Почти каждый год благотворительная организация «Сострадание», занимающаяся в Москве и Подмосковье помощью престарелым людям – жертвам сталинских политических репрессий и бывшим остарбайтерам – организует на Соловках молодежные летние лагеря. Обычно – это помощь местным жителям, работа по благоустройству территории заповедника, работа по сохранению памятников архитектуры и природы. Мне довелось побывать в одном из таких лагерей. Он носил название «Культура памяти», был международным (молодые люди из России, Украины, Германии, Австрии, Словакии), и был посвящен исследованию современного состояния Соловецких островов с точки зрения сохранения памяти об одном из самых известных в советские годы так называемых исправительно-трудовых лагерей.
20 лет Соловки, бывшие одним из центров православия в России, служили советской власти местом заключения и изоляции ее политических противников. Соловецкие лагеря просуществовали с 1918 по 1939 год: с 1918 по 1933 как Соловецкие лагеря особого назначения (СЛОН), потом как отделение Беломоро-Балтийского лагеря, потом как Соловецкая тюрьма особого назначения (СТОН). Ликвидировав монастырь, большевики устроили на островах лагерь для политических противников. Сначала он пользовался относительным либерализмом. Все-таки острова на Белом море являлись и так достаточно изолированным от внешнего мира местом. К тому же те, кто находился у власти сами не так давно сидели в тюрьмах и каторгах царской России. На Соловках, в рамках лагеря, заключенные пользовались относительной свободой (если это можно назвать свободой). Так называемые «политики» объединялись в группы – анархисты, меньшевики, эсеры – и пользовались такими же правами, как в политических колониях ссыльных в царской Сибири. Жили они в строениях монастыря и скитах. В лагере выходила газета, работал театр. Однако к середине 20-х годов ситуация изменилась. Все началось с расстрела группы заключенных, которые отказались экстренно заканчивать прогулку по распоряжению охраны. Этой немыслимой ранее акцией администрация СЛОНа начала политику закручивания гаек.
Территория лагеря распространялась на материк. Что касается бывшего монастыря, то, в основном, монахи, населявшие его до 1918 г. были сосланы или сами разбежались, многие – как последний настоятель архимандрит Вениамин (Кононов) – приняли мученическую кончину, и лишь некоторые остались трудиться на островах на положении вольнонаемных, ведь они знали, как работают монастырские промыслы. Собственно, и заключенные занимались поначалу тем, что работали на монастырских промыслах, ничего особо нового не изобреталось. Позже по инициативе одного из бывших узников лагеря (так называемых «каэров» – контрреволюционеров), получившего там свободу – бывшего крупного контрабандиста Нафталия Френкеля (фигура легендарная) – вся структура существования лагеря коренным образом изменилась. Френкеля условно можно назвать идейным отцом ГУЛАГа. Именно он предложил идею беспощадной эксплуатации заключенных, вылившуюся в промышленные масштабы всей страны. Грубо говоря, он задал власти простой вопрос: «А почему заключенные-антисоветчики должны бесплатно есть советский хлеб?» Пусть лучше работают как можно больше. Френкель был толковым менеджером-уголовником и до революции, и во время революции, и после нее (лишь немного отсидев в заключении).
В 30-е годы СЛОН становится одним из отделений Беломоро-Балтийского лагеря (строительство одноименного канала), здесь впервые работа заключенных используется в гигантском масштабе. Основным источником пополнения рабской трудовой силы было раскулаченное крестьянство. Заключенные СЛОН, помимо строительства канала, активно рубили карельский лес, продававшийся Советским союзом за границу, добывали торф и много чего еще делали. В конце 30-х годов большевики решили превратить лагерь в тюрьму, то есть посадить и так изолированных на островах зеков в камеры. Для этого была построена образцово-показательная тюрьма на месте бывшего кирпичного завода на Большом Соловецком острове. Здание тюрьмы сохранилось до сих пор в неплохом состоянии. Предприниматели выкупили его и собираются там сделать гостиничный комплекс.
