В твои лета не должно сметь…
Мое поколение не раз в детстве слышало от учителей: вы еще ничего такого не сделали, чтобы вас уважать; уважать можно только тех, кто чего-то добился, уважение надо заработать. А мы настаивали: нет, у нас тоже есть достоинство, мы имеем право на уважение, право на собственное мнение… Малы еще – свое мнение иметь, отвечали учителя. Так можно ли уважать детей? За что?
Место в иерархии: экскурс в историю
Вопрос непраздный: по сути, решение его зависит от мировоззрения. Есть ли у ребенка достоинство? Можно ли его уважать? Здесь сталкиваются две мировоззренческих системы: иерархическая и эгалитарная. В иерархической системе уважения заслуживают те, кто обладает каким-то особым статусом. В эгалитарной – все равны в достоинстве, потому что все — люди.
В школе мы все проходили «Горе от ума», где наглядно сталкиваются «век нынешний и век минувший». С одной стороны — иерархический мир Фамусова, где к вершине социальной пирамиды карабкаются по родственным и дружеским связям, где ради социального статуса жертвуют человеческим достоинством (надо ли напоминать фамусовский монолог про Максима Петровича?). С другой стороны – эгалитарный мир Чацкого, где люди ценятся не по чинам и званиям, а человеческое достоинство выше любых возможных выгод.
Во времена Чацкого опасным вольнодумством было говорить о равенстве всех людей и предполагать, что человеческое достоинство есть у низших классов. Идея равенства в человеческом достоинстве победила только к 60-м годам XIX века, когда в двух огромных странах, России и США, было отменено рабство. В России еще почти полвека ушло на отмену телесных наказаний для взрослых – их постепенно отменяли для разных категорий населения, но окончательно телесные наказания и для взрослых, и для детей в школах запретили только после революции 1917 года.
Во второй половине XIX века встает и женский вопрос: имеет ли женщина право на самостоятельность, на уважение, на труд, на образование? Может ли она иметь избирательные права?
Человек ли крестьянин? – Восемнадцатый век отвечает: да. Человек ли раб? – Девятнадцатый век отвечает: да. Человек ли женщина? – Двадцатый век отвечает: да.
До детей дело все как-то не доходило. Человек ли ребенок? Дети – собственность родителей. Дети еще ничего не понимают. Дети не равны взрослым. Детей можно наказывать телесно для их же собственного блага – иначе не поймут.
Мир вообще начал догадываться, что дети тоже люди, только в девятнадцатом веке. И только в двадцатом – открыл детство; только в двадцатом веке стало понятно, что взгляд на детей как на чистый лист, пустую болванку, из которой воспитанием можно сделать взрослого, написав на ней что угодно, совершенно неверен; только двадцатый век обнаружил своеобразие и богатство детского внутреннего мира.
Но битва за достоинство еще не закончилась. В последнее время общество яростно выясняет: а вот те, кто страдает от рождения тяжелыми психическими заболеваниями – а они люди? Они – достойны уважения?
Копаемся в словарях: экскурс в семантику
Да как же так? Уважение же надо еще заработать? Ну понятное дело школьник – он может заработать уважение помощью по дому, отличной учебой и успехами в спорте. А дошкольник? А трехлетка?
Вот здесь нас подстерегает любопытная лингвистическая ловушка. А что это такое – уважение? От рождения ли мы его заслуживаем или его надо заработать? Достоинство – врожденное или его надо приобретать?
Словарь Даля определяет «достоинство» как «отличное качество или превосходство; сан, звание, чин, значенье и пр.», а «уважение» как «почтительное отношение, основанное на признании чьих-н. достоинств». Здесь и речи нет о том человеческом достоинстве, которое можно уважать, а можно оскорбить или уронить. У Ушакова (1935-1940) – то же самое. В словаре Ожегова (шесть изданий с 1949 по 1960 гг.) «достоинство» – это прежде всего «положительное качество», а потом «совокупность высоких моральных качеств, а также уважение этих качеств в самом себе».
