…Специального образования у меня нет. За плечами — цирковое училище. ПТУ — по специальности «газоэлектросварщик». Еще я бармен, пиротехник, ландшафтный дизайнер.
— Когда вы начали заниматься ландшафтами?
— 11 лет назад. Я стал духовным чадом отца Димитрия. Бросил свои цирковые дела, батюшка предложил у себя работать — столяром. У коллеги по цеху я сразу спрашивал: «Может быть, здесь садик разбить?» Они говорят: «Зачем? Это же не санаторий, чтобы здесь сады были. Тут надо, чтобы все было строго». А стоит ли с таким вопросом подходить к батюшке? Он же занятый человек, а я тут еще со своей утопической идеей… Потом как-то заболел, отсутствовал неделю. Прихожу, это было в конце апреля, а тут работа кипит, все прихожане трудятся. «Что случилось-то?» Говорят: «Сад делают. Батюшка пригласил знающего человека, Александра». Наша территория делится как бы на три таких садовых участка. Самый большой обустраивали всем приходом, даже дети помогали. Сделали его за 9 дней, к 9 мая. Было как раз 50-летие победы, поэтому батюшка, шутя, и называет его «Парк Победы».
Многие настоятели на благоустройство прихрамовой территории незаслуженно не обращают внимания. Почему, можно понять. Потому что крыша течет, на хор денег не хватает и так далее. То есть — более важные проблемы. Тем более мы сейчас принимаем полуразрушенные храмы. А озеленение стоит недешево сейчас. Обычно около храмов есть хозпостройки, есть место для детей с песочницей. Иногда — то, что прихожане приносят: кто чего может и кто чего любит. Я вот люблю пионы, несу пионы с дачи. Или что-нибудь лишнее выросло — я принес. Зачастую получается такая круглая клумба, обложенная кирпичами или булыжником, и в ней растительный винегрет, безвкусный совершенно.
А ведь храм — это самое лучшее, что может придумать человек и дать Богу. Это воплощенная мечта, сказка. Проповедь, молитва не кончаются с выходом за пределы храма. Благолепие не должно продолжаться одними хозяйственными постройками. А что может быть лучше природы? Природа — это, мне кажется, еще больший храм для Бога. Это Его творение, не наше.Если украшать примыкающую территорию, то надо учиться у природы, копировать этот Божий сад. Наш настоятель говорит, что благоукрашение — тоже своего рода проповедь.
Другой дело, что за городом обычно храмы гармонично вписываются в окружающую среду. Это удивительно: ведь храм — искусственное творение человека, даже вычурное несколько (как мечта, как сказка), таких природных форм нет, а с природой он очень хорошо гармонирует. За городом — с природным ландшафтом — обычно ничего глобального делать не надо. Лишь чуть-чуть подчеркнуть и причесать окружающую среду. Обискусственнить немножко: газон постричь или сделать газон, чтобы сорняка не было. Или посадить то, что у нас не произрастают: какие-нибудь туи или кипарисы — дополнить храмовую устремленность вверх деревьями. И стриженый кустарник можно. Но немножко. Тут дело вкуса, конечно.
В городе — это несколько другое. Во-первых, земли зачастую мало. И тут больше искусственного. Окружение домов вокруг храма тоже диктует свои законы.
— После того, как сад задумали, разбили, вы больше ничего в нем не меняете? И какие вам растения больше нравятся — однолетники, многолетники?
— Работы в саду ведутся регулярно и постоянно. Это живой организм, живые растения — в конце концов, их надо и обрезать. В некоторых местах я уже и деревья пересаживал. Благо, у нас есть большая территория Благовещенского храма. Мы сразу сажали растения плотно с той целью, что когда они будут разрастаться, будем пересаживать. Когда переизбыток, тоже плохо.
Любимые растения. Они все, в общем-то, любимые, потому что нет некрасивых растений. Хвойники я люблю: можжевельники — они обеззараживают воздух, сосны, туи. Мне рассказывали, что в Кенигсберге после войны одна из центральных улиц была вся усажена туями. Когда по ней проводили немецких военнопленных, они тую обламывали. Заваривали, пили чай — лечились от цинги.
А лиственные растения цветут прекрасно. В нашем регионе удивительные растения, которые мало кто знает. Некоторые из них — съедобные. Взять магонию хотя бы. Вы наверное и не слышали о таком. Нелистопадное, вечнозеленое растение с колючими глянцевыми листьями, которое прекрасно цветет — такими желтыми соцветиями, пахнет здорово. Потом завязываются синие ягоды, съедобные, их можно сушить, вместо барбариса в плов добавлять, компоты делать.
