Мы поговорили с Анной Писаревской и Кирой Косыгиной, сооснователями фонда, о том, как и почему обязательно нужно подставить плечо помощи и поддержки семье в такой трудной ситуации.
«Мы обнаружили, что таким семьям не помогают»
«Ксения мне сказала тогда: «Знаешь, я надеюсь, что все будет хорошо. А если даже не будет – то ты сделай, пожалуйста, так, чтобы Агата была самой любимой девочкой. Ну а ребятам нашим скажи: Эгегей! Жизнь продолжается! Не вешайте носы!»».
Так вспоминает события полуторагодовой давности Кира Косыгина, учредитель и президент благотворительного фонда «Жизнь продолжается». Смерть близкой подруги Ксении Лещинской, партнера компании EY, стала толчком к организации фонда. На встречу на 9 дней Ксении собрались почти 200 человек из 300 выпускников нашего курса экономического факультета МГУ, и все вместе собрали серьезную помощь семье, рассказывает Анна Писаревская, вдова Антона Носика, член правления фонда «Жизнь продолжается».
Сначала помощь оказывалась семье Ксении, а затем стало ясно, что удобнее аккумулировать деньги в фонде, который бы мог затем направлять на помощь и другим семьям. Оказалось, что фондов, которые занимались бы такими видами помощи, нет.
«Есть фонд, занимающийся многодетными семьями, или малообеспеченными семьями, но нет НКО, которые бы помогали семьям, оставшимся без кормильца, или где кормилец остался без возможности обеспечивать свою семью, – говорит Анна Писаревская. – Поэтому мы поняли, что нужно создать свой фонд. Мы первым делом пошли к Нюте Федермессер. Она сказала, что такой фонд нужен, как воздух».
Каждая семья – новая история
«Мы решили, и прописали в уставе фонда, что в семье должен быть несовершеннолетний ребенок, и при этом после выплат всех расходов на каждого члена семьи должно оставаться дохода не более 20 тысяч рублей – тогда это наши клиенты, и мы берем такую семью под опеку», – рассказывает Кира. Сейчас, через год после старта фонда, он поддерживает 12 семей.
Запросы разные. Кому-то нужно срочно найти няню для ребенка, кому-то помочь с продуктами, кто-то нуждается в первую очередь в том, чтобы его выслушали, побыли рядом. А где-то – целый клубок проблем.
Телефонные разговоры здесь не спасают – нужно бывать в доме, говорить с членами семьи, вникать в ситуацию.
Как отмечают в фонде, нужны кураторы, которых можно было бы закрепить за семьями, которые бы были в курсе нюансов жизни подопечных. Пока Кира сама и является куратором всех двенадцати семей, и она погружена в их проблемы.
«Это непростая работа, тут можно быстро дойти до эмоционального выгорания. Важно обучение таких кураторов, чтобы они, помогая нашим подопечным, при этом не сожгли себя», – замечает Кира.
«Мне пришлось теперь пройти самой через это»
«Так случилось, что сейчас Антон (Антон Носик внезапно умер 9 июля 2017 года. – Прим. ред.), вдруг взял и сконцентрировал все внимание окружения на своей семье, которая как раз тоже оказалась без кормильца. Фонду тоже пошла помощь, мы благодарны всем тем, кто нас поддержал сейчас. Антон все развернул в плоскость помощи семье и фонду. Так мы на практике узнали, что такое «жизнь продолжается»», – замечает Кира.
Антон поддержал идею создания фонда «Жизнь продолжается» с самого начала, хотя уже тогда у него был фонд «Помоги.орг», но он очень загорелся идеей. Он помогал создавать сайт фонда, принял серьезное участие в подготовке и проведении семейного бала «Весна».
«Антон был очень рад, что все это происходит, он участвовал в наших мероприятиях. Фонду будет год в августе, мы готовились к большому выходу в информационное пространство, и Антон был ключевой фигурой в этом, – говорит Анна. – И даже сейчас он нам помогает. Мне написало очень большое количество друзей Антона. Сказали, что как только мы будем готовы, они нас поддержат».
Теперь, замечает Анна Пискаревская, так случилось, что ее семья оказалась в положении подопечных семей фонда. И фонд поддержал и ее семью. «Я действительно была растеряна. Теперь я понимаю, как это бывает. В такие моменты изменяется жизнь и сознание. И очень нужна поддержка. Кира подсказала, какие бумаги нужно сейчас оформлять, например, даже я, работая в нашем фонде, не знала, как нам может помочь правительство Москвы, хотя я давно интегрирована в это поле. Теперь я воспользуюсь этими услугами. А еще я сейчас пойду с ребенком к кризисному психологу».
Анна Пискаревская говорит, что теперь помощь другим семьям будет уже не гипотетическая, а на основе собственного трагического опыта:
«Мне четко видно, что нужна помощь юриста, психолога, а в самом начале – банальная поддержка: приготовить еды, куда-то деть ребенка, поддержать, выслушать. В общем, помоги, как хочешь, но помощь очень нужна – это именно такая ситуация.