Чем ближе к нашему времени словарь – тем яснее в нем проступает второе значение слова – не почет высоким достоинствам, а уважение человеческого достоинства. В Большом толковом словаре под редакцией Кузнецова (четыре издания с 1998 по 2010 гг.) уже четко и ясно прописано второе значение: «Считаться с кем-, чем-л., не ущемляя чьих-л. интересов, не нарушая обычаев, порядков и т.п.».
Особенно подробно говорит об уважении «Словарь этики» (1983): это «одно из важнейших требований нравственности, подразумевающее такое отношение к людям, в котором практически …. признается достоинство личности». «Философский словарь» Дидье Жюлиа (2000 г., перевод с французского») определяет уважение как «позицию, предписывающую не причинять вреда другому: ни физически – насилием, ни морально – суждением».
Изменения словарных статей ясно показывают: сама идея, что каждому человеку присуще достоинство и что достоинство это заслуживает уважения, сравнительно нова для нашего языка, хотя довольно прочно утвердилась в философии. Общественным сознанием она еще толком не овладела – тем более уж применительно к детям.
Между тем именно уважение к другому человеку, непричинение ему морального и физического вреда, — это и есть то самое золотое правило нравственности, которое в христианстве выражено требованиями «возлюбите ближнего, как самого себя» и «как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними».
По-видимому, обществу еще только предстоит научиться различать уважение как почтение и уважение как непричинение вреда, отсутствие насилия. И если почтение детям в самом деле совершенно не нужно, почтение действительно надо заработать, – то непричинение вреда и отсутствие насилия – это залог их душевного здоровья.
Насилие: экскурс в психологию
Но тут мы упираемся в скользкую тему: а что такое насилие?
ВОЗ определяет насилие так: «преднамеренное применение физической силы или власти, действительное или в виде угрозы, направленное против себя, против иного лица, группы лиц или общины, результатом которого являются (либо имеется высокая степень вероятности этого) телесные повреждения, смерть, психологическая травма, отклонения в развитии или различного рода ущерб».
Тут возникает вторая скользкая тема: а наказание детей – это насилие или нет? Во благо оно или во вред?
Сторонников физических наказаний детей в нашем обществе (и не только в нашем) традиционно много. В мире существует множество исследований, показывающих, что физические наказания ребенка наносят ему вред, в том числе приводят к отклонениям в эмоциональном развитии. Это – тема для отдельной статьи. Физическое насилие – явное и грубое проявление неуважения к ребенку, его намеренное серьезное унижение. Между тем не меньше вреда наносит неуважение, которое проявляется в повседневном психическом насилии (его еще называют насилием психологическим, эмоциональным или моральным).
Что же это такое? Это и есть систематическое неуважение: не только агрессивные выпады на словах, оскорбительные и унизительные, но и создание атмосферы, которая подрывает самоуважение человека.
Современные психологи выделяют несколько видов эмоционального насилия:
- Завышенные требования (в том числе требования постоянного внимания, немедленного выполнения указаний, требование проводить все время с конкретным человеком, постоянная критика за невыполнение этих требований);
- Агрессия (обзывания, обвинения, угрозы, приказания, постоянная критика, непрошеные советы, постоянный контроль);
- Хаотичность (сознательная провокация конфликтов, драматизация);
- Отрицание (отрицание эмоциональных потребностей другого человека, преднамеренное желание сделать больно, наказать, унизить; отрицание прежних агрессивных выпадов – «я этого никогда не делал», «ты все придумываешь»; даже отрицание психической нормальности жертвы);
- Доминирование (стремление контролировать любой поступок);
- Эмоциональный шантаж (игра на чувствах и ценностях жертвы, чтобы добиться желаемого);
- Обесценивание (искажение или отказ признавать реальность и ценность чувств, мыслей, стремлений жертвы);
- Уничижение (изображение жертвы слишком слабой, слишком чувствительной, раздувающей из мухи слона; преуменьшение ее проблем и трудностей, умаление и принижение заслуг);
- Непредсказуемость реакций (одно и то же поведение вызывает принципиально разную реакцию – от поощрения до жестокого наказания);
- Оскорбления (ругань, обзывательства, крик, угрозы, сарказм, унижение, высмеивание перед другими).
