Молодой фонд «Наши дети» из Самары установил на улицах Москвы урны для пожертвований в помощь больным детям. В чем риски уличных сборов? Как понять, что перед вами представители честного благотворительного фонда? Отвечают эксперты.
Сначала корреспондент «Милосердия.ru» встретился с директором фонда Сергеем Дроновым. Конечно, это было обычное интервью, и по его итогам мы не можем предложить читателям готового решения, опускать ли деньги в ящики, установленные волонтерами у станций метро в столице.
Как работают «Наши дети»
Сергей Дронов рассказал, что у его фонда «Наши дети» нет особенной истории создания: когда-то он ездил с волонтерами (вне какого-либо фонда или организации) в детский дом дарить подарки, потом «с друзьями собрались и решили создать фонд». Решили, средства позволяют – создали. Помогать решили всем, кто обращается, не выбирая только онкологию, или только ДЦП, или что-то еще.
Учредителей трое, они оплачивают административные расходы из своего кармана. Постоянно в фонде работают пять сотрудников, считая бухгалтера, причем большинство делают это безвозмездно и сам Сергей Дронов зарплаты в фонде не получает. Ему 32 года, он носит обручальное кольцо, получил средне-специальное образование в области строительства и теперь получает высшее по специальности кадастровый инженер, параллельно занимается строительным бизнесом.
Вечером на каждую точку сбора пожертвований в Москве, где у промо-стойки стоят два волонтера, приходит супервайзер, откручивает ящик, кладет его в большой рюкзак и увозит ящик в офис. Адрес офиса – Проспект Мира, дом 52 строение 3, офис 215 – ни на сайте фонда, ни в группе «ВКонтакте» он не указан. Офис находится в субаренде и принадлежит, по словам Сергея Дронова, юридической компании «Правовая звезда» (такой адрес и указан на сайте «Правовой звезды»). Эта же компания помогает фонду «Наши дети» с документами. Судя по интернету, в том же 215 офисе – база у ООО «Транспортная компания «Парад Планет»», занимающейся перевозками. В качестве контактного указан только мобильный телефон.
В офисе комиссия из трех человек вскрывает все ящики, записывает собранные суммы в журнал, где все члены комиссии расписываются. В офисе же, по словам директора, многие волонтеры пишут заявления о том, что хотят помогать.
По словам Сергея Дронова, денег на улицах собирается не очень много, поэтому инкассаторская компания и спецоборудование для подсчета денег не нужны, он возит наличные в банк сам. Бывает, что в ящике к концу дня лежит триста рублей, шесть тысяч (столько на Арбатской собрали девушки к 5 часам вечера, по их собственной оценке) – большая удача. Акция идет с мая, и за все время работы на улицах Москвы фонд не собрал, по словам директора, и 200 тысяч рублей в сумме по всем ящикам («чуть больше ста тысяч», – сказал Сергей Дронов 3 июля). На «Яндекс-деньги» за все время существования фонда перевели один раз одну тысячу рублей. Через SMS за все время собрали 4 тысячи рублей.
На сайт информация о полученных суммах не выкладывается. Сергей Дронов предложил дождаться появления годового отчета в марте следующего года. Только по просьбам множества людей, сказал он, на сайт выложены платежки о переводе средств напрямую мамам больных детей. Пять платежек на имя Василисы Гусаковой, мамы близнецов с диагнозом ДЦП, и одна платежка на имя Ирины Вепринцевой (сбор в пользу ее дочери Жени завершен по ее просьбе).
Как сообщили на странице фонда, промо-стойки можно увидеть у десяти станций метро: «Арбатская», «Кузнецкий мост» – Рождественка, Камергерский переулок, «Новослободская», «Таганская», «Цветной бульвар», «Парк культуры», «Третьяковская», «Каширская», «Кантемировская». В день разговора с Сергеем Дроновым действовали, по его словам, всего четыре промо-стойки.
