Мы возвращаемся к просьбе Максима Христенко из Твери. О нем мы писали в прошлом году. С тех пор в положении Максима ничего не изменилось, кроме того, что его мама не может больше работать. Максиму по-прежнему необходимо постоянно принимать лекарство, поддерживающее печень — гептрал.
В 1996 году 17-летнему Максиму поставили диагноз ВИЧ. В России 90-х СПИД был не просто хронической болезнью, а неминуемой смертью и вечным позором. Об этом опасном недуге знали очень мало, от него было никаких лекарств, как не было и не было никаких средств, чтобы облегчить состояние больных. СПИД окрестили чумой ХХ века, он считался болезнью наркоманов и проституток.
И вот эта страшная болезнь пришла в семью обычной учительницы. На одной из тверских наркоточек продавали зараженный раствор, произошло массовое заражение потребителей, среди которых оказался Максим.
Отец Максима ушел из семьи, когда сын был еще маленьким. Елене Владимировне пришлось работать на четырех работах. Уроки, репетиторство, переводы. Ее специальность – учитель английского – не сулила золотых гор, но позволяла как-то растить сына и решать проблемы с родителями-пенсионерами, которых она перевезла в Тверь из Белоруссии. Домой Елена Владимировна возвращалась поздно вечером, едва живая. Ела приготовленный мамой ужин, с трудом понимая, что в тарелке, и падала на кровать. Когда Максим заболел, бабушка не перенесла известия о страшном диагнозе — наложила на себя руки. Елена Владимировна осталась совсем одна…
История Максима, без фамилии, но с подробностями появилась в местной газете. Узнать семью было несложно, газета со статьей, помеченной красным, оказалась в почтовом ящике семьи.
Максим – ветеран местного СПИД-центра, один из первых его пациентов, он привел туда своих друзей-наркоманов, уговорил их лечиться, сами они на учет никогда не встали бы.
Возможно, если бы жизнь Максима сложилась по-другому, он стал бы активным волонтером, помогал бы выжить людям с таким же диагнозом, тратил бы на помощь другим свои нерастраченные силы. Но, к сожалению, некоторые мальчишки не вырастают и в тридцать. Максим вечно попадает в истории. Два года назад он поставил личный рекорд по невезению – сначала его до полусмерти избили хулиганы. «Домой дошел, но был совсем плохой, бредил, – вспоминает мама. – Я вызвала «скорую» Избивали много раз, у него все ребра, ноги, руки, переломаны. Кто избивал? Да по всякому…Охранники в магазине, например. Им показалось, что он что-то украл, избили его. А когда обыскали, то ничего не нашли, он очень плакал». На операционном столе Максима вернули к жизни, но выжил он чудом — но остался без селезенки.
Вскоре после этого случая Максим отморозил пальцы на руках, и пришлось их ампутировать. ОВ том, что обморожения у ВИЧ-инфицированных, происходят легче, чем у обычных людей, Максим убедился на своем опыте, у него остался только мизинец на одной руке, два других пальца на ней – не в счет, в них нет костей. н говорит: «Зря их оставили, они мне только мешают».
Стадия болезни у Максима серьезная, сил все меньше, все больше дней, когда не встать с кровати. АРВ-терапию Максиму сейчас не проводят. Перестали. Он пил лекарства много лет, у него печень, видимо, не выдерживает их. Врачи СПИД-центра пишут: «Лечение печени по месту жительства у участкового инфекциониста». А в их поликлинике его вообще нет! Надо ездить в другую, где сидят толпы народа. Но Максим все-таки пробился, сходил на прием. Ему написали рекомендации. «Раньше Максиму гептрал давали бесплатно, – объясняет мама, – но чтобы получить эти бесплатные лекарства, нужно пройти три круга – собрать все подписи, выстоять очереди, а я не могу больше. Просто – не могу».
Когда появляются силы, Максим идет в городскую библиотеку. Его там знают и нормально к нему относятся. Правда, к неудовольствию мамы, сторонницы поучительного чтения, Максим предпочитает развлекательное, приносит фэнтези в ярких обложках.
