Государственная дума приняла закон о меценатстве, закрепляющий правовой статус благотворителей и предоставляющий налоговые льготы компаниям-меценатам. В смысле и качестве нового закона разобрался президент благотворительного фонда «Предание» Владимир Берхин.
Законотворческий процесс – это сложно. Помимо просто длительной процедуры принятия любого Федерального закона и поправок к нему (рабочая группа – профильные комитеты Государственной думы – отзыв правительства и отдельных министерств – отзыв правового комитета Федерального собрания – обсуждения в первом и далее чтениях и так несколько раз по кругу), сам по себе текст закона необходимо очень тщательно выверять.
Опечатки, описки, неточные формулировки – все это может дорого обойтись исполнителям. Напишешь в одном месте «поддержка» вместо «развитие», или перепутаешь федеральное подчинение с муниципальным – и привет, весь смысл меняется.
Так, например, произошло с понятием «волонтер» – довольно долго «волонтерами» по закону были только те, кто добровольно и бесплатно работал на Олимпийских и Параолимпийских играх в Сочи, а также на подготовке чемпионата мира по футболу. Все остальные, которые несли сужение в больницах, детских домах, на пожарах и рядом с бездомными, именовались «добровольцами», и правила работы и права олимпийских волонтеров на них не распространялись. Потому что в «Закон о благотворительной деятельности» и, например, «Закон о добровольной пожарной охране» слово «волонтер» вписать забыли.
Дополнительная сложность состоит в том, что закон принимается, как правило, не на пустом месте. Всякий новый закон вклинивается в уже сложившуюся систему отношений и обязан учитывать все документы, принятые на эту тему ранее, дабы не создавать противоречий и сумятицы в праве. Например, и в контексте истории «Закона о меценатстве» это существенно – для того, чтобы внести изменение в налоговый кодекс Российской Федерации (а льготы по федеральным налогам зависят именно от него), необходим отдельный федеральный закон. Включить же налоговые нормы непосредственно в закон, просто уточняющий, что такое меценатство и как должны действовать меценаты – нельзя.
Собственно, сложная процедура рассмотрения законопроекта самыми разными инстанциями и нужна для того, чтобы избежать в дальнейшем противоречий между ранее принятыми документами, свеженаписанным законом и реальной жизнью: все же по решению, принятому Государственному думой, будут жить 140 миллионов человек. А депутаты у нас не то чтобы все как один профессионалы-юристы, назубок знающие законодательство – в Думе заседают певцы, спортсмены, режиссеры, военные, агрономы и представители множества иных профессий, что делает необходимым включение разного рода механизмов защиты законодательства от фантазии народных избранников.
И даже когда деятели культуры берутся регулировать то, в чем вроде бы неплохо разбираются – культуру – не всегда получается хорошо. Ибо создать конкретные нормы с учетом всей сложности каждой проблемы – очень трудно, а если действовать без учета сложности проблемы и «в общем» – получается ни о чем и безрезультатно.
Именно такая история случилась с очень давней, еще девяностых годов, инициативой – «Законом о меценатстве». Впервые он возник в повестке дня думских органов еще 1997 году. Цель была поставлена разумная: простимулировать бизнес и граждан на поддержку сохранения и преумножения культурного достояния Российской Федерации. Для чего предполагались разного рода налоговые льготы и иные меры поддержки.
Законопроект о меценатстве в своем первом варианте был достаточно подробным, устанавливая не только общие понятия и границы меценатства, но и весьма конкретные частности государственного стимулирования. Например, предлагалось, чтобы «налог на прибыль мецената – юридического лица при фактически произведенных затратах и расходах за счет прибыли, остающейся в распоряжении мецената, уменьшается на суммы затрат мецената, направляемых в виде добровольных пожертвований и взносов для реализации деятельности по сохранению и развитию культурного достояния Российской Федерации». Вся двенадцатая статья четвертой главы законопроекта очень конкретно указывала, какие именно налоговые выплаты и насколько уменьшаются для меценатов. Если бы все это приняли, то поддержка культурных учреждений стала бы делом весьма выгодным, и это был пошло, вероятно, на пользу культуре.
Однако при этом законопроект был явно очень сырым, текст его местами сильно противоречил сам себе. Например, в одном пункте законопроекта речь шла о поддержке меценатами только «профессиональной деятельности, связанной с сохранением и развитием культурного достояния Российской Федерации», а в другом пункте непонятно откуда к перечню тех сфер, где возможно меценатство, добавлялись спорт и наука. Плохо согласовывался законопроект и с существующем законодательством, особенно в области налогообложения, за что и был подвергнут казни со стороны правительства.
