Сейчас о паллиативной теме говорят много — наконец-то государство обратило внимание на эту проблему. Обсуждать смерть стало даже модным — если ты говоришь об этом, значит ты прогрессивный человек.
А если ты это еще преподносишь легко, остроумно, с примерами, как здорово на смертном одре выпить или попробовать чего-нибудь запретного, чего не мог позволить в жизни, болезнь болезнью, но надо продолжать жить, – так ты вообще звезда. Разговор про исполнение последних желаний становится трендом. Хочешь сигарету — сделаем, хочешь женщину — приведем!
Конечно, надо продолжать жить. Но мы часто живем не задумываясь, закачивая в себя тонны информации из интернета, телевизора, радио, где все говорят, что надо жить красиво, весело, ни в чем себе не отказывать, стремиться к благополучию. И тут вдруг настает момент, когда ты узнаешь, что неизлечимо болен. Вот он, момент остановиться, замереть и подумать основательно, поразмыслить над всем, что происходило в твоей жизни, оглянуться вокруг и увидеть своих близких, друзей, родных, которым ты, возможно, не уделял должного внимания, обижал, ссорился, а может, вообще уже лет десять не виделся. Но вместо того, чтобы помочь человеку все это осознать, мы начинаем предлагать жить на полную катушку.
Только никакую проблему это не решает. Это только убивает время, то самое драгоценное время, которого и так в обрез. Получается, как жили в суете, не задумываясь, так и на смертном одре продолжаем заглушать свои чувства и мысли пустым.
Во всем мире признано, что паллиативная помощь включает в себя как медицинскую, психологическую, социальную, так и духовную сферы, и все они важны. Но почему-то, в отличие от остальных составляющих, духовный аспект очень многими не воспринимается всерьез.
Зачем? Мы же не должны навязывать, – говорят нам. – Если человеку надо, он сам всё решит и пригласит священника.
Но он не решит и не пригласит — потому что слишком много предрассудков, потому что нет традиции. Несколько поколений выросли в советской России с восприятием Церкви как сущности, если не враждебной, то по крайней мере, не имеющей отношения к реальной жизни.
Да, вера — это очень личное, и навязывать ее нельзя. Но, как говорил классик, «все мы во что-то верим: кто-то верит, что Бог есть, кто-то верит, что Бога нет». И об очень личном человек вряд ли будет разговаривать с социальным работником, врачом, даже с родственником не всегда. Для вдумчивого разговора о вере, о своей жизни нужно время, нужно умение слушать и вызывать доверие. Проще спросить «что ты хочешь?», выполнить то, что лежит на поверхности, но вот если поговорить с человеком поглубже оказывается, что никакие развлечения, никакие путешествия так не утешают и не придают сил, как вера. Но она очень глубоко спрятана.
О том, как важно поговорить с человеком о духовном, поговорить вдумчиво и глубоко, говорят и зарубежные исследования. В странах, где действует право человека на эвтаназию, ее предваряет целая серия бесед и интервью. Так вот, в ходе таких разговоров подавляющее большинство пациентов, которые изначально изъявили желание умереть, отказываются от этого решения.
Вопросов про веру у человека очень много в этот период, намного больше, чем нам может казаться. Но есть стеснение, есть поверхностное «я верю в душе», «мне священник не нужен, я сам как-нибудь». Предвзятость «если нужен священник, то всё, это уже смерть». Большинству людей не приходит в голову, что священник может прийти просто, чтобы поговорить, чтобы обсудить вопросы, на которые нам кажется неуместным говорить даже с родными и друзьями. Помню, бабушка лежала в больнице с инсультом, когда я предложила ей священника. Она согласилась, но очень переживала, чтобы врачи не увидели, а то подумают, что она им не доверяет.
В нашей службе помощи людям с БАС всегда видно, когда в человеке произошла перемена, когда вместо вопроса «За что?» человек начинает задавать вопрос «Для чего мне это дано?». Вот тогда-то и происходит принятие болезни, ситуации, окружающих и духовное перерождение. Такому человеку проще помогать, он успокаивается, а ведь мы все знаем, что самое страшное мучение, это когда душа болит, томится, когда постоянный страх и паника. Это никакими таблетками и развлечениями не побороть.
Но когда люди, работающие в паллиативной сфере, искренне удивляются, а зачем в команде нужен священник, это печально. Это полное непонимание всей важности духовной поддержки в мультидисциплинарной помощи. Конечно, невозможно думать ни о чем, если у тебя сильные боли, или некому ухаживать за тобой, не на что купить таблетки и средства реабилитации, но все это надо решать вместе, не выкидывая ни одного аспекта помощи.
Только при наличии всех составляющих: медицинских, социальных, материальных, психологических и духовных — возможно оказать максимально качественную помощь паллиативному пациенту. Очень хочется верить, что наше общество придет к этому и будет больше уделять внимания духовной помощи. Ведь по большому счету нет ничего важнее, чем примириться с собой, окружающими людьми, попросить прощения и простить всех и умереть с любовью. Это и есть про жизнь, а не про смерть.