Многие, действительно, боятся попросить помощи. Это непросто – просить. Я не знаю, как бы я в эти дни функционировала, если бы этой поддержки не было.
В шоковые моменты ты растерян. Но люди включились в ситуацию. Жизнь вроде бы продолжается – да, это главный месседж, но он должен дойти до человека. – А сначала ты совершаешь просто действия, которые вынуждена совершать, чтобы продолжать жить».
«Когда человек в тупике, он не понимает что делать дальше»
Недавно одна из подопечных семей фонда потеряла главу семьи. Осталась вдова Светлана. У старшего сына, 22-летнего Димы, ДЦП, а на него наложилось органическое поражение нервной системы, Дима с трудом передвигается, все время кричит, младший сын Леша пугается. А на руках еще пожилая мама и родители мужа.
Бесплатная государственная медицина ничем не может помочь, и в какой-то момент они оказались в тупике. Родители мужа тоже в стрессе, оттого, что их единственный сын внезапно умер.
«Все зыбко в этом мире. Мужчина пришел домой, пожаловался, что ему плохо. А приехавшая скорая помощь уже ничего не смогла сделать. Потом выяснилось, что у него был какой-то скоропалительный некроз тканей, который никак не проявлялся, о болезни никто не знал», – рассказывает Кира.
Кира думала, что психолог – это первый человек, который понадобится таким семьям. Оказалось, что это не так. Сначала все равно приходится решать первостепенные задачи – а часто это бытовые или финансовые проблемы. И уже потом человек осознает, что ему, похоже, нужна поддержка психолога.
«Понимаете, когда человек в тупике, он не знает, что делать дальше. В ситуации с этой семьей, например, мы не сразу даже разобрались, что раскручивать клубок надо с Димы. Сначала мы нашли психиатра Диме, отвезли его к специалисту, сейчас подбирают дозу препаратов, он хотя бы стал спать. Светлана работает два дня в неделю, раньше с мужем они сменяли друг друга, а теперь поддержки не стало, а надо еще успевать заниматься детьми», – рассказывает Кира.
Вот другая ситуация: семья пришла в фонд по рекомендации Центра паллиативной медицины. Мама, Надежда, уже являлась паллиативной пациенткой Центра. К тому времени ее муж Александр был вынужден уйти с работы: на него лег уход не только за женой, но и за сыном, трехлетним Матвейкой с синдромом Дауна. Доходом была только пенсия мамы и Матвея по инвалидности. Когда Надежда умерла, Матвею не назначили пенсию по потере кормильца, потому что ее размер перекрывала его собственная выплата по инвалидности. В итоге сейчас у семьи – 28 тысяч рублей в месяц.
«Наша задача – дать семье второе дыхание»
Чтобы семья стала подопечной фонда, вовсе не значит, что кормилец должен умереть: это может быть и потеря трудоспособности. Так случилось с той самой первой тульской семьей. Мужчина (в семье еще неработающая по определенным причинам жена и ребенок) работал грузчиком, повредил спину, остался без работы и не мог найти другие варианты.
У него были утрачены все документы, в том числе об образовании, и он не мог даже встать на биржу труда. Когда-то подопечный фонда учился в колледже в Калининграде, колледжа этого уже нету. «Мы помогли ему восстановить документы, устроили на биржу труда, – говорит Кира. – Хотя он разводил руками и говорил, что ничего не получится. Но получилось. Сейчас он уже хотя бы получает пособие по безработице».
Затем фонд договорился с местным магазином о поставке продуктов в семью – это один из способов помощи. Семья предоставляет список необходимых продуктов, из него, правда, приходится вычеркивать все «лишние хотелки» в виде мороженого, варенья-печенья, утверждается самое необходимое, фонд оплачивает эти покупки, а местный магазин может за денежные поступления от фонда (обычно это соответствует 10 тысячам рублей) выдавать семье покупки (или доставлять на дом), такую систему, к примеру, фонд организовал в Туле.
Затем фонд помог семье подключиться к газу: за долги газовая труба была просто вырезана. Оплатил долги по газу и электричеству, купил насос, чтобы провести воду в дом. И наладил оплату коммунальных платежей за свой счет – тоже частая практика в работе фонда с семьями.
Однако очень важно, отмечает Кира, чтобы семьи не проявляли потребительского отношения к помощи.
Сейчас фонд уже более тщательно отбирает подопечных. С семьей заключается договор на год или на три года – по ситуации.
«Наша задача – отправить затем семью уже в свободное плавание. Мы должны помочь ей на начальном этапе, чтобы она вышла из кризиса, в который попала. Дальше люди должны снова жить своими силами. Им нужно помочь вспомнить или узнать, как они могут вести свою жизнь самостоятельно. Может быть, помочь маме получить права на вождение машины, чтобы облегчить ее мобильность, или найти срочно няню, чтобы овдовевший папа смог скорее найти хорошую работу. Или, оказав юридическую поддержку, помочь обменять старую дряхлую квартиру, и семья улучшает свою ситуацию, – ситуации разные», – поясняет Кира.
«Не бойтесь звать на помощь!»