Как удалось получить разрешение на уличную акцию? Сергей Дронов говорит, что никакого разрешения и не требуется: такие акции проходят в уведомительном порядке по закону 135-ФЗ. Это закон о защите конкуренции. Бумага, которая страхует волонтеров от претензий полиции, представляет собой обычное письмо из фонда в РОУМД с уведомлением об акции, а не с просьбой ее разрешить, и простой отметки из канцелярии о том, что бумага получена, оказывается достаточной, чтобы у органов правопорядка не возникали претензии.
Волонтеры, говорит Сергей Дронов, работают бесплатно, для стабильной работы четырех стоек нужно сорок человек, поэтому набор идет постоянно (впрочем, ни на сайте фонда, ни в группе фонда «ВКонтакте» объявлений об этом нет). Девушки на промо-стойке у метро «Арбатская» сказали, что директор написал им благодарственное письмо – и к ним стали хорошо относиться в их вузе (вуз коммерческий, без бюджетного отделения, сами девочки – гражданки Украины). При этом директор сказал, что иногда он премирует волонтеров «из личных средств». В Москве стойки будут до сентября, в планах – когда похолодает, поехать собирать деньги в Сочи.
Экспертного совета при фонде нет. Родители обращаются с уже готовой сметой на лечение из клиники, рассказал Сергей Дронов. Нередко эта клиника зарубежная. В фонде не исследуют, самый ли разумный способ лечения ребенка предлагается оплатить, можно ли получить хорошее лечение в России. Зато проверяют, существует ли ребенок на самом деле – едут и знакомятся, чтобы не финансировать мошенников, способных попросить денег под фотографию из интернета.
В то время, когда Сергей Дронов уезжает в Самару, в Москве руководит набором волонтеров и подсчетом пожертвований его заместитель Алексей Нестеров.
Как разобраться, жертвовать ли деньги?
Формальных претензий к фонду «Наши дети» нет: он легально зарегистрирован в государственных органах, а частая отчетность о сборах и тратах – добрая традиция в благотворительности для завоевания доверия (для государства достаточно ежегодного отчета). И все же уличный сбор сопряжен с рисками. Комментируют эксперты.
Татьяна Задирако, исполнительный директор благотворительного фонда «Дорога вместе», председатель совета Ассоциации фандрайзеров России
– Всегда действует презумпция невиновности. Никто не говорит, что плохо собирать деньги на улице. Если сбор прозрачен и успешен, почему нет. До расследования – любые люди и любые компании – честные.
Однако публичные деньги – легкие деньги. К сожалению, они легко развращают людей и легко липнут к рукам. Причем развращают они и тех, кто собирает, и тех, кто жертвует. Соблазн легкого недоподсчета денег очень велик. Конечно, есть некоторый риск, что сборщикам пожертвований дадут по голове и отберут урну с деньгами, но на оживленной улице все же он невелик.
Конечно, в случае с фондом «Наши дети» остаются открытыми многие вопросы: например, случайно ли они встали со своими урнами на пути к пунктам сбора пожертвований фонда «Линия жизни» в дни акции «Чья-то жизнь – уже не мелочь», случайно ли их название очень похоже на название фонда «Дети наши».
Другие известные и надежные фонды не начинали со сбора пожертвований на улицах, но быть первым в чем-то – не проступок. В норме уличные сборы требуют специального оборудования и договора с инкассаторской компанией. То, что «Наши дети» считают деньги вручную и отвозят в банк в портфеле, меня настораживает.
Посчитайте: если из двух месяцев сборщики стояли хотя бы 30 дней хотя бы на четырех точках из десяти, то при сборе примерно 150 тысяч получается, что каждая кружка в Москве при громогласных призывах помочь не набирала и тысячи рублей. Правдоподобность оценивайте сами.
Как отделить зерна от плевел? Увидели урну для пожертвований возле метро – если у вас в телефоне есть интернет, зайдите сначала на сайт организации, посмотрите, существует ли она вообще, и на что она собирает деньги. Есть ли на сайте отчеты о сборах и тратах. Но большинство жертвователей этого не делают – кладут лежавшую в кармане купюру и ничем более не интересуются.
