Вано Миранян – актер театра и кино. Его рост 120 сантиметров. Вано не выносит слов «карлики» и «лилипуты», предпочитает – «маленькие люди». И уверен, что маленьким людям в большом мире живется совсем неплохо, хотя, понятно, проблемы есть.
«Или цирк, или хочу к маме с папой»
– Вообще я мечтал быть водителем большегруза, в детстве. Пока не понял, что такое КАМАЗы. В первом классе у меня рост был 95 сантиметров, я как руль увидел: «О, это не мое».
Стал присматриваться к ремонту обуви. У нас в селе фронтовик работал, одной ноги у него не было. Думаю: «Ух ты, вот что я смогу делать!» Потом увидел, как в ремонт сдали огромного размера кирзовый сапог, и думаю: «О, это тоже не мое».
Еще хотел гинекологом быть. А потом стал артистом и даже не жалею.
– Вы с детства на гастролях. Как удавалось пропускать школу и работать подростку в советское время?
– Да, шел 72 год, мне было 13 с копейками, но я в то время уже понимал: что мне делать в деревне? А руководители нашего эстрадного коллектива как меня увидели, так родителям сказали: «Вот завтра его и привезите».
И там было хорошо. Тяжело только, что от родителей далеко. Но тут-то и стало понятно: или я с цирком, или хочу к маме с папой. Но я выдержал, потому что понимал: делать в деревне мне нечего. Это сейчас еще можно что-то найти, а в 70-е самый застой. Но мозги у меня были на месте. Так я и уехал: Анапа, Геленджик и дальше, дальше… Два раза в году отец за мной приезжал, в отпуск забирал.
И в школе я учился, там ко мне все хорошо относились, друзья были – портфель помогали таскать.
– Чем вы занимались на эстраде? Какие трюки показывали?
– В первую очередь стал вместе с другими танцевать, потом жонглировал, на катушках стоял. Это эквилибристика: стоит маленький столик, на нем друг на друга трубы положены, а сверху дощечка. Трубы перекатываются, а ты стоишь, держишь баланс и жонглируешь. Потом уже через пару лет лезгинку сольную начал танцевать. Я ее всю жизнь танцую – переделываю время от времени.
Любимая роль, спрашиваете? Вот я лезгинку танцевал – это прямо родное! А так любая роль хороша, если хорошо сыграть. Вот меня спрашивают: в «Руслане и Людмиле» вы кого играете?
Я говорю: «Вы знаете, мне Руслана почему-то не дают играть» (смеется). Черномора, кого я могу еще играть. Хотеть-то можно многого. Что дают – то я и играю.
«Теща была против»
– Вы женаты на женщине обычного роста. Как ее родственники вас восприняли?
– Мать сначала была против. Мало того, что разница в возрасте приличная, так еще она, наверное, для дочки хотела, чтобы метр восемьдесят, широк в плечах… А жена выбрала меня. Сначала теща надеялась, наверное, что дочка опомнится, передумает замуж за меня выходить. Но она не передумала.
Но сейчас все нормально. Каждый день с тещей разговариваем, внуков любит. Пять лет уже браку. Старшему сыну три года, дочке почти два. И дети у меня обычного роста.
– Как же вы познакомились?
– По интернету, в «Одноклассниках». А я на «вы» с интернетом. Посмотрел, девушка хочет познакомиться. Но там же возраст написан. Смотрю: 21 год. Я сразу отбой. Потом опять дружбу предлагает. Так и начали общаться. Говорю: «Давай телефон».
Вот так общались месяц, а может два, потом я говорю: «Хочешь встретиться?» Приехала на недельку, потом снова домой. Через месяц звонит, говорит: «Не могу, хочу к тебе приехать». Вот так и решилось. Но и если бы я не в Москве жил, она бы все равно ко мне приехала.
Мне брат двоюродный рассказывал раньше, что у него сын познакомился по интернету. Это было лет 10 назад. Я тогда сказал: «Да как так можно?» И через пять лет сам так познакомился.
– Часто ли маленькие люди женятся, замуж выходят?
– Часто. Но чаще всего – среди своих же, артистов из коллективов, в которых работают. Потому что у нас в коллективах люди не то что годами, – десятилетиями все вместе, бок о бок.
«Едешь в метро – и толпа несет тебя»
– Все-таки: как живется маленькому человеку в нашем мире?
– Сейчас, наверное, чуть полегче. Раньше было никуда не поступить. Вот взять медицину, сразу: «Что вы будете там делать? Вы как себе это представляете?». Сейчас у меня есть знакомый юрист маленького роста, настоящий профи.