Елена Владимировна пережила все – безденежье, косые взгляды сотрудников и коллег. Она буквально вытащила сына с того света. Был период, когда врачи писали Максиму в медкарте: «Прогноз для жизни неблагоприятный». Тех, с кем Максим начинал лечение уже нет, а он – живет. 17 лет жизни Максима со смертельным тяжелым диагнозом – чудо, которое совершила его мама ценой своих сил и ресурсов. Сейчас у Елены Владимировны — тяжелейшая депрессия. Восемь месяцев в году она находится в психиатрической больнице, в дневном стационаре.
«Лечь в круглосуточный стационар не могу, – объясняет она, – потому что не с кем Максима оставить. Больше, чем на день не могу от него уехать. Он ведь даже хлеба отрезать не может».
Пенсия по старости у Елены Владимировны 4 500 рублей, еще 600 рублей доплачивают по инвалидности. У Максима пенсия 8 000 рублей и доплачивают 530 рублей – льгота на оплату квартиры. Дело даже не в финансовой стороне. Елена Владимировна стремится подрабатывать, спрос на ее услуги есть, до сих пор люди обращаются. «Я бы могла работать, – говорит, но не получается». Четыре месяца проходит – и женщина снова попадает в дневной стационар.
«Я не сплю по четыре ночи, – говорит Елена Владимировна. – Мне не хочется жить. Дело не в гептрале, не в пенсии…Я и оставить его не могу, и… не справляюсь я уже. Родственники помогли, но и они потихоньку отходят в сторону. Мне самой немного надо, я бы на пенсию свою прожила, кусок хлеба да чай. А Максиму тяжело, да и психика у него подорвана болезнью и лекарствами. Он молодой, ему жить хочется! Жалуется-то он мне, а я через себя все пропускаю. Психотерапевт в диспансере меня спасает. С кем я еще могу поделиться? Меня в психдиспансер привела подруга, мне тогда совсем плохо было, а больниц психиатрических я, как и все, боялась. Но пришла, поговорила и с тех пор – хожу».
Если бы не врачи, признается Елена Владимировна, то она не знает, как бы и выдержала последние четыре года: «У меня жуткая депрессия. Я за 17 лет измучилась. Но поскольку стресс не прекращается, то и депрессию – не вылечить». Очень устала мама Максима, очень.
«Церковь? – переспрашивает. – Мы всегда ходили в православную церковь, а потом, несколько лет назад нам стали звонить протестанты. Максим умирал тогда. Они его чуть живого, с отрезанными руками взяли прямо из больницы. Когда я уже выбилась из сил, они за ним ухаживали. Взяли в центр в Щелкове, потом выхаживали в Королеве. Там у протестантов был пастор, очень достойный человек. Он всем этим занимался, вокруг него было много молодежи и больные СПИДом были, Максим тоже туда к ним ходил. Но потом этот пастор умер, и он ходить перестал, разочаровался. И вся молодежь, кто к этому пастору ходил, теперь ходить перестали. А протестанты нам звонят, в храм приглашают.Я ходила в православный к батюшке, исповедовалась. Сейчас я к протестантам не хожу. Никуда не хожу. Вот только в больницу».
За эти 17 лет семье Христенко помогали многие: родственники, друзья, врачи, и посторонние люди, например, вы, дорогие читатели «Милосердия». Но помощь иссякает со временем. А ситуация – остается. И Максим с мамой остаются в ней – совершенно одни. Помогите собрать деньги на покупку лекарства для Максима!
Необходимо собрать 40 тысяч рублей.
Алиса ОРЛОВА
Дорогие друзья! Если вы можете помочь Максиму Христенко, то, пожалуйста, обращайтесь к нам в Православную службу «Милосердие» по телефону: (495) 972-9702 Денежные пожертвования можно также переводить и на банковские реквизиты Службы. Напоминаем, что если вы переводите на наш счет адресное пожертвование, вам следует после этого связаться с нами по телефону: (495) 972-9702 или e-mail komissia@miloserdie.ru и уточнить, кому именно переведены деньги. Спаси Господи!
Доводим до вашего сведения, что с того момента как вы перечислили деньги до того, как этот факт отразится на шкале учета поступивших средств по данной просьбе, может пройти до десяти дней. Это связанно с графиком работы банков и правилами работы платежных систем, с которыми у нас заключен договор. Просим вас не волноваться, все переведенные вами денежные средства доходят до адресата своевременно.
Как расходуются средства
Если не будет ваших возражений, положительная разница между суммой, достаточной для помощи по данному объявлению, и общей суммой поступивших пожертвований будет направлена на помощь другим нуждающимся в той же категории просьб.