Команда благотворительного фонда, который собирает деньги на улице, в норме должна отражать сборы и траты на сайте если не каждый день, то хотя бы каждую неделю. Да, официально они должны подавать отчет в Минюст в апреле следующего за отчетным года. Но сколько воды до этого утечет – даже смешно об этом говорить.
Аргумент «мы хотим помогать, а не пиариться и пускать пыль людям в глаза», – это типичное поведение не вполне чистоплотных людей. Мол, остальные тут только пиарятся, а я неустанно помогаю детям, поэтому мне некогда даже отчет на сайте выложить.
Нужно задать самим сборщикам денег вопрос о том, на что они будут потрачены. Если их этот вопрос пугает, они путаются или не знают, это тревожный звонок. Если они пугаются фотоаппарата – тоже. При этом у не вполне чистоплотной организации могут быть кристально честные волонтеры: они решили участвовать ради идеи помощи детям, и даже если «пирамида» существует, их необязательно поставили в известность.
Я бы вообще не жертвовала деньги на улице – но я «испорчена» участием в профессиональной благотворительности. А люди, которые жертвуют деньги у метро, поступают импульсивно и более не интересуются их судьбой и судьбой адресата пользователя. Я всех призываю не опускать деньги в урны, а найти более прозрачный и эффективный способ участия в благотворительности.
Дмитрий Даушев, директор по фандрайзингу и коммуникациям фонда «Детские деревни-SOS», член совета Ассоциации фандрайзеров России
– Ни один критерий и ни один совет о том, как отличить честный фонд от мошеннического, не дает гарантий, что отличить получится. Даже если учесть все критерии одновременно, это не гарантия честности фонда. А о том, кто мошенник, может говорить только суд.
Как определиться, жертвовать ли в фонд деньги? Критериев несколько. Во-первых, наличие сайта. Если его нет вообще – повод задуматься. Если он есть, надо посмотреть, что там размещено: немало сайтов создаются как раз для того, чтобы собрать денег и раствориться в пространстве.
Непрофессионально, если сайт создан на бесплатном домене типа narod.ru. На сайте должен быть максимум информации о фонде: не только e-mail на gmail.com, yandex или mail.ru (что также непрофессионально), но и городские телефоны, адрес, уставные и регистрационные документы, отчеты о деятельности в прошлые годы. Красная тряпка, на мой взгляд, – мобильные телефоны в качестве контактных и бесплатные электронные ящики.
Второе – заметность фонда в публичном пространстве. Фонды, которые собираются работать долго, стараются себя продвигать хотя бы на уровне социальных сетей и статей в интернет-СМИ. Если по запросу в поисковике нет ничего, это тоже повод задуматься. Чем старше фонд, чем дольше он продержался, публикуя отчеты и функционируя в публичной сфере, тем увереннее можно перечислять туда пожертвования.
Любой новый фонд, даже самый хороший, в первое время должен максимально сосредоточиться на том, чтобы вызвать доверие. А у тех, кто хочет ему помогать, должно быть желание изучить его работу поглубже.
Странно, если о фонде никто не знает в благотворительном сообществе, если нет никого, кто готов за фонд поручиться. Особенно, если фонд касается тем, популярных в сфере благотворительности, а сбор денег на лечение кого бы то ни было – это популярная тема.
Фонды, работающие с этим, стараются координироваться по поводу сотрудничества с теми или иными больницами, механизмами закупки лекарств, по поводу вопросов квот, льгот для пациентов и т.п., чтобы работать эффективнее. Если кто-то появляется в этой теме и совершенно не связывается с остальными, он не будет эффективен. Он не будет защищен от шарлатанства родителей больных детей, от шарлатанства и самих медиков, когда тебе выставят огромный счет в зарубежной клинике, и ты побежишь собирать на это деньги, хотя на самом деле это лечение проводится гораздо дешевле. Знакомиться надо и с мамами и детьми, чтобы хотя бы не собирать на несуществующих детей, но еще важнее – знакомиться с медиками и документами, причем делать это должен эксперт.