К сожалению, мы не умеем просить о помощи. С этим сотрудники фонда столкнулись на практике. Люди смущаются своего горя или внезапного уязвимого финансового положения. Им стыдно обнаружить перед другими свою слабость и неожиданно свалившуюся бедность. Им неловко беспокоить других. Они стесняются попросить у друзей деньги или поддержку.
«Нас часто спрашивают: «А что мы будем должны сделать за вашу помощь?» – рассказывает Кира. – То есть люди часто даже не верят в благотворительную поддержку, или ждут подвоха, боятся, что их свяжут некими обязательствами. За рубежом не так. Это наш менталитет».
По опыту фонда, помогать надо именно тем семьям, которые сами просят помочь. «Не работает ситуация, когда кто-то нам звонит и бьет в колокола: вот там нужна срочная помощь, помогите! Мы приходим и оказывается, к нашему участию там не готовы, нам не так уж и рады.
Мы поняли, что это неправильно. Когда люди сами осознают, что им нужна помощь, и сами скажут об этом – только тогда механизм сработает. Осчастливить против желания нельзя».
Срабатывает какой-то старый, советский стереотип «Мы сами. Просить стыдно». Это ложный стыд, напоминает Кира.
Ну а еще – часто люди просто даже не верят в то, что их поддержат. Это то, о чем тревожатся фонды «Живой» и другие НКО, помогающие взрослым: наши граждане охотно помогают детям, животным, старикам.
Взрослый человек, считаем мы, справится и сам, руки-ноги есть, голова на плечах есть. А это ошибка и жестокосердие. Ведь в патовой ситуации, внезапно, может оказаться любой из нас.
Есть и обратная проблема: оказывается, мы боимся «лезть с советами и помощью», нам кажется, что мы сейчас, в этой трагедии человека, там явно лишние, не до нас. Ну а если человеку нужно – он нас сам позовет.
«Часто, когда что-то случается, вдруг пропадает окружение, друзья. Человек, попавший в беду, впадает в депрессию, обижается, – его все забыли, бросили, – говорит Кира. – А если поговорить с другой стороной, то обнаруживается, что никто его не забыл, но друзья боятся нарушить какую-то тонкую грань, личные границы ситуации. И еще часто считают: когда понадобится помощь, нам же сразу скажут, и мы поможем! Так в итоге получается разобщение, а нужно как раз в эти моменты быть вместе, решать проблемы сообща!»
Третья проблема – люди не умеют принимать благодарность. «Часто наши добровольные доноры и помощники смущаются, когда я звоню и говорю слова признательности, – рассказывает Кира, – а я объясняю: но ведь это как раз норма – говорить «Спасибо!» за добрые дела!»
Как правильно – ждать зова о помощи или прийти на помощь сразу? «Каждый раз индивидуально. Нужна мудрость и чувство такта. Нам предстоит еще набираться этой мудрости и любви, чтобы помощь была эффективной. Но опыт у нас набирается», – замечает Анна Писаревская.
Горшочек, вари!
Кроме финансовой помощи фонд оказывает помощь психологическую, а также сотрудничает с центром юридической помощи при МГУ – очень часто нужны и юридические услуги.
«Часто люди не знают, какую помощь они могут получить от государства. Наша задача – не дублировать собой государство, а подсказать и помочь практически получить эту помощь, а еще – подстраховать в «ямах», где государственной помощи уже нет», – поясняет Кира. Работу психологов и юристов фонд оплачивает: опытным путем опять же выяснилось, что помощь pro bono не так эффективна, да и любой человек должен получать деньги за свой труд. У фонда есть договор с «Яндекс.Такси» – требуется возить на процедуры детей с онкологией одной из подопечных семей фонда.
Фонду помогают его друзья-частные доноры, а еще компания EY. Но приходится, конечно, и развивать фандрайзинг, чтобы привлекать средства. В частности, весной фонд «Жизнь продолжается» провел крупную акцию – бал «Весна» на ВДНХ. Это было очень эффектное семейное красочное событие, на которое пришли 700 человек. Благодаря продаже билетов на мероприятие фонд смог собрать 2,7 миллиона рублей.
А сейчас фонд запустил акцию Благоваренье. «Елена в прошлом году потеряла мужа. У нее двое дочерей – девочки с синдромом Дауна и лейкозом. Одна – кровная, вторую Елена взяла из приюта, когда умер супруг. Она очень домовитая, любит делать всякие варенья-соленья, заготовки… И тут нам пришла в голову мысль: а что если предложить донорам и друзьям нашего фонда, тем, кто не может, например, помочь материально, помочь иным способом, делами? Так мы придумали Благоваренье», – рассказывает Кира.
Сначала была цель собрать вишню и сахар и передать эти продукты Елене, чтобы та смогла наварить много-много вкусного варенья для своих дочек. А потом идея расширилась: ведь фонд, помогая семьям с покупкой продуктов, вычеркивает вкусности, а значит, можно собрать много разного варенья или ягод, чтобы обеспечить такими дарами все подопечные семьи! «Я думаю, не очень сложно будет тем, кто варит варенье, поделиться парой баночек. Это очень уютная добрая помощь», – замечает Кира.
