Колония «Черный лебедь» отдыхает
«Я уже много лет живу в психоневрологическом интернате. Начиналось все в одном ПНИ, где царил ад. Колония «Черный лебедь» отдыхает.
Над женщинами там издевались мужчины-пациенты, по-всякому: могли и избить, и изнасиловать, и лезвие от бритвы в карман подкинуть. И все это с попустительства персонала. Нам объясняли, что нужно же как-то больным «разряжаться». Но почему на нас?
Один раз меня избили так, что я месяц провела в постели, долго не приходила в сознание — было сотрясение мозга. Когда я стала выказывать недовольство, меня стали закалывать тяжелыми психотропными препаратами, а корректоров не давать. Побочные действия таких препаратов мучительны, без препаратов-корректоров воспринимаются тяжелее, чем избиения и вообще физические издевательства.
Чтобы уйти от мучений, я попыталась покончить с собой. Не получилось, меня отправили в больницу».
Это рассказ пациентки одного столичного ПНИ, которая попросила назвать ее Ириной Голицыной. У Ирины есть психиатрический диагноз, но она вполне социализированный человек. То, что она увидела и пережила, тоже наложило на нее свой отпечаток.
Сейчас она живет в другом ПНИ, там, по ее словам, все более или менее хорошо: «Все познается в сравнении. Там, где я живу сейчас, тоже часто пытаюсь защищать других, отстаивать право хотя бы на минимальные удобства, указываю на нарушения, но получается слабо.
Тут очень тесно — практически никогда ты не остаешься один. Часто кормят плохо и мало — многие из нас остаются голодными. Почему-то руководство с этим согласно, но ничего не делает, чтобы ситуация исправилась. Однажды меня отправили в психиатрическую клинику за то, что я не поздоровалась с директором — не заметила его, просто молча мимо прошла».
Ирина лишена дееспособности, поэтому выходить за пределы интерната она может только в сопровождении его сотрудников или своих родственников. Сотрудники не всегда могут сопровождать пациентов, а с родными особого контакта нет. И ситуация Ирины — не исключение.
«Большинство из тех, кто живет в ПНИ, хотят выйти отсюда, — говорит она. — С одной стороны, я тоже хочу — друзья убеждают меня, что нужно попытаться вернуть дееспособность, что это вполне реально. Но с другой, мне уже страшно. Я настолько привыкла здесь, что начинать все заново, без поддержки — тяжело. И было бы хорошо, если бы в нашем не самом плохом интернате все немного бы поменялось в лучшую сторону. Только как это сделать?»
Вернуть человека с психиатрическим диагнозом в нормальное правовое поле
Есть люди, которые более или менее понимают, как. Правовая группа Центра лечебной педагогики участвовала в разработке законопроекта «О службе по защите прав пациентов, находящихся в медицинских организациях, оказывающих психиатрическую помощь в стационарных условиях, и граждан, проживающих в стационарных организациях социального обслуживания для лиц, страдающих психическими расстройствами». Разработка такого федерального закона проходит под руководством Минздрава.
– В западных странах подобные службы работают уже давно, — рассказывает сотрудник правовой группы ЦЛП Ирина Ларикова. — Еще в 90-х в зарубежных больницах и интернатах говорили: «Мы сначала опасались, что сотрудники службы будут вмешиваться в наши дела, но стало только лучше: снизилось количество конфликтов, отношение подопечных и персонала друг к другу изменилось, атмосфера в учреждениях поменялась на глазах».
– Если бы мы знали хотя бы одно заведение для пациентов с психиатрическими диагнозами, где соблазн повелевать бесправными людьми не возникает ни у кого из персонала, то сразу же рассказали бы об этом. И попытались бы понять, как это чудо работает. – говорит коллега Ирины Лариковой Роман Дименштейн.
– Люди, которые стараются помочь людям, живущим в ПНИ, жалуются в первую очередь не на сложности финансирования, а на недостаток полномочий. У них нет доступа в интернаты, а если есть – они в любой момент могут его лишиться, так что наладить регулярную помощь в таких условиях сложно. Любая попытка не просто «предоставить услуги», а как-то помочь человеку воспользоваться своими общечеловеческими, общегражданскими правами – передать письмо, поговорить с администрацией о том, чтобы что-то сделать более удобным, – моментально вызывает недовольство.
Новый закон даст возможность законно приходить в «закрытые» учреждения, общаться с живущими там людьми и помогать им.
Почему они не жалуются сейчас
Формально ни психиатрические стационары, ни ПНИ не являются закрытыми, но фактически это не так. В Росздравнадзоре, который осуществляет контроль за этими учреждениями, говорят, что оттуда никаких жалоб не поступает. И это неудивительно.
– Никто из проживающих в ПНИ жалобу никуда отправить не может, — говорит Роман Дименштейн. — Во-первых, администрация не пропустит, а во-вторых, подавляющее большинство пациентов и не знает, как и куда писать. И хотя в каждом интернате есть юрист, обращение к нему легко может привести к наказанию.
