Сегодня Госдума приняла в окончательном чтении законопроект «О контроле за деятельностью лиц, находящихся под иностранным влиянием», обобщающий нормы законодательства об иноагентах. Председатель постоянной комиссии по развитию некоммерческих организаций (НКО) в структуре Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека, директор Центра гражданского анализа и независимых исследований (Центр ГРАНИ) и член СПЧ Светлана Маковецкая рассказала «Милосердию.ru» о том, с какими проблемами придется столкнуться благотворительному сектору после принятия этого закона.
– Были ли приняты какие-то поправки в законопроект, предложенные СПЧ?
– Часть из них была принята. В частности, из состава организаций, которые могут быть признаны иностранными агентами, исключили объединения работодателей и торгово-промышленных палат. Также список видов деятельности, которые не могут быть отнесены к политической, увеличился за счет организаций, которые занимаются защитой человеческой жизни, семьи и традиционных семейных ценностей.
Еще там была одна очень опасная вещь (она частично учтена): в законопроекте есть новация по сравнению с тем, что было раньше – создание реестра лиц, аффилированных с организациями, находящимися под иностранным влиянием. К аффилированным лицам могут быть отнесены работники и получающие имущество от организации, находящейся под иностранным влиянием. Так вот, во втором чтении законопроекта произошло следующее: санкции против лиц, аффилированных с организациями, находящимися под иностранным влиянием, будут регулироваться законом, который примут отдельно. В этом смысле это смягчение, во всяком случае, нет жесткой нормы прямого действия. Но это совсем небольшие изменения по сравнению с тем, что мы предлагали.
– Что принятие этого закона будет означать для социально-ориентированных НКО?
– Благотворительный сектор столкнется с очень серьезными рисками. Значительная часть благотворительных организаций сильна тем, что, создавая собственный опыт инновационной работы с разными уязвимыми группами, они опираются на подходы, общие для современного состояния социальной деятельности, то есть на международные правила и методики, а они теперь относятся к иностранному влиянию. Если раньше достаточно было, чтобы организация получала иностранное имущество (даже если под этим понималось имущество, которое она получает от российской организации, которая в свою очередь получила его от иностранной организации), то теперь вдобавок появляется термин «иностранное влияние» – получение помощи в каких-то иных формах, которое будет дополнительно определяться Минюстом.
Кроме того, благотворительные организации часто бывают включены в состав различных партнерств – международных, межрегиональных или в рамках единого таможенного пространства, и теперь это тоже может быть отнесено к иностранному влиянию. Соответственно, только благотворительные организации, которые совершенно автономно развивают отдельный проект и никак не связаны с международными мировыми тенденциями, не рискуют.
Самое плохое – никто не понимает, что такое «иностранное влияние». Фактически под этим может пониматься все что угодно: например, вы обучались на семинаре с зарубежными партнерами, участвовали в международной конференции – как это будет оценено органами юстиции, непонятно. Возникает ситуация, которую можно обозначить как «жизнь в красных линиях»: организация на свой страх и риск определяет и ставит красный флажок – вот до этого момента безопасно, а дальше могут возникнуть серьезные проблемы.
Кроме того, теперь НКО, включенные в реестр, не смогут получать бюджетные средства и гранты; обучать и просвещать детей до 18 лет; использовать упрощенную систему налогообложения или пользоваться механизмами страхования банковских вкладов. Поэтому обнаруживается целый спектр очень серьезных проблем, связанных с уменьшением источников финансирования, которые и так уменьшаются в нынешней ситуации: количество частных жертвователей и рекуррентных платежей снижается пропорционально, а теперь возникает еще и угроза наказания бюджетным рублем.
Возникает ситуация, при которой мы не до конца понимаем, что называется «влиянием», потому что это теперь не только деньги, и не понимаем, с какого момента можно считать, что уже оказывается «влияние». Никаких данных об этом нет и непонятно, до какого временного рубежа мы находились под ним и после какого – уже не под влиянием.
Мы знаем, что основной «капитал» благотворительной организации – это люди, которые в ней работают, а также волонтеры и партнеры. Теперь выясняется, что любой из них (IT-специалист, уборщица, кто угодно) может быть назван аффилированным с организацией, находящейся под иностранным влиянием, и включен в отдельный публичный реестр.
Другая проблема: аффилированными могут быть названы не только те, кто получает вознаграждение, но и имущество. К имуществу относятся продуктовые наборы, одежда и другая помощь, которую благотворители передают подопечным. Будет ли такое имущество исключено из списка и не пострадают ли благополучатели – трудно сказать.
Статья 4. (п. 4) этого закона, где социально-ориентированные НКО названы в числе организаций, не ведущих политическую деятельность и не подпадающих под его действие, – это просто норма, которая повторена из профильного закона об НКО. Мы знаем, к сожалению, что реальная практика правоприменения может повторять ту же практику, которая была применена к организациям, признанным иноагентами. То есть неважно, чем вы занимаетесь, важны два признака: находитесь ли вы «под влиянием» и занимаетесь ли некими видами деятельности, например, публичным распространением информации о себе – этого уже достаточно, чтобы сказать, что вы ведете политическую деятельность и влияете на общественное мнение.
А еще нет гарантий того, что две одинаковые организации, ведущие аналогичную деятельность, находящиеся под одинаковым «влиянием» и одним и тем же образом воздействующие на общественное мнение, при проверке получат одинаковые санкции.
Это серьезный клубок проблем, который виден нам, но пока не виден законодателю.
– Может ли СПЧ оспорить принятие этого закона?
– Сейчас, когда закон уже принят, СПЧ должен был бы обратиться к президенту РФ, но в этой ситуации, вероятнее всего, делать этого не будет, потому что то, каким образом рассматривался закон, явно относит предмет его деятельности скорее к обеспечению безопасности страны, чем к развитию НКО, гражданских институтов и т.д.
Мы очень озабочены и обсудили сложившуюся ситуацию на Постоянной комиссии по развитию институтов гражданского общества, председателем которой я являюсь, и берем на себя обязательства внимательно отслеживать первые правоприменения этого закона. Если будут возникать нормативно-правовые акты, объясняющие, как будет реализовываться этот закон (этим должен заняться Минюст), то мы включимся во все рабочие группы и попытаемся убрать из него огрехи на этапе правоприменения. Будем стараться на уровне подведомственных нормативных актов выводить организации из-под действия этого закона.
