Эксперты, опрошенные порталом Милосердие.ru, подвергли критике предложение о введении мер ответственности для родителей, не желающих отводить на прием к психиатру проблемных детей с симптомами психических расстройств. С такой инициативой выступила на днях главный внештатный детский специалист Минздрава по медреабилитации, депутат Мосгордумы Татьяна Батышева. Собеседники «Милосердия» считают введение подобных мер маловероятным – но обращают внимание на необходимость улучшений в системе оказания психиатрической помощи детям.
«Последствием такой инициативы может стать усиление давления школ и детсадов на родителей, чтобы дети проходили консультации у специалистов, с обращением внимания всех структур на конкретного ребенка. Но проблему это не решит.
Надо создавать хорошую психологическую школьную службу, которая не диагностикой бы занималась, а работала с детьми внутри школы, помогала бы справляться со своими трудностями. При такой помощи и прекращении давления со стороны школы («Ваш ребенок плохой, идите лечитесь») родители сами будут обращаться к специалистам, если им это посоветуют», – рассказала ведущий юрист Центра лечебной педагогики (ЦЛП) Елена Заблоцкис.
По ее словам, существующие законы позволяют установить факт злоупотребления со стороны родителей ребенка, если тот действительно болен, и не получает необходимой медицинской помощи.
В то же время в школах немало детей с проблемами поведения, и часто там не умеют правильно работать с ними. В таких ситуациях педагогам оказывается проще переложить свою ответственность на медиков.
«Родители «поведенческих» детей проблемы в школе либо игнорируют вовсе и ведут себя вызывающе, либо боятся и находятся в постоянном неврозе (лично консультировала такие случаи на протяжении долгого времени). Идти к психиатрам не хочет никто. Получается замкнутый круг», – пояснила юрист.
«Есть родители, которые в принципе прячутся от медицины. Мы их не поддерживаем. Большинство родителей так или иначе ребенка обследуют, организуют необходимые занятия, лечение. Но все это за рамками госсистемы.
Поэтому, если обращать внимание на вопрос «уклонения», то следует разграничивать родителей, уклоняющихся от медпомощи, и родителей, которые обращаются к альтернативной системе охраны здоровья», – сообщила Елена Заблоцкис.
«Измените поведение медиков, и все упростится. Количество жалоб на неэтичное поведение с их стороны огромно. Жалуются от самых простых по социальному положению родителей, до людей с высоким социальным статусом. Отношение к ребенку, его родителям, их значимости, в нашем мире равно средневековому», – подчеркнула она.
«Вне всякого сомнения, такая инициатива не пройдет. Добровольность обращения за медицинской, особенно психиатрической, помощью – это очень важная, ключевая ценность. Зафиксирована она в тысяче всевозможных документов и обязательств, и никто от этого принципа не откажется.
Тем более, что действующее законодательство вполне детально регулирует баланс разных интересов, как в отношении недобровольной психпомощи, так и в отношении злоупотребления/пренебрежения родительскими правами и обязанностями», – считает юрист-консультант ЦЛП Павел Кантор.
«Дело не в том, что родители не видят проблем своих детей или не беспокоятся о них. Проблема в том, что родители опасаются обращения к психиатру, опасаются унижения, социальной стигматизации, неблагоприятных последствий диагноза.
Надо не наказания выдумывать, а делать обращение за помощью комфортным, неунизительным, развивать систему эффективной помощи детям с ОВЗ», – подчеркнул он.
«Я не думаю, что введение какой-то ответственности для родителей, которые не хотят показывать «подозрительных» детей психиатру – это реально, – рассказала порталу Милосердие.ru директор Центра проблем аутизма Екатерина Мень.
– Эти предложения исходят из того посыла, что чем раньше мы «выхватываем» ребенка из группы риска, тем больше у нас шансов его «выровнять». И это было бы правильно. Но у нас нет той системы, которая могла бы обеспечить действительно адекватное раннее вмешательство.
Мне не нравится этот набирающий силу тренд – репрессировать родителей за то, что не получается у системы здравоохранения. Не получается, допустим, правильно взаимодействовать по какому-то сложному диагнозу, или представить убедительные аргументы родителям по поводу лечения ребенку так, чтобы они доверились врачам. Нет, звучат предложения, не спрашивая родителей, забирать ребенка и производить свои манипуляции.