Законопроект пытался регулировать то, что не должен был регулировать, и вместо разграничения полномочий различных органов власти смешивал их. Авторы проекта предлагали радикальнейшие меры в области налогов и гражданского законодательства, что вело автоматически к отмене и переписыванию огромного числа документов – о чем явно никто не думал при составлении. К примеру, при длительной (более 1 месяца) поддержке меценатом физического лица – получателя меценатской помощи, законопроект требовал медицинского и социального страхования получателя помощи, что смешивало мецената с работодателем, впрямую его к работодателю не приравнивая, тем самым создавая еще больше путаницы и пространства для споров и судебных разбирательств. И такого рода непонятности встречались в документе буквально повсеместно.
Как свидетельствуют архивные базы законопроектов, глава первая законопроекта начиналась сразу с третьей статьи, а первой и второй статьи просто не было – что очень хорошо показывает степень продуманности и проработанности проекта.
В результате столь плохо подготовленный законопроект сперва отложили до лучших времен, а в 2011 году отдельным постановлением отклонили – вероятно, чтобы формально в работе не находилось два документа на одну и ту же тему. Принятое в 2008 году отдельное заключение Общественной палаты тщательно перечисляло все нестыковки законопроекта с действующем законодательством, непродуманные предложения налоговых льгот, новаций гражданского законодательства и внутренние противоречия документа.
Однако в 2012 году режиссер Станислав Говорухин (судя по тому, что постановление об отклонении законопроекта направили именно ему, он был основным мотором его принятия) собрал новую команду депутатов и направил в Государственную думу новый вариант того же закона.
В этом варианте законопроекта уже не было подробного предложения, как именно и какие налоги следует снизить или отменить для меценатов и получателей меценатской помощи, да и вообще законопроект стал значительно короче варианта 1997 года. В тексте сохранилось просто малопонятное упоминание, что некие налоговые и иные льготы возможны как «государственная гарантия поддержки меценатства», но конкретное содержание гарантий оставлено на усмотрение соответствующего законодательства.
Законопроект 2012 года носит весьма общий характер, хотя непосредственно определение «меценатства» и его отличие от «благотворительной деятельности» в него все-таки забыли включить, тем самым запутав вопрос, в то время как пояснительная записка к законопроекту говорит о регулировании и установлении порядка. Из того, что сохранилось в документе конкретного, четко оговаривается, что получателями меценатской поддержки могут быть только исключительно государственные и муниципальные учреждения культуры – подобная норма должна предохранить от коррупционных проявлений и попыток отмывания денег и уклонения от уплаты налогов со стороны меценатов.
Однако во вполне благожелательных комментариях к законопроекту из профильного комитета Думы (половина которого входит в группу вносителей законопроекта, включая руководителя комитета – режиссера Говорухина) предложено и эту норму сделать более широкой, рассмотрев «вопрос об оказании меценатской поддержки не только государственным и муниципальным учреждениям, а также иным некоммерческим организациям в сфере культуры». Отзыв правительства также коснулся ряда противоречий и недоработок внутри законопроекта, однако в целом признал направление движения верным, отправив проект не на отклонение, как было с первым вариантом, а на доработку ко второму чтению.
В результате ко второму чтению законопроект был снова переписан в пользу еще большего расширения и обобщения. Указание на государственные и муниципальные учреждения, как единственных возможных получателей меценатской поддержки, оттуда было убрано.
Получился короткий, крайне общо сформулированный законопроект, согласно которому граждане и юридические лица могут (как будто раньше не могли) оказывать меценатскую поддержку любым «государственным, муниципальным, негосударственным некоммерческим организациям культуры, образовательным организациям, реализующим образовательные программы в области культуры и искусства», а те могут таковую помощь принимать в соответствии с законом. Государственные органы не вправе этому препятствовать и скрывать информацию о культурном наследии от меценатов, могут меценатов награждать званиями и грамотами, и вообще поощрять морально. Отношения между меценатом и получателем меценатской помощи оформляются в простой письменной форме, если иное не установлено законодательством Российской Федерации (например, для сделок с недвижимостью). И так далее.
Не хватает разве что слов о том, что Волга впадает в Каспийское море, а высота западной вершины Эльбруса 5642 метра.
Попросту говоря, вместо описания конкретного порядка работы меценатов, государственных органов и учреждений культуры получился документ ни о чем, который почти никого ни к чему не обязывает, практически никого ни в чем не ограничивает и вообще ничего принципиально нового в законодательство не привносит. Упоминание о мерах экономической поддержки ничего не дает, кроме шанса их однажды все же разработать. Пока что конкретные меры по льготам для меценатов были вынесены депутатами в отдельный законопроект, который встретил негативный отзыв из Правительстваи неизвестно будет ли когда-нибудь принят.
В результате, как и предполагалось когда-то в отзыве Общественной палаты, главное содержание закона свелось к моральному поощрению меценатов. Не уверен, однако, особенно если вспоминать подробности первого законопроекта, что именно к этому стремились его авторы. А также, что это поможет сохранению и развитию культурного наследия Российской Федерации.
