После принятия поправок в Конституцию в Госдуму были внесены законопроекты, предлагающие изменить сегодняшний подход к работе органов опеки, в том числе – передать в ведение судов решение вопроса об изъятии детей из семьи при угрозе их жизни или здоровью. Мы собрали мнения экспертов о первом из таких проектов, подготовленном разработчиками поправок – сенатором Андреем Клишасом, и главой думского комитета по государственному строительству и законодательству Павлом Крашенинниковым.
По словам разработчиков, принятие подготовленного ими закона должно защитить семьи от необоснованного вмешательства, одновременно закрепляя принцип приоритета интересов ребенка. Однако, сразу после появления проект встретил резкую критику – если одни комментаторы надеются, что он может стать основой для дальнейшей работы, то другие считают необходимым отвергнуть его целиком.
«Серьезная доработка во втором чтении»
«Процедура отобрания сегодня – ужасна, подчеркивает президент БФ «Волонтеры в помощь детям-сиротам Елена Альшанская. – Основание – широкие и неконкретные. Решение – на глазок. Задачи работать на восстановление семьи – ноль. Задачи и возможности реально разобраться в ситуации – не прописаны и значит не стоят.
Но. Очень важно помнить зачем вообще существует в законе эта процедура. Эта процедура и предполагалась как крайняя мера, когда есть реальная угроза. Задача защитить ребенка – первична. Поэтому важно, чтобы у нас появились профессиональные инструменты оценки, быстрая и серьезная реакция на реальную угрозу жизни и здоровью ребенка.
В этом проекте мне пока всего этого не хватает. Сама по себе судебная процедура не исправит ситуацию. Суды по заявлениям опеки могут ее хоть автоматом подтверждать. А идея, что ребенка можно срочно забрать, только если в течении пары часов ему угрожает смерть – как в проекте, это абсурд на сегодня. Как именно сотрудники опеки и полиция должны это определить? Опять на глазок? А если не смерть, а угроза здоровью или сексуальной неприкосновенности? И опять если отобрание – то обязанность в семидневный срок подать в суд на лишение и ограничение. Без вариантов».
«Очень надеюсь на серьезную доработку проекта ко второму чтению», – подчеркивает эксперт.
«Проект хорош как старт для дискуссии»
«Конечно, этот законопроект еще очень «сырой», рассказал Милосердию.ru специалист по семейному и ювенальному праву адвокат Антон Жаров. – Он требует доработки. Но он очень прогрессивный – в том смысле, что у кого-то наконец хватило смелости сказать, что отобрание детей из семьи должно быть прерогативой суда. Решение должен принимать суд, а не органы опеки.
Предлагается довольно интересная процедура – обращение опеки в суд в течение 24 часов после выявления нарушения. Мне кажется, это нереальный срок. Собственно, отобрание детей из семьи по ст. 77 Семейного кодекса (в связи с угрозой жизни и здоровью) и сейчас происходит крайне редко – это очень громоздкая схема, требующая составления множества бумаг.
Гораздо легче прийти с полицией, выявить «безнадзорность» (например, сказать, что ребенок находился не в квартире, а на лестнице – тогда он уже безнадзорный). На родителей оказывают давление, и они сами подписывают просьбу временно поместить их ребенка в учреждение. Чаще всего изъятие происходит именно так.
Установленная сейчас процедура обязывает опеку в течение семи дней после изъятия по 77 статье обратиться в суд с иском о лишении родительских прав. Нет варианта, позволяющего этого не делать. Теперь предлагается хоть какой-то механизм, позволяющий суду проверить обоснованность действий опеки.
Другой вопрос – что сейчас при угрозе жизни или здоровью ребенка забирают немедленно. В законопроекте предлагается решить вопрос в суде в течение 24 часов. Получается, угроза жизни и здоровью есть, но это не непосредственная угроза, или не очень существенная, если можно подождать 24 часа, а в реальности, вероятно, и дольше, пока будут выполнены все формальности?