Так же точно, например, система вакцинации, которая определенные функции в эпидемических ситуациях выполняет, давно «хромает на несколько ног». И родители не хотят взаимодействовать с ней, они отказываются от вакцинации полностью – так вместо того, чтобы улучшать систему, чтобы заниматься обеспечением безопасности вакцин, нам предлагают наказывать родителей, отлучая от медпомощи непривитых детей
Теперь, опять же, родители не хотят вести детей к психиатрам. Некоторые просто не понимают, зачем это нужно делать в 1,5-2 года. Часто не хотят потому, что не получают там того, что ожидают. Они получают у психиатра ярлыки, неадекватные назначения, абсолютно необоснованные мрачные прогнозы, надменность, спесь, унижения… А то, что они просят, эта система не может им дать. Поэтому они предпочитают не иметь с ней дела.
«ОК – говорит доктор-депутат, – не хотите, мы вас заставим». То есть, вопрос не в том, как улучшить систему, а как еще репрессировать пациентов, чтобы они были более покладистыми.
Так не пойдет. Понятно, что эти предложения не будут приняты. Понятно, что, если здесь есть проблема (а проблемы действительно есть, и в том числе – с ранней диагностикой) – это, прежде всего, проблема профессионального сообщества, а не больных. Обеспечить, чтобы помощь была адекватной и своевременной – это дело профессионалов.
Вероятные конфликты, в том числе среди родителей, в связи с внедрением инклюзии и приходом в школу особых детей – тоже, на самом деле, вопрос к профессионалам. Если вы не умеете организовать учебный процесс таким образом, чтобы отстающие дети, или дети с нарушенным поведением, или дети с социальными дефицитами не мешали учебному процессу – не ребенок в этом виноват. Организуйте.
Проблема в том, что детей с неврологическими нарушениями становится все больше – с учетом того, что люди творят с этим миром. А способов, которыми мы могли бы противодействовать этому вызову, у нас нет. Каждый шестой ребенок имеет какие-то психоневрологические нарушения разной степени тяжести.
Что нам делать с этим? Нам нужно понимать, что у нас новые дети, новый тип детей. Таких детей и такого типа учеников, какие были 20-30 лет назад, больше не будет. Нужно сесть и думать, как перекраивать всю систему образования, чтобы все могли учиться, и никто никому не мешал.
– Приходится слышать, что в США проблема гиперактивности учеников решается с помощью сильнодействующих препаратов. Так ли это, и может ли такой подход быть внедрен у нас?
– Частота диагностики СДВГ подозрительно высока, не только в США – хотя, безусловно, такой синдром существует. Речь идет о риталине, это психостимулирующий препарат. Безусловно, у него есть свои эффекты, он вызывает зависимость и т.д. В России он запрещен и не используется.
Психиатры иногда переживают из-за этого, потому что бывают реальные случаи СДВГ, когда, может быть, этот препарат помог бы. Но при этом – большая проблема: насколько велико количество детей, которые действительно имеют синдром гиперактивности, а не обычные возрастные проблемы?
То, что риталин запрещен у нас, не значит, что мы не используем в массовом порядке какие-то сильнодействующие препараты по отношению к этим детям. Нет такого, что «Америка плохая, а мы молодцы». К сожалению, у нас очень много злоупотреблений психофармакологией, необоснованных назначений в очень раннем возрасте, когда это очень опасно для мозга.
У нас используются другие вещества, такие же опасные и часто назначенные так же необоснованно. Но ситуация в США в данном случае лучше тем, что там есть другие, альтернативные, немедикаментозные способы вмешательства – достаточно развитые и широко представленные. В том числе, оплаченные страховками (например, поведенческая терапия).
У нас таких альтернатив нет. Поэтому у нас родители будут сидеть до последнего в своем углу со своей проблемой, и не пойдут за помощью – они боятся, что ее не получат, а ярлыками и их, и ребенка обложат до макушки.
– Если у нас будет идти речь о массовом обследовании, есть ли риск, что не имеющим реальных проблем с психикой, но чрезмерно активным, непослушным детям будут прописывать такие препараты?
– Этот риск есть всегда. К сожалению, он есть везде, где используются наблюдательные модели диагностики. В субъективной диагностике все очень сильно зависит от того, кто именно ставит диагноз. В психиатрии этот риск есть всегда и в любой стране. Но, я еще раз говорю, и сейчас нельзя сказать, что у нас «не дают лишних лекарств детям». Дают, очень много.
При этом случаи, когда диагноз должен быть поставлен, а он не выявляется, тоже, безусловно, есть. Но этого полно и среди взрослых, не только среди детей. Психиатрическая помощь – в плачевном состоянии, часто ее не получают и те, кто действительно в ней нуждается. Вот о том, как это изменить, нам и надо всем вместе подумать. А не о том, как репрессировать пациентов или родителей за то, что они не такие, как бы хотелось».
Родителей предлагают наказывать за нежелание вести проблемных детей к психиатру
