Словосочетание «психиатрическая больница», она же «психушка», она же «дурка», она же «сумасшедший дом» вызывает в памяти много неприятного. Тут и недавняя история нашей страны, и смирительные рубашки, и «Мастер и Маргарита», и чего только не. И, конечно же, таблетки, которые сделают вас овощем.
Попасть в это место – клеймо на всю жизнь. И ужас.
Но все не так однозначно. Начнем с того, что иногда нет иной возможности спасти жизнь. Мою, например, могли и не спасти дома. Смирительных рубашек я не видела. В овоща тоже не превратилась. Вот колоночки пишу, например.
Три дня я провела в бесплатном отделении, три недели в платном отделении той же больницы. Ну и сейчас уже неделю в очень хорошем государственном центре.
Первое, что бросается в глаза еще в приемном отделении – совершенно одинаковый подход ко всем, машинальный, холодный и презрительный.
Меня привезли в не очень здоровом состоянии и даже не кристально трезвом, но я явно была в чистой одежде, одета по сезону и явно не под запрещенными веществами. Все это не уберегло меня от унизительного приема душа. Мне зачем-то вымыли голову гелем для душа.
Апофеозом этого странного действа стало то, что выдали местные трусы. Свои мне милостиво разрешили оставить.
В отделении выяснилось, что собственную одежду можно носить только с разрешения заведующей. О любых личных вещах можно было забыть сразу.
Если у тебя есть гель для душа, он будет храниться у медсестры и выдаваться исключительно на время купания. Телефон – ровно так же. У тебя он может быть, но на посту у медсестры.
В 16:00 – приходишь и просишь разрешения позвонить. Если заведующая дала добро, то хорошо. Если в этот день она не делала обход – извини.
Ой, а чего это я вам тыкаю? Да вот в больничках всем тыкают. С другим отношением я столкнулась только в последнем месте.
Туалет выглядит феерично. Три унитаза стоят в ряд. Как горшки в детских садиках 1980-х. Дверь, конечно, закрывать нельзя.
Все это унижает и стирает все мыслимые границы и, как мне кажется, вряд ли способствует выздоровлению. Ну не должно быть такого, не должно.
Я могу понять, когда медсестра проверяет, выпил ли пациент таблетку. Это действительно имеет смысл. Все с разными диагнозами, в разных состояниях, кто-то не хочет пить лекарства.
Понимаю, когда не всем и не сразу разрешают свой телефон – в платном мне не сразу его отдали, и поделом.
Но то, что было описано выше – это унижение человеческого достоинства. В бесплатное отделение не пустили даже моего духовника с Дарами.
Благодаря моим друзьям меня быстро все же перевели в платное отделение и это прекрасно. Там уже можно было носить свое, можно было иметь в палате свои вещи и приходящие люди в черном (а ко мне, кроме двух батюшек, которые меня причащали, еще подруга – инокиня приезжала) вызывали просто фурор в отделении: «Ира, у тебя есть знакомый батюшка?»
К сожалению, ни там, ни там мне не повезло с врачами. Вытащили из кризиса и слава Богу. Остальное уже в третьем месте, где я уже неделю, о нем писать буду потом.
Но вот медсестры и санитарки обоих отделений – золото. Хочу о них написать.
Лерочка из бесплатного. Надо заметить, что большинство там лежащих – бабушки с разной степенью деменции. Для каждой она находила ласковые слова (далеко не все они вообще ей ответить могут), называла их «ба», все время улыбалась и старалась сделать так, чтобы всем подопечным было удобно.
Или рыжая Мила из платного. Она вроде старается делать все по правилам и шугать пациентов и их посетителей, но ничего этого у нее не выходит. Во всем видно как Мила любит свою работу и своих пациентов, которые ей доставляют столько разных хлопот, не желая жить по правилам.
Или вот Валя. У Вали короткие черные волосы, серьга в носу. С ней как-то всегда спокойно, хоть ведет она на физиотерапию, хоть к каким-то докторам. Называла меня исключительно «звезда моя».
Есть еще Инга. Это худенькая блондинка, очень нежная. Всегда называла «Иринка». Инга – медсестра, она ставила мне капельницы и на каждое «Спасибо, было совсем незаметно» – благодарила, поскольку сама себе придумала, что делает очень больно.
По разным причинам, я гуляла только один раз, зато мне повезло, в тот раз с нами гулял медбрат Антон. Все 20 минут, что мы гуляли, Антон флиртовал с каждой из нас. Ну, каждой из нас так казалось, хотя на самом деле он просто рассказывал о своей не особо легкой работе и смеялся. Мачо такой. Весь в тауировках и хвостом.
Хочу сказать, что когда тебя окружают и о тебе заботятся такие люди, не так уж и страшно болеть в дурке. Она же сумасшедший дом. Она же психушка.
Заболела? Полечися. Голову тоже лечить иногда надо. К сожалению, в большинстве случаев нужен кто-то вовне, кто бы со здоровой головой контролировал ваше лечение. У меня такие люди были, к счастью.
К сожалению, сама видела, как из платного отделения выписывали еще в совсем нехорошем состоянии. Да и меня саму пытались выписать совсем не в том состоянии. Казалось бы, деньги платишь – лежи хоть годами. Но нет.
Как с этим обстоят дела в бесплатном отделении, не знаю. Вроде там стандартно лежат 21 день, в особо сложных случаях – 30. У меня вроде бы «не особо сложный случай» …
И все же – из кризисного и острого состояния меня вытащили. Даже если я попаду домой, то вероятнее всего, я выживу.
Но тут у меня есть один вывод и грустный. Наши врачи умеют спасать, но не знают, что с нами всеми делать дальше. Также было у меня с дочкой (операции на 10 с плюсом), реабилитация? Не слышали.
Что делать тем, у кого нет таких друзей, как у меня? Не знаю. Страшно. Дело-то ведь не только в деньгах, дело и в знаниях.
Недавно, Майя Сонина, президент благотворительного фонда «Кислород» задавалась вопросом, не нужен ли фонд для людей, страдающих ментальными расстройствами. Так вот. Очень даже нужен. Даже маршрутизация неясна.
У меня в планах что-то такое сделать, видимо. Ну, когда выйду в длинную ремиссию.
Фото Арины Воскресенской на миниатюре колонки: Анна Гальперина
