Адам Окельфорд, профессор музыки Университета Рохэмптон (University of Roehampton), работает в Центре прикладных исследований в области музыки. Он основатель благотворительной организации AMBER-Trust и председатель правления благотворительной организации Soundabout.
Но главное – вот уже почти 40 лет он обучает музыке детей с аутизмом. В жизни каждого из сотен его учеников музыка играет особую роль, хотя не все они одинаково талантливы.
Недавно Адам Окельфорд принял участие в международной конференции «Аутизм. Выбор маршрута», организованной БФ «Выход» и прошедшей в Москве.
Они слышат музыку в повседневных звуках
Работать с особыми детьми Адам Окельфорд начал еще студентом Королевской академии в Лондоне: он занимался с сыном своей квартирной хозяйки и «был поражен его музыкальностью», – вспоминает профессор.
Среди обычных людей – с абсолютным слухом (способностью узнавать любую ноту, не сравнивая ее с другими нотами) один из 10000. Среди людей с аутизмом – один из 20, говорит Окельфорд.
Механизмы восприятия музыки особыми детьми – в центре научных интересов Адама Окельфорда. «Когда играет оркестр или выступает хор, аутичный ребенок с абсолютным слухом слышит ноты «снизу вверх»: структура музыки для него первична, и только затем идет мелодия. При обучении очень важно понимать эту особенность», – говорит он.
Некоторые дети в спектре аутизма склонны воспринимать любые повседневные звуки как музыку.
Когда такой ребенок слышит проезжающую машину, он легко определяет высоту звука мотора, но не реагирует на звук как на сигнал уйти с дороги.
Ребенок интересуется собственно звуком, не соотнося его с каким бы то ни было функциональным значением, объясняет профессор.
Музыка как причинно-следственная связь
Смысл музыки для ребенка с аутизмом – в закономерности ее звуков. Для него захватывающим является именно то, как звуки связаны между собой, говорит Адам Окельфорд.
Многие аутичные дети часто повторяют слова. Это происходит потому, что в их мозге язык структурируется как музыка, а музыка основана на повторении, объясняет он.
Но, если раньше эхолалия (автоматическое повторение слов, услышанных в чужой речи) воспринималась как проблема, которую необходимо устранить, то сейчас ее считают определенной стадией в развитии ребенка.
Даже нормотипичные дети используют повторение, чтобы построить взаимодействие. А дети с аутизмом, постоянно повторяя музыкальные фрагменты, задают последовательность событий в своем мозге.
Музыка помогает детям с аутизмом развивать понимание причинно-следственных связей, считает профессор.
С другой стороны, если язык обрабатывается как музыка, возможно, музыка сама по себе становится языком, способом коммуникации детей с окружающим миром, говорит он.
Федя, 7 лет
Федя Назаров родился с черепно-мозговой грыжей, позднее мальчику поставили и другой диагноз – РАС. Когда ему было два года, родители обнаружили у него «фантастический интерес к звукам».
«Сначала это были крышки от кастрюли, которыми он мог часами возить по столу и смеяться над этим звуком, – рассказывает Илья Назаров, отец Феди. – Потом он вдруг обнял стереосистему, когда она играла музыку Моцарта.
Шопена тоже «обнимал». А вот Брамса не «обнимал». То есть что-то ему нравилось, а что-то не нравилось. Это нас чрезвычайно радовало, потому что в таком выборе проявлялась его личность».
Выяснилось, что у ребенка абсолютный слух. Сейчас Федя занимается в Москве с тремя учителями, а еще четыре раза в год его возят в Лондон к Адаму Окельфорду.
По словам Ильи Назарова, именно британский профессор «дирижирует» обучением мальчика. После занятий с ним ребенок «расцветает».