***
Каждый год в начале августа на Соловках проводятся официальные Дни памяти жертв советского государственного террора. По традиции, заложенной в конце 1990-х годов, перед Днями памяти на Соловках проводятся памятные мероприятия под карельским городом Медвежьегорском – в урочище Сандормох.
В Медвежьегорске наша группа посетила местный краеведческий музей.
В Медвежьегорском краеведческом музее. Экспозиция, посвященная строительству Беломоро-Балтийского канала.
Затем мы поехали в Сандормох.
По дороге на мемориальное кладбище в Сандормохе.
Там на участке леса в несколько гектар находятся не менее 236 «расстрельных ям» – это до последней поры тайный могильник НКВД. Место было обнаружено стараниями представителей санкт-петербургского и карельского отделений международного общества «Мемориал» (признан в РФ иноагентом) в 1998 году. Здесь в период с 11 августа 1937 по 24 декабря 1938 года было расстреляно свыше семи тысяч человек. В их числе – 1111 узников СЛОН (так называемый «Соловецкий этап»), расстрелянные в октябре-ноябре 1937 года по приговору ленинградской тройки НКВД.
Не надо думать, что это были исключительно идейные политические враги советской власти. В маховик сталинских репрессий мог попасть кто угодно. Ученые и поэты, религиозные деятели (не только православные), бывшие офицеры царской и красной армии, профессора и студенты, врачи, учителя, простые рабочие и крестьяне упокоились в прекрасном карельском лесу. Мемориальное кладбище, сделанное в Сандормохе – лучшее кладбище, которое доводилось мне видеть. Среди сосен стоят типичные для русского севера кресты (со скатом сверху). Системы нет. Видимо, потомки расстрелянных здесь, просто ставят кресты в лесу. Определить даже примерно, где могут лежать кости погибшего, разумеется, невозможно.
Там есть часовня, есть огромный казацкий крест в память о погибших украинцах (в основном – деятели литературы и искусства). Есть памятники мусульманам и иудеям. Оград и заборов нет, нет зон, что правильно и символично, ведь в ямах лежат все вместе, без различий веры и национальности.
Перед входом на мемориальное кладбище стоит огромный валун – памятник жертвам большого террора 30-х годов, нашедшим здесь последнее пристанище. К сожалению, 7 сентября этого года вандалы (скорее всего охотники за цветными металлами) отбили от памятника 700-киллограмовый барельеф, изображающий жертв красного террора перед расстрелом. Что-то помешало злоумышленникам унести его: барельеф остался валяться у подножия монумента.
Дни памяти в Сандормохе проходят каждый год в первых числах августа, а 7-10 августа они проходят на территории поселка Большого Соловецкого острова у мемориального камня в аллее имени отца Павла Флоренского (он был также узником СЛОН).
Приезд на Соловки.
Участие в организации траурного митинга обычно принимают общество «Мемориал», местная и центральная администрация, руководство Соловецкого монастыря. Возлагаются венки и цветы к мемориальному камню и к мемориальному кресту, на камнях у креста и у камня зажигаются свечи. После выступления ораторов совершается молебен.
Возложение венков.
Митинг у креста
Слово наместника Соловецкого монастыря Архимандрита Иосифа (Братищева)
За две недели работы молодежного лагеря на Соловках, мы побывали почти везде. Во-первых – это сам монастырь. Прекрасный архитектурный памятник, жемчужина российской православной культуры. За последнее время там много отреставрировано, отремонтировано, с каждым годом монастырь становится все краше.
Монастырь, вид со стороны Святого озера.
В монастырe.
Некоторые помещения еще ждут реставрации.
В задачи лагеря, участником которого мне довелось быть, входило изучения наследия СЛОН. С каждым годом это все сложнее и сложнее. В 70-80-е годы властями была произведена масштабная зачистка островов от следов, свидетельствующих о существовании лагеря. Уничтожено было много, но далеко не все.
Во-первых, на территории монастыря существует местный краеведческий музей, с прекрасной экспозицией, посвященной истории лагеря.
на фото справа от Сталина – Н. Френкель
Во-вторых, следы лагеря можно найти даже на территории самого монастыря: это, хотя бы, решетки с толстенными прутьями на старых окнах – наследие лагеря, не ликвидированное до сих пор.
