В Госдуму внесен законопроект, ужесточающий ответственность матери за убийство новорожденного ребенка, — вернее, вовсе устраняющий отдельную статью из уголовного кодекса. Если по отдельной статье наказание бывает мягким (присуждаются условные сроки, исправительные работы или ограничение свободы, или лишение свободы от 2 до 4 лет), то по обычной статье «убийство» — от 8 до 20 лет.
Президент фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елена Альшанская считает, что законопроект, будет ли он принят или нет, выносит на повестку дня важный вопрос: какие именно эксперты и на основании каких признаков относят убийство ребенка матерью к той или иной статье.
«Часто подобные преступления характеризуются в одну или другую сторону без достаточного обоснования — то по статье 105, то по 106 — с более жестким наказанием. У нас в стране нет рабочего инструментария и нет специалистов, которые могли бы оценить, находилась ли женщина в состоянии аффекта и не понимала, что делает, или убийство ребенка было сознательным действием. Часто решение принимается по формальным признакам или по сообщению женщины о своем состоянии. В итоге она либо не получает реального наказания, либо получает неоправданно строгое», — сказала Елена Альшанская корреспонденту портала «Милосердие.ru».
По словам эксперта, норма об отдельном рассмотрении убийств взрослых и новорожденных пришла к нам из дореволюционных времен. Только в дореволюционное время смягчающим обстоятельством при убийстве новорожденного оказывалось не особое психоэмоциональное состояние женщины после родов, а малая ценность жизни ребенка по сравнению с жизнью взрослого. Нужно понять, какое отношение в обществе к ценности жизни ребенка создает наличие такой «мягкой» статьи сейчас, когда оно мотивировано пониманием состояния женщины.
«Возможно, нужно требовать не отмены 106-й статьи, а потребовать прописать четкие процессуальные процедуры, как специалисты должны описать суду, что происходило с женщиной. Ведь иногда новости о том, что за жестокие убийства беззащитных младенцев их матери не несут почти никакого наказания (например, год условно), действительно шокируют. Косвенно они создают для общества фон, что ценность жизни маленького ребенка для государства не так уж важна. Хотя, конечно, вряд ли женщина, разве что кроме имеющих юридическое образование, перед убийством раздумывает и сравнивает, за кого ответственность больше — за двухмесячного (это уже рассматривается по статье 105 «убийство») или за новорожденного», — размышляет директор фонда.
Если считается, что после родов женщина настолько неадекватна, что не может нести ответственность за убийство собственного ребенка, то, вероятно, по решению суда для нее должна быть обязательной реабилитация у психолога, считает Елена Альшанская.
«Не считаем же мы, что сам факт суда вывел женщину из неадекватного состояния», — говорит эксперт.
Внесенный в Госдуму законопроект уже получил отрицательные отзывы Верховного суда РФ и Правительства РФ. С ними согласна руководитель пермского проекта «Колыбель надежды» Елена Котова. Она сказала корреспонденту портала «Милосердие.ru», что женщины, которые были приговорены к реальным тюремным срокам после убийства новорожденных, в основном имели еще от одного до трех детей. На период отбывания наказания дети оставались в детском доме, поскольку чаще всего других родственников, готовых и способных их воспитывать, у них не было.
«Я не понимаю, в чем мы выиграем, если все эти дети попадут в детские дома. Все описанные женщинами причины убийств, которые содержатся в уголовных делах об этих убийствах, — это тяжелая жизненная ситуация, притом что мужчины ушли и не участвует в воспитании детей. Если только ужесточать наказания — то трупы детей просто будут лучше прятать. По прикидкам, на одно найденного убитого новорожденного приходится три не найденных. Однако никто не предлагает ничего, что помогло бы женщине реализовать себя как маму, только ужесточения наказаний, а кризисные центры для беременных и женщин с детьми в основном держатся на плечах благотворителей и волонтеров», — сокрушается Елена Котова.
По словам общественницы, только кажется, что отказаться от ребенка в кризисной ситуации маме в России легко. О том, как в роддомах относятся к «отказницам», написано много: теоретически им должны стараться помочь в надежде, что они оставят ребенка у себя, практически могут всячески унижать. Анонимные роды возможны по закону, но на практике женщину постараются выставить за дверь, если у нее еще только не начались схватки, поскольку непонятно, кто за эти роды должен платить, рассказывает Елена Котова. В ее практике был случай, когда после разговора с психологом в роддоме женщина, хотевшая отказаться от ребенка, не решилась на это и забрала младенца, а через пару дней дома поняла, что и воспитывать не может. Она оказалась в ситуации, когда ей некуда пойти: в роддоме уже не принимают, в детской больнице отсылают в органы опеки, опека работает не каждый день и не подолгу.
Вдобавок после отказа от ребенка (кроме случаев анонимных родов) женщина должна платить алименты до его 18 лет или пока его не усыновят, а она часто хочет забыть об этом случае вовсе или находится в сложном финансовом положении.
Женщине с нежеланной беременностью или нежеланным ребенком нужна системная помощь, а ужесточение уголовной ответственности само по себе, хоть до пожизненного срока, не решает ее проблему, а просто порождает одну вместо другой, уверена Елена Котова.