– Но как это – быть «маленьким», когда все «большие». Что за ощущения?
– Иногда люди на тебе просто срывают злость. Бывает.
Еще в транспорт зимой сложно заходить. Едешь в метро – и тебя толпа несет, куда тебе не надо.
Я понимаю, все на работу хотят успеть, а что там внизу творится, кто будет смотреть? Чаще всего приходится пропускать остановку.
Интересно, что обычно толпа заносит, куда не нужно, а вот когда нужно зайти – почему-то не заносит. Я поэтому стараюсь на машине ездить. Своими руками под себя ее переделываю. Когда я купил первую машину (это Honda была старенькая), приехал к мастеру: «Мужик, вот педали нужно удлинить». Он: «Оооо…» И я все понял, надо самому. Вот сейчас все на шарнирах. А еще удлинял ручку скоростную.
– Квартиру тоже адаптировали?
– Ну нет. Стенку же ты не сделаешь маленькой, и так ничего не помещается. Стульчики и стремянки есть у всех. Только раковину на кухне и ванной сделал ниже, и выключатели, ясное дело. Больше ничего не сделаешь – не мебель же уменьшать. Что это будет? Это надо 7-комнатную квартиру иметь, если хочешь, чтобы все было внизу.
– Часто приходится просить помощи в каких-то бытовых вещах? Это проблема для вас?
– Чаще всего в магазинах то, что мне нужно, – только наверху и складывают. Много добрых людей, сами спрашивают: «Вам чем-то помочь?» Хотя бывают такие, что по лицу видно – лучше не просить.
Еще во времена, когда компостеры в транспорте были, еду я, билетик держу, а эти компостеры, ясное дело, от пола висели метрах в полутора.
Мне было лет 16, рядом стоят два парня лет по 20. Я им: «Извините, пробейте билетик, пожалуйста». А они: «Ха-ха, а ты попробуй сам».
Вот после этого я билеты не покупал никогда.
Но это единичные случаи, а так всегда помогут. Один раз в метро еду, народа много, а рядом со мной мужчина какой-то подвыпивший. Он видит, меня толкают, говорит: «Так, вам туда?». Встал, руки раскинул – все смотрят, не понимают, что он делает. Мне неловко: «Да что вы, не надо». А он вот так и шел со мной до эскалатора.
– Какие «барьеры» в городской среде тяжелее всего даются?
– Кассы, стойки в аэропортах – высокие. Раньше везде были телефонные автоматы, я не доставал до трубки, хорошо, что там были такие выступы, по которым я мог залезть, набрать. Ну а девушка как это сделает?
Еще лифты. Грузовой лифт не везет меня, я слишком легкий. Кнопки высокие, я не достаю, надо постоянно что-то с собой носить.
Мой зять, он тоже маленький, договорился, чтобы в лифте постоянно что-то тяжелое лежало, иначе лифт его не возил.
Но не то чтобы маленьким плохо живется. Нет, этого нет. Я вообще на жизнь никогда не жалуюсь. Вот у меня в квартире пожар был со стороны балкона, и в этой комнате, где балкон, все сгорело, кроме шкафчика. Соседи сразу: «Ой, плохо-то как». А я: «Почему плохо, все нормально. Никто не пострадал? И хорошо. Инструменты все сгорели, придется новые купить. Но все живы, значит, все нормально».
«Мог жить в Японии, но из России никуда не уеду»
– Что на ваш взгляд можно изменить, чтобы маленьким людям комфортнее жилось?
– Ну, смотрите: если я работаю, все надбавки по инвалидности снимают, боятся, что миллионером стану. Вот хорошо, буду сидеть дома, жить на 16 тысяч – так выходит со всеми надбавками. А если детей рожать? Это я сейчас не только про себя говорю.
И все же из России я никуда не уеду. В свое время я мог остаться в Японии, но нет.
– Что за история, расскажете?
– Я был на гастролях в цирке, и к нам на шоу пришла девушка, японка, тоже маленькая. Она была с матерью и отцом, после спектакля подошли, разговорились. Общались только через переводчика: я по-японски 2 слова знаю и по-английски 3 слова, а она по-русски – ничего. И почти сразу заговорили насчет женитьбы. Она сияет, радуется, что выйдет замуж. Я тоже доволен. И тут ее отец говорит: «Поженитесь, будете жить в Японии». В какой Японии? Я из России никогда не уеду.