В процессе работы нашего летнего лагеря проводились интервью с местными жителями, с представителями духовенства и работниками музея на предмет сохранения памяти о СЛОН. Проводились работы по очистке участка леса на Секирной горе.
На ней находился до 1918 г. и находится сейчас мужской скит. Здание здешней церкви всегда служило еще и маяком: гора высоко возвышается над морем, и свет видно издалека. Собственно, фонарь – над куполом храма.
Лестница, ведущая к храму и сам храм на Секирной горе.
Во времена СЛОН в церкви находился штрафной изолятор, там погибло в муках множество заключенных. Карельский краевед Юрий Дмитриев (автор книги «Место расстрела – Сандормох» и один из тех, кто нашел это захоронение), задавшись вопросом, где хоронили (точнее – просто закапывали) погибших в изоляторе, после долгих поисков нашел это место на одном из склонов Секирной горы.
Первый крест на месте массового захоронения.
Ребята из летнего лагеря помогали ему очищать это место от валежника и обозначать места ям, где возможно лежат кости убитых и умерших узников. В перспективе здесь должно открыться такое же мемориальное кладбище, как в Сандормохе. Работа на Секирке, как и вообще вся работа летнего лагеря, проходила с благословения монастырского священноначалия. Кроме того, монастырь получил от нашей работы и конкретную пользу: собранный валежник и сухостой послужил обитателям скита дровами.
Вообще, монахи, живущие в ските, весьма любезны и терпеливо относятся к посетителям одного из филиалов музея, расположенного в приделе церкви.
Виды со смотровой площадки на Секирной горе.
Самой интересной работой молодежного лагеря были исследовательские походы на острова. Мы совершили переход от поселка на Большом острове на остров Большая Муксалма, потом перешли через разрушенную дамбу с Большой Муксалмы на Малую и по морю доплыли на баркасе до Березовой тони на Большом острове.
Большой Соловецкий остров и Большую Муксалму соединяет потрясающей красоты дамба, созданная трудами монахов в старые времена.
На Большой Муксалме также находится скит.
Во времена лагеря там была одна из его командировок. Как и во времена монастыря, тут разводили скот, косили траву. От СЛОН остался пустой разрушающийся деревянный дом, где жила охрана:
Сам скит находится в каменно-кирпичном старом монастырском строении.
Церковь, находившаяся там, была разрушена администрацией СЛОН. На ее месте стоит теперь большой деревянный крест. Соловки и побережье Белого моря – это вообще край крестов.
На Большую Муксалму также водят туристов, однако музейная экспозиция здесь отсутствует.
Вход в скит
Поскольку здешние помещения еще не слишком освоены, то можно видеть вот такие следы СЛОН, впрочем, их остается все меньше.
В скиту. Старая лагерная дверь с глазком и «кормушкой».
Мальчик, живущий в скиту, предупредил нас, чтоб осторожно ходили по поляне вокруг: много колючей проволоки в траве.
Колючая проволока на островах встречается очень часто, так, что может даже служить неким символом Соловков. Однако, это не наследие СЛОН, как можно было бы подумать – с островов и так не убежишь, так что колючка лагерю была не нужна. Она – наследие военных частей, которые унаследовали ГУЛагу территорию монастыря. В 1939 году Соловецкая тюрьма особого назначения (СТОН) была закрыта. Иметь такое учреждение в свете грядущей советско-финской войны было рискованно. Во время Великой отечественной войны на островах находилась Школа соловецких юнг.
Самым непростым предприятием нашей группы был переход с Большой на Малую Муксалму. Зато какой потрясающей красоты природа!
Там, где мы прошли, обычно никто не ходит. Дамба, соединявшая Большую и Малую Муксалмы, была разрушена, как говорят, местными рыбаками, чтобы удобнее было проплывать на лодках. Но нам повезло. Во-первых, заповедная часть Большой Муксалмы была в отсутствие дождей достаточно суха (там болотистая местность), во-вторых, был отлив, и дамбу мы преодолели всего лишь по колено в воде.