Семилетний Федя не только легко воспроизводит на слух созвучия из 8-10 нот (способность, недоступная большинству студентов музыкальных училищ). «Оказалось, что через эти музыкальные способности можно «вытягивать» многие другие стороны, которые в человеке были неразвиты, – говорит его отец. – Появляется вспомогательный язык, с помощью которого человек общается с миром, с близкими, с собой».
«Маленький Моцарт»: как не проглядеть гения в ребенке с особенностями?
Фредди, 11 лет
Фредди собрал целый «оркестр» из цветочных горшков. Он стучал по ним, извлекая звуки разной высоты. Родители решили пригласить к нему преподавателя музыки, которым стал Адам Окельфорд.
«Я довольно много бегал за Фредди по дому, – рассказывает профессор. – Он знал, когда я прихожу, и считал, что лучший способ привлечь внимание – это убегать от меня. Но в конечном итоге он соглашался сесть за инструмент. Я просил его играть гаммы, показывал, как. Но он часто только делал вид, что играет».
Сейчас Фредди ведет себя как зрелый музыкант и легко импровизирует. По мнению Адама Окельфорда, мальчик использует музыку как речь, чтобы передавать какие-то бытовые и социальные смыслы.
Бах любил повторяться!
Музыка полезна при самых разных заболеваниях и состояниях, так как задействует различные области мозга, связанные с языком и движением, считает профессор Адам Окельфорд.
В случаях же аутизма занятия музыкой не только активизируют определенные участки мозга, но и помогают ребенку социализироваться, формируют восприятие «себя» и «другого».
Какая музыка больше всего подходит детям с особенностями развития? «Всякая музыка важна.
Но есть некоторые композиторы, к которым дети с аутизмом возвращаются снова и снова. Например, И. С. Бах.
Думаю, это потому, что в его музыке много повторений. В то же время повторения имеют сложную структуру, и это интересно», – объясняет он. В фугах Баха, например, много вариаций на одну и ту же тему – разные способы ее развития, смена тональностей.
Что делать родителям, если у ребенка – способности?
«Самое удивительное – это их целеустремленность, – говорит о своих учениках Адам Окельфорд. – Тысячи часов они могут сидеть перед инструментом и упражняться».
Что могут сделать родители, если у их аутичного ребенка вдруг проявились музыкальные способности?
«Есть онлайн-курсы, например, на AMBER Trust можно скачать их бесплатно. Они показывают, как использовать песни, чтобы развивать язык, социальные навыки, движение, – объясняет профессор. – Если малыш демонстрирует особый интерес к музыке, например, красиво поет, увлеченно слушает или даже пытается играть на инструменте, стоит обратиться за советом к музыканту».
Не обязательно давать ребенку формальное музыкальное образование. Можно пригласить в качестве учителя, например, гитариста, играющего джаз или рок на слух. «Главное, чтобы преподаватель нашел контакт с ребенком, чтобы ему была близка манера ребенка заниматься музыкой. Затем можно вводить и более стандартные методы обучения. Например, чтение нот. Самое главное — сделать так, чтобы музыка приносила ребенку радость».
По словам Ильи Назарова, однажды профессор сформулировал такой принцип: «Не научить ребенка музыке, а дать ему возможность полноценно научиться музыке самому». «Не подрезать яблоню каждую весну, а лишь кое-где веточки подправлять», – уточнил отец Феди.
«Учитель должен вовремя заткнуться»
Есть ли разница в подходах при обучении детей с аутизмом и другими диагнозами?
«Есть общие методы, которые применяются при обучении всех детей, – говорит Адам Окельфорд. – Один из них заключается в том, чтобы избегать лишних разговоров.
Золотое правило любого учителя — это заткнуться и заниматься музыкой.
Были проведены исследования, показавшие, что 80% урока музыки в школе обычно занимают разговоры. Каким бы ни было состояние ребенка, музыка должна составлять 95% урока.
Есть и специальные приемы. Например, если ребенок незрячий, нужно физически направлять его, чтобы показать, как правильно держать руку, каким должно быть положение пальцев. Иногда детям с аутизмом сложно копировать мои действия, и их руки нужно направлять точно так же, чтобы они использовали инструмент оптимально».
