Преступление без преступления: логическая загадка
Согласно определению, предложенному в законопроекте, семейно-бытовое насилие — это умышленные действия, которые причиняют или «содержат угрозу причинения» физического или психического страдания, а также имущественного вреда. При этом к семейно-бытовому насилию не относятся административные правонарушения и уголовные преступления.
Не защищает: закон беспомощен, когда преступление совершено
Получается, закон беспомощен против наиболее опасных правонарушителей. Если родственник уже избил пожилого человека с деменцией, никаких мер по отношению к нему законопроект не предусматривает, потому что побои в зависимости от причиненного вреда являются или административным правонарушением, или уголовным преступлением.
«В данной редакции документ выглядит неэффективным», – считает Александра Имашева, руководитель Центра психологической помощи «Свеча».
Впрочем, группа разработчиков законопроекта уже подготовила поправки, которые распространяют понятие «семейно-бытовое насилие» и на те деяния, которые перечислены в КоАП и УК.
Нарушает права: «подвергшимся насилию считается человек, не подвергшийся насилию»
Если действия человека не являются правонарушением, преступлением или проступком, значит, он не нарушитель, отметил Сергей Пашин, федеральный судья в отставке, профессор Высшей школы экономики. «Если он нарушил право, то какое именно это правонарушение? Если он нарушил правила общежития, то какое до этого дело государству? Закон не должен регламентировать, как надо объясняться в любви девушке и как супруги должны жить вместе», – считает Пашин.
В нынешней редакции непонятно, кого и от чего защищает закон. «Оскорбление – это административный проступок, как и клевета. Угроза – это преступление. Побои – это иногда административный проступок, иногда преступление. Что это за нарушения, которые не являются ни преступлением, ни проступком, но могут причинять психические страдания?» – недоумевает эксперт.
Согласно законопроекту, лица, подвергшиеся семейно-бытовому насилию, — это в том числе люди, «в отношении которых есть основание полагать», что им «могут быть причинены» физические или психические страдания, или же имущественный вред. «Значит, подвергшимся насилию считается человек, не подвергшийся насилию», – делает вывод Сергей Пашин.
Законопроект нарушает неприкосновенность частной жизни и наносит удар по принципу правовой определенности (ясности и точности правового регулирования), считает юрист.
В Генеральной прокуратуре, однако, полагают, что законопроект будет способствовать профилактике административных правонарушений и уголовных преступлений до их совершения.
За ложный донос ответственность не предусмотрена
Основанием для того, чтобы власти приступили к «профилактике», может быть заявление не только самого пострадавшего, но и сотрудников соцзащиты, медицинских учреждений и т.п. А если потенциальная жертва семейно-бытового насилия находится в «беспомощном или зависимом» состоянии, то подать заявление об угрозе насилия (не говоря уже о факте) может любой гражданин. Рассматривать эти заявления, жалобы и сообщения органы власти должны «незамедлительно».
Не защищает: пожилой человек не будет жаловаться
Пожилые люди часто сталкиваются в семье с такими формами насилия, как игнорирование их потребностей, пренебрежительное отношение. Но они не пойдут жаловаться на это в полицию. «Насилие над стариками всегда безмолвное. Пожилые люди боятся ухудшить отношения с родственниками и остаться в одиночестве, пусть даже в психологическом. Они могут написать заявление только тогда, когда дело дойдет до побоев, приводящих к инвалидизации или даже к угрозе жизни», – говорит Александра Имашева, руководитель Центра психологической помощи «Свеча».
Распространенная форма экономического насилия, когда сын-пьяница отнимает у родителей пенсию, тоже выходит за рамки законопроекта, поскольку является правонарушением или даже преступлением, говорит Александра Имашева.
Нарушает права: семьи людей с деменцией окажутся в сложной ситуации
«Люди, которые ухаживают за пожилыми людьми с деменцией, могут в какие-то моменты срываться, кричать. Потом они плачут, извиняются, осознают, что делали это под влиянием усталости и эмоций. Да и сами пациенты могут вести себя шумно. У нас есть подопечные, которые почти постоянно кричат, если не принимают специальную поддерживающую терапию.
Конечно, соседи могут неправильно оценить такие крики. Думаю, прежде всего необходимо развивать систему поддержки семей, ухаживающих за пожилыми людьми с деменцией», – считает руководитель патронажной службы «Милосердие» Алена Давыдова.
Даже синяки могут свидетельствовать не о побоях, а о том, что человек упал или у него слабая сосудистая система, отметила она.
Между тем, согласно законопроекту, если соседи, которым надоел шум, донесут о семейно-бытовом насилии в отношении старика с деменцией, полиция должна будет отреагировать «незамедлительно».