Значит ли это, что закричать на ребенка – это насилие? Психическое насилие, в отличие от физического, – это система. Физическое насилие может быть однократным – так один удар топора оставляет на молодом деревце зарубку. Один порыв ветра не сделает деревцу ничего, но под сильным и постоянным ветром оно вырастает согнутым и кривым. Но и однократное публичное унижение может стать тяжелой психической травмой и привести к куда худшим последствиям, чем несколько дежурных шлепков.
Человек, вырастающий в обстановке эмоционального насилия, и во взрослом возрасте оказывается обременен множеством психологических проблем. Ему труднее создавать отношения с людьми, основанные на взаимном уважении: он снова и снова воспроизводит в отношениях модели эмоционального насилия – ревность, доминирование, шантаж, контроль… Такие люди и себя не умеют уважать, склонны во всем себя винить, стыдиться себя, они и в отношениях с самими собой придерживаются того же насилия: я ничего не могу, ничего не умею, я ни на что не гожусь, лучше бы меня вообще не было.
Разумеется, у таких людей чаще возникает депрессия. Некоторые исследования связывают психическое насилие с синдромом хронической усталости, повышенной тревожностью, ангедонией (неспособностью радоваться, получать удовольствие) и снижением способности верно оценивать вероятность награды (а отсюда – неуверенность в себе, пессимистическая оценка дальнейших перспектив). Некоторые изменения указывают на изменения в размерах мозга и некоторых его структур у переживших психическое насилие.
В попу ему дуть? – экскурс в педагогику
Удивительным образом всякий разговор о вреде насилия с родителями, не стесняющимися рукоприкладства и эмоционального насилия, упирается в один и тот же тупик: «так что же – прикажете в попу ему теперь дуть?»
Ясное дело: между насилием и вседозволенностью – большой диапазон разнообразных мер родительского реагирования. Беда в том, что люди, выросшие в обстановке насилия, с трудом представляют себе другой способ взаимодействия с детьми – основанный на уважении их достоинства. Мы все в той или иной мере покалечены психическим насилием: общество пропитано им сверху донизу настолько, что оно почти не замечается. Если даже родители оказались интуитивно психологически грамотными – то в школе мало у кого обошлось без оскорблений, вербальной агрессии, публичного унижения, далее по списку… И во всякой трудной ситуации – долгого ли ожидания, тяжелой дороги, детских ли капризов, когда не до этого – из родителей на автомате вылетают шлепки, подзатыльники, удары по губам, оскорбления… «Тебе не больно, не выдумывай», «я кому сказала – встал, пошел!», «ты хочешь в могилу меня загнать?», «выискался тут!», «чтоооо? Чтоооо ты сейчас сказал, повтори?»
Что может быть вместо этого? Вместо этого – уважение. Обращаться с ребенком так, как хотел бы, чтобы обращались с тобой. Говорить о чувствах, а не бранить. Авторитет, а не доминирование. Договариваться, а не бороться за власть. Искать компромиссы, а не объявлять бойкот. Предъявлять разумные требования, а не требовать всего и сразу. Давать постоянную, частую, адекватную обратную связь – это помогает обходиться без наказаний. Разговаривать с ребенком, а не командовать. Считаться друг с другом – а не контролировать друг друга.
Уважение помогает даже в тех запущенных случаях, когда, кажется, любовь совсем ушла, а может, ее и не было никогда; когда неуважение и привычка к эмоциональному насилию с обеих сторон загнали любовь куда-то в глубину и, кажется, превратили ее в нескончаемую боль. Даже в этих случаях спокойное уважительное добрососедство безопаснее и милосерднее пожирающей любви-ненависти, любви-раздражения, любви-отчаяния.
И никогда не поздно начать.