Однако даже если по всем перечисленным критериям фонд не проходит – это вовсе не обязательно мошенничество. Это может быть и неопытность. Люди собрались сделать что-то хорошее, но не знают, какие ошибки можно сделать, и делают все просто «на коленке». Они указывают мобильный для связи и адрес на mail.ru просто потому, что не знают, как надо. Они не знают никого в благотворительном сообществе – и пока не умеют налаживать связи. Но каждый критерий – это «минус», который отсеивает ряд потенциальных доноров.
Отсутствие регулярных отчетов о ходе сбора средств – не абсолютный критерий. Если фонд собирает на текущую деятельность, он может отчитаться в марте-апреле следующего года. Например, у «Детских деревень-SOS» сбор идет независимо от того, информируем ли мы людей о том, сколько уже собрано. Если же речь идет об адресной помощи, такая отчетность принята, но и тут точки зрения на вопрос могут быть разными.
Теперь о сборе наличных: он всегда вызывает вопросы, потому что ни один донор или проверяющий не может гарантированно убедиться, что деньги попадают на счет и потом доходят до дела. Если ящики для пожертвований опечатаны не просто проволочкой, а синей печатью организации, и эта печать совпадает с печатью на документах, выше вероятность, что деньги хотя бы не будут вытащены просто так без вскрытия пломбы.
Сбор наличных – это большой соблазн. Когда фонд выпускает на улицы большое количество волонтеров, набранных по объявлению или по сарафанному радио (или даже своих сотрудников), то нет никаких гарантий, что кто-то из них не поведет себя недобросовестно. Даже ящики для пожертвований, установленные в серьезных местах типа банка или многозвездного отеля, иногда рассматриваются сотрудниками и посетителями этих мест как вместилища лишних чаевых. Деньги тащат проволочкой, думая, что никто не видит, но это фиксируют камеры наблюдения; однажды в банке утащили всю урну для пожертвований целиком прямо из-под камеры, хотя, казалось бы, что может быть глупее.
Если сбор наличных все-таки идет, то у каждого волонтера должны быть доказательства его причастности к организации: доверенность или волонтерский договор, заверенные печатью фонда и подписью его руководства. Если это бейдж, то на нем должен быть личный номер сотрудника или волонтера, телефон, по которому можно связаться с руководством. «Детским деревням-SOS» в этом плане проще: на бейджиках уличных волонтеров крупно написано: «Мы не берем наличные». Речь идет о пожертвованиях через официальный сайт организации с банковских карт с помощью планшета с интернетом в руках волонтера.
Второе: на руках у уличного волонтера, собирающего пожертвования, должно быть доказательство, что фонд существует (это обычно заверенное свидетельство о регистрации).
Лет пять назад уличным сбором средств занимались Greenpeace (признан в РФ нежелательной организацией и иноагентом) и WWF (признан в РФ нежелательной организацией и иноагентом). Конечно, они не начинали с этого, а долго работали, анализировали разные способы фандрайзинга и пришли к этому – а потом закрыли его как неэффективный.
Правильно выстроенный уличный фандрайзинг – дело сложное и дорогое, многие фонды просто не могут себе этого позволить. Сейчас это можно возобновить только потому, что появился новый платежный инструмент, и можно полностью безналично побудить подписаться на регулярные пожертвования. В случае наличных это может быть эффективно только в большой крепкой системе с хорошей волонтерской базой, когда отлажена система оплаты сотрудников либо отбора и обучения волонтеров, либо если все, что ты собираешь, – это твой личный доход. Серьезная системная работа на улице неподъемна для большинства организаций.