Дамба
Виды с дамбы.
На Малой Муксалме находится фактически изолированный от Большого острова поселок добытчиков ламинарий (морской капусты). Это человек 40, которые 4 месяца в году только и делают, что косят водоросли. Продукты привозят катером из Архангельска. Никакого алкоголя. Хлеб пекут сами. Раньше добыча была и на Большом острове, но там работники пили водку и возили туристов на лодках (что прибыльнее, чем косить водоросли). Встретив нашу группу, сильно выделявшуюся по цветовой гамме из монотонного местного пейзажа, начальники производства были немало удивлены. Никто не ходит на Малую Муксалму. Это почти никому не нужно. К тому же по пути стоят радиоактивные остатки заброшенного пару лет назад маяка (он в советские годы работал автономно на ядерном миниреакторе).
Закат.
В годы СЛОН на Малой Муксалме находилось спецотделение. Там жили в изоляции особые заключенные. Их привозили туда на катере, минуя Большой остров, чтобы никто не видел. Кто это был – пока точно неизвестно. По одной версии – это были репрессированные бывшие весьма высокопоставленные советские чиновники. По другой – каннибалы с Украины и других мест, где в начале 30-х был страшный голодомор, вызванный искусственно политикой советской власти по отношению к крестьянству. Из монастырских строений на Малой Муксалме осталось только два прочных старых дома и деревянное здание бывшей церкви. Поскольку оно самое высокое (купол, правда, снесен), то рабочие – добытчики ламинарий называют его в шутку «минаретом». На крыше – единственное место на острове, где работает мобильная связь, поэтому там часто можно видеть сидящего человека. Его можно принять за наблюдателя, однако в руках у него не бинокль, а мобильный телефон.
«Вывеска» магазина в поселке добытчиков ламинарий – видимо, творчество самих добытчиков. В магазине, занимающем около 5 м2, не продается почти ничего. По крайней мере, когда мы прибыли на Малую Муксалму, весь ассортимент «супермаркета» составляла баклажанная икра.
Поражает смена пейзажей на островах. Болотистая лесотундра с хвойными деревьями на Большой и особенно Малой Муксалме.
40 минут на моторной лодке по морю – и вы на Большом острове в смешанном красивом лесу с прекрасными озерами.
По пути в поселок Большого Соловецкого острова мы посетили место, где сотрудники музея нашли не так давно «камень Лихачева». Академик Дмитрий Сергеевич Лихачев в молодые годы был узником СЛОН. Однажды он возвращался с работы в лагерный поселок вместе с другим заключенным – братом писателя Владимира Короленко. По дороге они нашли большой валун и решили оставить на нем свои автографы. У них получилось выбить, по воспоминаниям Лихачева, только «Лихач» и «Корол». Затем Дмитрия Сергеевича отправили по этапу, в пути он от кого-то из заключенных узнал, что Короленко закончил надписи, дописав фамилии до конца.
А где-то еще лежит памятный камень с фамилиями тех социалистов и анархистов, с расстрела которых в тюремном дворе началось ужесточение режима лагеря в середине 20-х. Камень сделали товарищи погибших. Спустя время его охранники перевернули и, вероятно, закатили в озеро. А еще где-то в лесу на Большом острове стоит паровоз, ходивший по лагерной узкоколейке. Легенда гласит, что когда начали разбирать дорогу, то делали это от монастыря в сторону леса, при этом паровоз забыли перегнать, так он и остался стоять в лесу.
Совещание на берегу моря. Обсуждение планов исследований.
Во время похода на Куликово болото, мы видели остатки лагпункта. Здесь некогда в нечеловеческих условиях заключенные добывали торф. Прямо вдоль стены бывшего лагерного барака (сейчас там остались только фундаменты от каменных строений и остатки фундаментов деревянных) ныне проложена туристическая тропа. Туризм на Соловках развивается быстрым темпом. Это выгодное для турбизнеса место. Красота на островах неописуемая. Только, кажется, неплохо было бы помнить, что соловецкая земля усеяна человеческими костями.
Сергей БЫКОВСКИЙ
Фото из архива автора
