Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) принял решение по иску жительницы Астрахани Веры Дробинской и семерых ее подопечных – инвалидов, в раннем возрасте взятых ею в семью из казенных учреждений. Истцы требовали восстановить свое право на общение с еще одним из подопечных, Даниилом. В 2001 году Вера Дробинская приняла в семью семимесячного ребенка со множеством тяжелых диагнозов, но 9 лет спустя его потребовали вернуть кровные родители, как считает опекун – чтобы улучшить свои квартирные условия.
В настоящее время в бывшей приемной семье Даниила не знают даже, жив ли он – родители отказываются идти на контакт. В ЕСПЧ признали неправильными действия российских судов, не защитивших право на общение с ним опекунской семьи, где он вырос, и обязали российские власти выплатить истцам компенсацию по 2000 евро, и устранить допущенные нарушения.
«Мне не раз приходилось слышать, что юридически мы ему – никто, – рассказала Вера Дробинская.
Выходили, вырастили, дальше – не наше дело. И я страдаю из-за этого, и дети – мы столько пережили с Даниилом, девять лет я не спускала его с рук. Мы не знаем, жив ли он, получает ли все необходимое, ведь он очень болен! Соседи не видят его. Квартира, ради которой его у нас отобрали, давно продана. В соцсетях его родители мне не отвечают, ничего не пишут о нем – его как бы нет. Мне очень больно об этом думать.
Что изменится после решения суда – пока непонятно.
Даниил уже не ребенок, но он тяжелый инвалид и сам не может защищать свои права. На этот счет в России вообще нет никаких законов, ни порядка, ни практики. Как мы будем действовать, будем ли подавать на пересмотр решения ЕСПЧ – пока не ясно.
Но вся эта ситуация – серьезный повод для государства задуматься о том, чтобы защитить семейные связи, даже если семья не была кровной – это очень важно».
«Заявители просили признать нарушение права на семейную жизнь отдельно по двум аспектам – 1) по прекращению опеки и возвращению ребенка кровным родителям после того, как он с рождения почти 10 лет прожил в семье опекуна; 2) по отказу в праве общения с ребенком после того, как опека была отменена и он был передан родителям», – рассказала порталу Милосердие.ru юрист Ольга Шепелева, помогавшая вести дело в ЕСПЧ.
По ее словам, основное значение решения суда – в том, что отношения между опекуном и ребенком, который находился у него под опекой, были признаны семейной жизнью, несмотря на отсутствие кровнородственной связи. Причем семейными отношениями суд признал отношения опекуна и подопечного не только в период действия постановления об опеке, но и после того, как опека была отменена и юридическая связь между ними прекратилась.
«Суд повторно обратил внимание, что нормы российского семейного законодательства, касающиеся права на контакт с детьми, негибкие и не дают возможность учесть все разнообразие семейных ситуаций и интересов ребенка в таких ситуациях, – пояснила эксперт. – В результате люди, которые воспитывали ребенка долгое время, но не имеют с ним кровных связей, автоматически исключаются из его жизни и ни при каких условиях не могут получить право на контакт с ребенком.
В случае с Верой Дробинской и ее детьми российские суды, отказывая в праве на контакт с бывшим подопечным, не давали в своих решениях оценки конкретным обстоятельствам дела. Они не учитывали длительность отношений Веры с подопечным ребенком, не пытались ответить на вопрос, что в большей степени будет соответствовать интересам ребенка – разрешить или не разрешить контакт.
Отказ в праве на общение с ребенком основывался только на том, что статья семейного кодекса о праве на общение содержит исчерпывающий список лиц, имеющих это право, и Дробинская к ним не относится. С точки зрения Европейского суда по правам человека это обоснование нельзя считать достаточным».
Как пояснила Ольга Шепелева, в решении Европейского суда подчеркивается, что обязательства государства по исполнению его решений включают в себя реституцию, т.е. восстановление нарушенных прав таким образом, чтобы максимально возможным образом восстановить состояние, бывшее до нарушения.
При этом государство самостоятельно выбирает наиболее подходящие инструменты и способы сделать это. На основании решения ЕСПЧ заявители могут потребовать встреч с бывшим подопечным, а вопрос об обеспечении его выполнения находится в компетенции специального подразделения Минюста, рассказала юрист.
Ранее аналогичная проблема рассматривалась Евросудом по иску российского гражданина Анатолия Назаренко. При его разводе с супругой выяснилось, что мужчина не является биологическим отцом девочки, которую считал своей дочерью, после чего бывшая жена лишила его возможности видеться с ребенком, а российские суды не поддержали его требований о сохранении семейной связи.
В 2015 году ЕСПЧ подтвердил право Назаренко на общение с девочкой, несмотря на непризнание его отцовства, указав, что формально к праву на общение с ребенком подходить нельзя, и что российское семейное право в этой области не обладает необходимой гибкостью.
После этого в России началась подготовка правительственного законопроекта, предполагающего внесение в статьи 55 и 67 Семейного кодекса РФ изменений, согласно которым ребенок имеет право на общение не только с родителями и близкими родственниками, но и с «иными лицами, которые длительное время совместно с ним проживали и (или) принимали участие в его воспитании, и с которыми у ребенка имеется эмоциональная связь».
В настоящее время документ еще не внесен в Думу. При его рассмотрении в Совете при президенте по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства в ноябре 2018 г. было указано на необходимость уточнения вопроса о том, входят ли бывшие опекуны, попечители и приемные родители в число лиц, сохраняющих право на общение с ребенком, в том числе – при его усыновлении. Это обстоятельство стало одним из оснований отказа Совета по кодификации поддержать законопроект.