К этому законопроекту есть много вопросов. Но главное сделано – начато движение в сторону судебной процедуры отбирания детей. Думаю, более логичен вариант, когда изъятие при выявлении угрозы жизни или здоровью происходит сразу, а суд в течение суток должен утвердить или отменить решение опеки. Наверное, Верховный суд попросит пересмотреть эту норму.
На сегодняшний день отобрание детей находится полностью в сфере деятельности опеки. Они и выявляют требующие вмешательства случаи, и готовят по ним решения, и сами же их исполняют. Теперь предлагается, что это будут делать судебные приставы-исполнители. Это разделяет функции вместо сосредоточения всех полномочий в одних руках. Сейчас решение об изъятии детей принимает глава муниципалитета, на основании бумаги, которую составили тетеньки из опеки. Добавление в эту схему прокурора на стадии принятия решения, и судьи, переводит эту историю в совсем другой жанр.
Еще один важный аспект, который пока что никак не отражен в законопроекте – возвращение детей родителям. Должен быть закреплен не только процесс отобрания – но и процесс возвращения. Ведь ситуации могут быть какие угодно. Например, родители уехали. И оставили ребенка с бабушкой – а бабушка, допустим, запила. Родители возвращаются через неделю – ребенок в приюте, а на них уже подан иск о лишении родительских прав. Законопроект предусматривает более объективный, судебный взгляд на эту ситуацию.
Очень важно, чтобы вопрос о возврате ребенка не был забыт. Иначе снова получается игра в одни ворота: как его забрать, мы знаем, а как вернуть – неизвестно, об этом в законе нет ни слова. Должен быть механизм досудебного, или судебного возврата. Да, бывают случаи, когда изъятие – действительно в интересах детей, допустим, если семья лишилась дома и живет с детьми на улице. Но это не значит, что, найдя жилье, родители должны преодолевать какие-то серьезные препятствия, чтобы их вернуть.
Наши юристы уже готовят конкретные предложения, которые в ближайшее время будут отправлены разработчикам и опубликованы. Этот проект нужно доделывать, но он хорош как старт для дискуссии.
– В случае принятия этого закона родители смогут приглашать юристов на суд об отобрании ребенка?
– Конечно. Родители смогут высказать свою позицию, их выслушает тот, у кого нет обязанности принимать заданное правилами решение – суд вправе отказаться от изъятия детей. У них появится возможность объяснить свою позицию, донести те сведения, которые они считают важными.
При этом надо понимать, что судья, конечно же, будет чаще всего принимать то решение, которое предлагает опека, ведь обычно ее претензии бывают все-таки чем-то обоснованы. Суд будет прислушиваться к аргументам опеки, принимать составленные ее сотрудниками акты, и т.д. Расслабляться родителям и опекунам не стоит.
Но помощь адвоката, закрепленная в этом законе, улучшит их возможности, если речь не идет о маргиналах, которым надо хотя бы протрезветь к началу заседания суда. В любом случае судебный контроль – это возможность оценить ситуацию в семье в тот момент, когда, может быть, еще не поздно все исправить.
– Как можно оценить формулировку, предписывающую срочное изъятие детей лишь при очевидной угрозе их гибели в ближайшие часы – получается, их нельзя будет защитить от не угрожающего жизни растления, или вреда физическому здоровью?
– Она не кажется удачной. Что имели в виду разработчики, понятно: срочно забирать детей нужно лишь при явной опасности. Негативные последствия изъятия должны быть меньше, чем ущерб от того, что ребенок останется дома. Нужно сформулировать этот пункт лучше, я надеюсь, что мы с этим справимся.
– Предлагается сделать заседания суда по вопросам изъятия детей закрытыми. Это лишит родителей права рассказывать, что там происходит?
– Если заседание проходит в закрытом режиме, это означает, что туда не пустят посторонних, прессу, нельзя будет вести трансляцию. Но участники процесса не лишаются права рассказывать о происходившем в суде, оглашать документы, которые им стали доступны.
– Участие родителей обязательно, или вопрос могут рассмотреть без них?