Профессор не отказывается от использования традиционных гамм и упражнений, тем более что аутичные дети как раз очень любят гаммы. Но при этом он старается быть максимально гибким, присматриваясь к настроению ребенка. «Гибкость – это лучшее, что можно порекомендовать преподавателям», – подчеркивает Окельфорд.
«Он спокойно преодолевает, почти не «притормаживая», какие-то сложности, которые привели бы к фиаско другого педагога, – делится впечатлениями Илья Назаров. – Например, Федя заводит руки за спину: не буду заниматься! Тогда Адам играет какую-нибудь вещицу, пока ребенок не захочет участвовать».
Он может посадить Федю к себе на колени и играть сам, а руки Феди тем временем будут просто лежать на его руках. Всего-навсего, но ребенок при этом слышит, как музыка льется из-под его собственных пальцев».
Роми, 17 лет
Еще одна ученица профессора – Роми. Она сама освоила клавишные инструменты в возрасте 3,5 лет, после того как родители подарили ей небольшой синтезатор с электронным «суфлером», который подсказывал, какие ноты нужно брать.
Адам Окельфорд начал заниматься с Роми, когда ей было 7 лет.
Когда девочке нравилась мелодия, которую играл учитель, она прислонялась к инструменту, воспринимая вибрацию.
А когда не нравилась, она сбоку играла ноты, которые означали для нее «перестань». «Люди, которые работают с аутичными детьми, часто пропускают такие попытки коммуникации», – отмечает Окельфорд.
«Если я играл пьесу, которую она знала, она сердилась, потому что я не так играл, как она. Если я играл что-то новое, она сердилась, потому что она не любила новое», – вспоминает он.
В конце концов ему удалось установить взаимопонимание с Роми: «Я ей сыграл гамму, и она ответила. Она тоже сыграла гамму, но с другой ноты, таким образом она доминировала в ситуации».
Дерек, 34 года
Дерек Паравичини – самый известный из учеников Адама Окельфорда. Он незрячий, при этом у него серьезная форма аутизма. Однако уже в 10 лет Дерек стал признанным пианистом.
«Этот мальчик сам себя научил», – говорит профессор. Няня часто пела ему, а потом принесла маленькое фортепиано с чердака. Через несколько месяцев ребенок самостоятельно освоил инструмент и мог передать с его помощью любой услышанный звук.
Дереку было 4,5 года, когда Окельфорд начал с ним заниматься. «Сначала он не хотел подпускать меня к своему инструменту. Но я должен был привить ему технику. В течение десяти лет мы работали с ним каждый день. Сейчас игра и выступления – главное в его жизни. Именно через музыку он реализовался в обществе», – говорит педагог.
«А может, он станет звукооператором»
Какое будущее ожидает талантливых музыкантов с аутизмом? «Возможно, он станет звукооператором, – говорит отец Феди Назарова. – В каком-нибудь небольшом музыкальном коллективе он тоже мог бы пригодиться. Думаю, он сможет и сочинять музыку, уже сейчас он наигрывает очень интересные вещи».
«Для детей с аутизмом основная идея уроков музыки заключается в социализации», – считает Адам Окельфорд. Во время занятий, особенно групповых, развиваются навыки социального взаимодействия, возникают социальные связи.
Выдающиеся исполнительские навыки этих детей открывают перед ними дополнительные возможности. «В Великобритании, например, очень много церковных коллективов в местных сообществах», – отмечает профессор.
И все же зарабатывать деньги таким музыкантам пока нелегко. «Люди с удовольствием слушают выступления, но сделать так, чтобы они покупали билеты, сложнее. Приходится доносить до них деликатный момент: и за концерт музыканта с аутизмом тоже надо платить. Это не благотворительность», – говорит он.
Фото: Владимир Ештокин