По словам Романа, служба по защите прав пациентов изменит такой ход вещей: она позволит включить человека, находящегося в закрытом учреждении, в обычный, нормальный механизм осуществления права. «Все, что для этого нужно, — это представитель службы, который поговорит, объяснит возможности реализации этого права, поможет составить и передать письма и документы администрации учреждения и в официальные инстанции».
При этом важно понимать, что создаваемая служба по защите прав пациентов психиатрических больниц и ПНИ — это не механизм общественного контроля, который необходим и о котором много говорят в последнее время. «Представитель службы не будет сам искать нарушения, — объясняет Роман Дименштейн. — Он станет своего рода приводным ремнем, поможет человеку из закрытого учреждения дотянуться до механизмов правовой защиты».
Мандат — от государства, ресурсы — от НКО
По замыслу, служба будет состоять из центральной комиссии и комиссий в регионах (либо региональных представителей). При этом разработчики закона особо подчеркивают: «деятельность службы будет осуществляться гражданами и негосударственными некоммерческими организациями, а также финансироваться за их счет». Скорее всего, деятельность службы в основном будет осуществляться на общественных началах.
Отсутствие госфинансирования службы — способ форсировать ее создание. «Сама же общественность и предложила такой выход из ситуации: ведь служба нужна, но государство сейчас не возьмет на себя расходы на ее содержание, — объясняет Роман Дименштейн. — Поэтому было предложено сформулировать закон таким образом».
Ирина Ларикова пояснила, что служба будет независима от органов исполнительной власти. Она создается с участием Общественной палаты, но даже от нее потребуется совсем немного. «ОП будет представлять место для работы центральной комиссии, может быть, предложит своих представителей в ее состав — не более. Комиссии же в субъектах будут автономны, формироваться будут самостоятельно, при этом получат мандат на исполнение полномочий государственной службы от центральной комиссии. Этот мандат даст возможность посещать пациентов психиатрических больниц и ПНИ. По закону о службе по защите прав пациентов этого никто не может запретить человеку, у которого есть полномочия от государства».
Спрятать и спрятаться нельзя
Схема работы службы такая: представитель службы по защите прав пациентов в определенные часы будет вести прием прямо в учреждении. При этом администрация учреждения обязана будет предоставить для бесед с пациентами отдельное помещение, куда каждый сможет прийти.
«Конечно, пациенты могут высказывать недовольство разного характера: что-то имеет отношение к праву, что-то нет. Представитель службы должен разобраться в этом, выяснить все нюансы, — объясняет механизм работы Роман Дименштейн. — При наличии правовых проблем представитель службы объяснит, как эти проблемы можно решать, и поможет сделать соответствующие шаги. При необходимости поможет человеку в общении с администрацией. Бывают вопросы, которые требуют человеческого общения, достаточно просто поговорить. Многие вопросы могут быть урегулированы без запуска правовых механизмов».
Роман уверен, что присутствие службы значительно уменьшит злоупотребления в ПНИ. «Сейчас многие пациенты боятся говорить о чем-то даже родственникам, так как им страшно лишиться связи с внешним миром, страшно попасть в психиатрическую больницу. Но если появится служба, это будет не так остро — человека невозможно будет никуда спрятать, потому что представитель службы войдет и в психиатрическую больницу».
Комментарий юриста
Мы попросили высказать свое мнение о законе юриста Екатерину Таранченко, сотрудника санкт-петербургской благотворительной организации «Перспективы».
– Закон может быть воплощен с большой пользой в той части, что касается ПНИ. Механизм работы хорошо прописан, в том числе — по части права и полномочий региональных комиссий и представителей на местах. Важно, чтобы нашлись люди, которые этим займутся в большом объеме. Формальный процесс в этом плане никому не нужен.
С точки зрения содержания законопроекта есть два существенных замечания. Первое, это то, что в действующей редакции предлагается создать государственную службу полностью из представителей общественности. Представляется, что для соблюдения изначально предполагаемого федеральным законом статуса службы необходимо было бы предусмотреть хотя бы минимальное участие в ней представителей государственных органов власти.
Второе касается полномочий представителей службы посещать учреждения. В выложенной на общественное обсуждение версии законопроекта предполагается, что такое посещение должно происходить в рамках заранее согласованного с его администрацией графика. Исключительным случаем являются массовые нарушения прав в учреждениях. Однако важно было бы, исходя из роли и назначения Службы, и в случаях грубых однократных нарушений прав конкретных пациентов больниц/жителей ПНИ оставить представителю Службы полномочие срочно организовать посещение гражданина вне графика и без предварительного согласования. На мой взгляд, это бы существенно усилило гарантии защищенности для таких людей.
По замыслу, финансирование службы будут обеспечивать НКО, но есть практическое опасение, как это будет вестись при условии, что сейчас не самое лучшее время для финансирования чего бы то ни было. Тем не менее, те, кто захочет этим заниматься, сможет привлекать на это средства в рамках обычных способов сбора средств для работы НКО. Или, как это часто происходит сейчас, будут работать на волонтерских началах.