– Их должны будут вызвать, и суд должен будет проверить, что они действительно уведомлены о дате и времени заседания. Если они не придут, рассматривать дело могут и без них, но с обязательным участием органа опеки и прокурора. Представители уполномоченного по правам ребенка также могут присутствовать, но их присутствие не обязательно, и вряд ли в их местном или федеральном аппарате есть столько сотрудников, чтобы посещать все заседания.
– Можно ли в этом случае провести аналогию с передачей в ведение суда решений о выборе и продлении меры пресечения? Насколько изменилась ситуация тогда, и может измениться сейчас?
– Провести такую аналогию можно. Я не думаю, что сейчас введение предложенного порядка приведет к каким-то кардинальным изменениям количества изъятий. Но это абсолютно точно снизит количество очевидных злоупотреблений, когда ребенка отбирают по явно надуманным основаниям, из-за личного конфликта и т.п. Приходилось слышать и о таких случаях. Говорить о том, что изъятие детей теперь, дескать, вообще запретят – вряд ли имеет смысл. Но судебный контроль всегда лучше, чем его отсутствие».
«Очень опасное предложение»
«Это очень опасное предложение», – рассказала ранее Милосердию.ru директор БФ «Дети наши» Варвара Пензова. – Отсутствие четких критериев изъятия – лишь часть проблемы, уверена она.
«Предложенные изменения могут обернуться против тех, кого должны защищать – против детей, – пояснила руководитель фонда. – Ведь нередко семья действительно не является безопасным местом для них. И если «риск наступления смерти ребенка в течение нескольких часов» не определяется – это не делает эти условия безопасным для ребенка. Смерть не наступает от сексуального насилия, например, но это не значит, что ребенку в этих условиях безопасно.
Предложенные изменения снова не предполагают обязанность начать работу с семьей, а именно этого системе защиты детей не хватает сейчас больше всего – обязательной, грамотной работы по поддержке семьи. Поддержке, когда и специалист и семья вместе работают на изменения, которые сделают жизнь ребенка лучше.
Не хватает специалиста, который умеет в том числе распознавать признаки насилия, у которого есть ресурсы и инструменты, чтобы изолировать насильника, а не ребенка, который умеет не только карать, но и умеет разглядеть и поддерживать ответственность и самостоятельность семей со сложностями».
«Только такая работа, на наш взгляд, поможет по-настоящему защитить ребенка и сохранить для него самое ценное – его родную семью», – подчеркнула Варвара Пензова.
«Родителям будет очень сложно защищаться»
«Закон Крашенинникова и Клишаса – плохой, опасный и однозначно антисемейный», уверены активисты родительских организаций, создавшие интернет-петицию с требованием отозвать законопроект.
«В нем полностью сохранена «резиновая» формулировка про «угрозу жизни и здоровью ребенка» как повод для его разлучения с родителями. Все эти годы эти слова растягивались как угодно – и органами опеки, и судами. В нем сохранена возможность отобрания детей опекой. «В исключительных случаях», при «наличии оснований полагать» (то есть когда опеке захочется так считать), что «смерть ребенка может (!) наступить в течение нескольких часов».
Органы опеки так и рассуждали все эти годы, необоснованно разрушая семьи.
Решения суда принимаются по заявлению опеки, в течение 24 часов, в закрытом заседании. Очевидно, что большинство родителей не смогут в такие сроки разобраться в ситуации и найти квалифицированного юриста. В тексте закона установлена всеобщая обязанность доносить об «угрозе жизни и здоровью» ребенка в семьях», говорится в обращении.
На практике оспорить решение суда будет гораздо сложнее, чем необоснованные действия органов опеки, считают активисты.
«Есть все основания ожидать, что судьи будут бездумно штамповать эти срочные решения, разрушая семьи, чтобы на них не повесили ответственность в случае, если «вдруг» с ребенком что-то случится. Именно так нередко и происходит в зарубежных странах.
Этот закон вовсе не предотвращает злоупотребления органов опеки. Он не улучшает, а ухудшает положение родителей. В реальности он вводит «ювенальные экспресс-суды», от которых родителям будет очень сложно защищаться», – подчеркивают авторы обращения, собравшего уже более 38 тысяч подписей.