Владимир Берхин, президент благотворительного фонда «Предание»
– Чтобы понять, стоит ли давать незнакомым людям деньги «на очень хорошее дело», нужно для начала поискать на их сайте отчеты. Если отчетов нет или они неконкретны или не актуальны, то, даже если фонд пожертвования не ворует, то он просто не профессионален. Тем более если он обещает отчитаться когда-нибудь потом. Потому что получается, что вы даете деньги неизвестно кому, и он отчитается неизвестно когда. И может быть, он просто не умеет работать, с чего мы взяли, что вот эти, которые просят на улице, умеют помогать людям? Если у них нет сил обновлять отчеты на сайте – это странно, ведь у них есть силы торчать часами на улицах.
Если на сайте вывешены отчеты о переводе денег мамам больных детей на руки для оплаты лечения, то это также непрофессионально, и я бы в такой фонд денег не дал. Средства должны переводиться на счет клиники, где проходит лечение. Иначе нет никакой гарантии, что деньги не потрачены на что-то другое, это раз, и что мама не отдала потом директору фонда половину наличными обратно, это два.
Ежегодный отчет в Минюст – штука полезная, но он не детализируется. Там не рассказывается подробно, как именно деньги были потрачены. Помочь же может только детальная открытая отчетность о ежедневных сборах и о том, кому, сколько и на что было переведено.
В идеале волонтеры-сборщики вообще не должны иметь дела с наличными (хороший пример – волонтеры «Детских деревень-SOS», которые помогают перечислить пожертвование прямо на счет организации с помощью планшетного компьютера). А люди, которые жертвуют наличные, не дают и не берут расписок, так что нет никаких способов проверить, сколько денег было реально собрано.
У волонтеров, собирающих деньги на улице, должны быть документы, подтверждающие существование фонда и тот факт, что они имеют к нему отношение. Документы защищают от самозванцев, но не защищают от нечистоплотного руководства фондов. Впрочем, это уже дело расследования уполномоченных государственных органов.
Если фонд настоящий, у него должны быть партнеры, какая-то история, люди, которые могут поручиться, что эта организация работает и приносит какую-то пользу. Если вы хотите поддержать больных детей – есть множество проверенных адресов, а не непонятные люди у метро. Новый фонд, собирающий деньги на улицах и не отчитывающийся, – это очень непрозрачный и потому очень негарантированный способ помочь.
Екатерина Бермант, директор благотворительного фонда «Детские сердца»
– Уличный сбор – вещь агрессивная и, на мой взгляд, очень эффективная. Мимо идет много людей, и даже если каждый бросит десять рублей, денег соберется много. Не хотелось бы компрометировать такую возможность сбора непрозрачной историей и закрывать для себя эту площадку. Пока наш фонд не собирает денег на улице только потому, что у нас нет сил, чтобы собрать такое количество людей-волонтеров. Мы не можем пока рекрутировать 60 человек, чтобы этим заняться. Может быть, у фонда «Наши дети» на промо-стойках стоят люди на зарплате. Тогда, даже если им платить по 15 тысяч, это будут затраты, сопоставимые с тем, что можно собрать (директор фонда Сергей Дронов сказал «Милосердию.ру», что у урн стоят волонтеры, которых учредители «иногда премируют из личных средств»).
Если человек ведет сбор на улицах, на его сайте каждый день должен быть отчет комиссии, которая вскрывает урны, вероятно, даже с фотографиями, и на следующий день – документ из банка о том, что именно такая сумма денег поступила на счет. А оттуда деньги поступили на счет такой-то клиники на лечение ребенка. На вскрытие ящиков нужно звать как можно больше народа, в том числе журналистов и людей из благотворительного сообщества.
Сбор на улицах рискован еще и потому, что любой может напечатать себе логотип любого фонда, взять реальные истории реальных детей с сайта, оклеить ими ящик и пойти собирать деньги. Пока прискачет наша кавалерия – он уже уйдет с деньгами в подворотню.
Я не знала, что получить разрешение на уличный сбор пожертвований так просто, как говорит Сергей Дронов. Надо хотя бы для интереса через некоторое время попробовать тоже согласовать точку для волонтеров с ящиком для пожертвований на людной улице. Я подозреваю, что у нас возникнут проблемы.
