Пока только отдельные слова

Если не будет ваших возражений, то излишки будут направлены на помощь другим нуждающимся людям в той же категории просьб.

Выраженные нарушения речи и внимания, психомоторная алалия – записано в больничной выписке шестилетнего Максима Иванчука из Сыктывкара. А еще там сказано, что он – «добрый и ласковый». Часто ли вы встречали такие слова в медицинском документе?

Но он такой. Тянется к общению, хотя не умеет. Пытается играть и любит всех людей. Но только как понять их, как выразить свою любовь ко всему огромному и непонятному миру, к маме, папе, братику? Максимка тараторит на своем птичьем языке, понятном только ему одному, и очень любит… книги. Сидит, перелистывает. Что он видит в них? Чем они притягивают этого голубоглазого мальчугана с лучезарной улыбкой?

Возможно, скоро мы об этом узнаем. Осенью Максим с мамой ездили в Китай, в Корейскую национальную больницу города Харбин, провели там три месяца. Уже через шесть недель случилось чудо: мальчик заговорил.

Пока это только отдельные слова, но говорить он будет. Его лечащий доктор Ан И обещает: если не после второго курса, то после третьего научится обязательно. Не обнадеживает излишне: говорить как все Максим не сможет никогда. А будет либо очень медленно (сейчас, чтобы подобрать слово, ему нужно как следует подумать), либо слишком быстро (так же, как на своем собственном языке сейчас). Но будут фразы, будет связная речь, наладится связь между мальчиком и миром.

Она уже налаживается. Приехав из Китая, он вернулся в детский сад и впервые в жизни стал играть с детьми! Стал обращаться – как умеет – к воспитателям. Детишки с ним пока не очень интересно: что за игра – молча? Да и сам Максимка быстро устает. Но самое главное – он понял суть игры, сюжетно-ролевой игры – а это очень важный этап в развитии ребенка.

Лечат в Китае массажем, иглоукалыванием, уникальными медикаментами, которые есть только там.

– А как же логопед? – интересуюсь я у мамы. – Язык-то другой.
– Да я сама уже логопед, – смеется она. – За эти годы я уже все премудрости изучила, в интернете все, что можно, прочла.

А в Санкт-Петербургском центра Олеси Жуковой мам специально учат, как надо заниматься с детьми. У меня даже другие мамы просят: «Позанимайтесь с моим». Но какое там! Наталье еле-еле на двух своих сыновей времени хватает.

Папа месяц дома, месяц – на работе. Вахтенный метод. Рада бы позаниматься, да и лишняя копеечка в семье не помешает. Впрочем, какая она лишняя? Семья Иванчуков официально имеет статус малоимущей. Папа Руслан бурит нефтяные скважины в Нижневартовске. «Ого!» – восклицают люди. Практически магнат. Но когда Наталья называет зарплату мужа, разочарованно тянут: «О-о-о-о». Ну и зарплата. В месяц выходит 30 тысяч рублей. На четверых.

Снова на лечение в Харбин нужно было ехать в конце марта, но не удалось собрать денег. Лечение отложили на сентябрь. Ехать надо обязательно, Максим должен заговорить! Ведь осталось совсем чуть-чуть. И он…

– Вы не думайте, что он какой-то не такой. Он в компьютерах лучше меня разбирается, в телефонах, – рассказывает Наталья. – Интеллект снижен, конечно. Но не так чтобы… Мы недавно проходили тест Векслера, это метод исследования интеллекта. Пока только по невербальной шкале проходили, речи-то нет еще у сына. И нам сказали, что мы по самой нижней границе нормы проходим, понимаете – нормы! А научимся говорить, вербальный тест, может, и лучшие результаты покажет.

Так что, сами видите, Максиму никак нельзя не поехать в Харбин. Для него это не просто поездка в больницу, не просто путешествие в другую страну. Это – возвращение на планету людей, где он родился, где есть веселые игры, смех, друзья, интересные истории, вопросы и ответы, секреты и открытия. Здесь страницы книг не молчат, а телефон – не просто механизм, а приспособление для общения. Здесь так много всего, о чем он даже не подозревает, что даже дух захватывает. Только бы научиться общаться!

Курс лечения в Корейской национальной больницы города Харбин стоит 376 тысяч рублей. Семье этой суммы не потянуть. Объявляем сбор средств!