«Ложный донос о преступлении наказывается, а в законопроекте о профилактике семейно-бытового насилия никакой ответственности за ложный донос не предусмотрено», – отметил Сергей Пашин.
Экспертом по «психическим страданиям» станет полицейский
Определять, был факт семейно-бытового насилия или нет, и кто кого в семье обидел, будет сотрудник органов внутренних дел. Ему придется оценивать даже «угрозу причинения психического страдания». Никаких правил, что считается психическим страданием, или шкалы, с помощью которой это страдание измерять, полицейским не выдают.
Зять раскритиковал борщ тещи, и она страдает – это насилие, за которое его нужно поставить на профилактический учет? Теща в сердцах разбила айфон зятя, ему причинен имущественный вред – ее надо выселить из собственной квартиры?
Выбор мер профилактического воздействия будет зависеть от личного опыта и взглядов на жизнь конкретного сотрудника правоохранительных органов. Например, он может на глазах у изумленных соседей забрать предполагаемого нарушителя в отделение полиции и провести с ним там профилактическую беседу.
Не защищает: оценивать ситуацию должен специалист
Сотруднику полиции может не хватить квалификации, чтобы выявить факт семейно-бытового насилия в отношении пожилого человека. Лучше, когда ситуацию оценивают специально обученные люди, считает Алена Давыдова.
«В Израиле ситуацию в семье, где есть нуждающийся в уходе пожилой человек, отслеживает социальный работник. Это специалист с высшим образованием, который регулярно навещает семью. Если есть какие-то признаки насилия, в том числе психологического, или родственники получают материальную компенсацию за уход, но пренебрегают нуждами подопечного, социальный работник сообщает об этом в страховую компанию или в полицию», – рассказала она.
Нарушает права: презумпции невиновности, доказательств и расследования не будет
«Человек с деменцией может жаловаться, фантазировать. Мы все знаем, что при этом заболевании бывают такие нарушения, когда человеку кажется, будто у него воруют деньги, или его не кормят», – отметила Алена Давыдова.
Но законопроект не предусматривает расследование, сбор доказательств, даже презумпцию невиновности. Это «нарушителю» придется доказывать сотруднику полиции, что он невиновен.
Лекарство не должно быть вреднее болезни
«Но консультирование «работает» только тогда, когда у клиента есть мотивация, – отметила Александра Имашева. – А если нарушитель сопротивляется, считает, что знает ситуацию лучше психолога? Родственники скажут: «Вы даже не представляете, какая это мерзкая старуха», «Вам не понять, какой ужасный характер у папы, он всех довел». Они даже могут этого не говорить, просто думать про себя, и психологическая программа окажется бесполезной. Сложно оказывать психологическую помощь принудительно».
Совершенно непонятно, как будет действовать защитное предписание в случае с пожилыми людьми, продолжила руководитель Центра психологической помощи «Свеча». «Они часто живут вместе с родственниками и ограничены в передвижениях. Каким образом будет действовать запрет на контакт?»
В законопроекте говорится о «срочных социальных услугах» самим жертвам семейно-бытового насилия в «организациях специализированного социального обслуживания». Но не объясняется, о чем конкретно идет речь.
«Скажем, пожилой человек убежал из дома, потому что его там избивали. Куда ему идти? Нигде не прописано. Никаких временных убежищ не предусмотрено», – отметила Александра Имашева.
Единственная эффективная мера защиты – забрать пожилого человека в дом престарелых или ПНИ. Но сами пожилые люди, как правило, боятся этого больше всего, говорит психолог.
Профилактическая беседа – самая безобидная на вид мера. Казалось бы, отлично. Пришел участковый и припугнул зарвавшегося алкоголика, угрожающего выгнать мать из дома.
Однако «содержание, продолжительность, порядок и условия проведения профилактической беседы нигде пока не определены. Скажем, для допросов существуют такие нормы, они содержатся в уголовно-процессуальном кодексе. А здесь – ничего подобного», – отметил Сергей Пашин.
А что означает профилактический учет? «Еще не установлен факт правонарушения, человеку не дали защититься, зато сразу поставили на учет. И вот он уже гражданин третьего сорта, злодей, семейно-бытовой насильник», – говорит эксперт.
Самая серьезная мера воздействия – судебное защитное предписание, с которым человека могут выселить из квартиры на год. Кто будет определять, есть у него возможность жить в другом помещении, или нет? Какие критерии существуют для измерения этой «возможности»? На эти вопросы ответов пока нет. Зато в США нарушители аналогичного закона нередко проживают в котельных, пока не истечет срок, на который им предписали разъехаться с пострадавшим членом семьи, отметил Сергей Пашин.
«Лекарство не должно быть опаснее болезни», – добавил он.