Из травянистых растений я отдают предпочтение многолетникам, потому что за ними надо меньше ухаживать (смеется). Трудно разорваться на всю территорию, плюс надо еще думать о заработке. В храме-то не ради денег работаешь. Хотя платят, конечно, немного, но на жизнь не хватает. Приходится делать так, чтобы поменьше ухаживать. Хотя однолетние цветы тоже сажаю. Без них сад скучноватый становится. Сажаю и клумбами, и в кашпо. Петуньи люблю, сухинии.
Много диких растений привожу из поездок — по Украине, например, или с Валаама. Уж грех на душу взял, с Валаама нельзя везти, там заповедник, туда надо везти. Но я повез и туда, и оттуда чуть-чуть взял — такой бартерный обмен произвел. Привез лишайник. Потом такую печеночницу, там ее очень много, она как сорняк растет: лист форму печенки имеет и цвет свекольный немножко, буроватый, красивые голубые цветы. Пересадил два вида папоротников, маленьких совершенно, я таких и не видел, не продаются. Ну и камешек привез один с Валаама, коряжку кое-какую.
— Легко ли выращивать растения в Москве и есть ли какие-то особенности в связи с экологией?
— Я привожу дикие растения, и они приживаются. Может, влияет то, что рядом храм. Тот же валаамский ягель — это лишайник такой крупный — жил у нас несколько лет, хотя должен был сразу же погибнуть. И может быть даже и до сих пор живет.
Есть неписанная традиция: за алтарем храма раньше сажали дубы. В Благовещенском дуб растет прямо за алтарем — в 8-10 метрах. И в Митрофана Воронежского рос дуб, не очень старый, лет 30-40. Его спилили еще до того, как храм нам отдали. Когда храм восстановили, от пенька пошел отросток. Батюшка наш любит преемственность, он запретил с этим дубом что-либо делать. Я за ним ухаживаю, обрезаю, только направляю вверх. Специалисты говорили, что от пенька ничего хорошего не ждите: он погибнет или станет захудалым деревцем. Но, слава Богу, растет уже 10 лет и превращается в нормальный дуб.
Конечно, загазованная среда влияет. Все дубы в Москве, если замечали, покрывается мучнистой росой во второй половине лета. Или, допустим, газон. Я уже боролся-боролся с одуванчиками, они меня побеждают постоянно: прилетают извне и опять растут так же, как и росли. Я уже стал делать газон такой, как бы из сорняка. То есть заметил, какая трава тут растет — что б уж не совсем сорняк. Но в Англии это газонный сорняк номер один — вероника. Я ее стал культивировать, получился симпатичный газончик. Комиссия приходила городская, им понравилось, отметили, что это газон, за которым не надо ухаживать практически. Его стрижешь не так часто, плюс он цветет красиво беленькими цветочками. Конечно, агрессивное растение очень, оно там, где и не нужно, стелется порою…
— Существуют ли какие-нибудь конкурсы приходских или городских садов?
— В конкурс округа мы попадаем уже четвертый год. И занимаем первое место в номинации «Лучший сад», «Лучший садовник». Инвентарь мне подарили в качестве приза.
Между храмами конкурсов не было и не знаю, нужны ли они вообще. Приходских садов немного. Меня, правда, приглашали некоторые настоятели и прихожане для консультации. Я сначала откликался, но потом понял, что моя помощь не совсем действенна. На то, что я начинаю советовать, у них в приходе нет средств. Как мне один человека сказал: «Ну, это ты из области фантастики рассказываешь, а ты расскажи чего-нибудь реальное». Я говорю: «Почему из области фантастики? У нас все это есть реально».
Я отказался от консультаций, хотя иногда посещаю некоторые храмы, которых есть отдача. Приезжаю раз в месяц-два, даю какие-то наставления, они их выполняют. Приезжаю еще, контролирую. Иногда даже беру лопату в руки и что-то делаю.
— Чем отличаются храмовые сады от частного или городского озеленения?
— Во-первых, храм выстроен по своим законам архитектурным и художественным. Есть ось симметрии, пропорции… Храм направлен алтарем на восток. И сад вокруг храма надо разбивать тоже по законам сторон света. Южная сторона, северная, какие-то растения более тенелюбивые, какие-то менее, все отражается на разбивке сада.
Во-вторых, одинаковых храмов практически нет. В каждом храмовом сооружении присутствует дух времени. Это тоже отражается на окружающей среде.
Третье, самое главное, — духовный аспект. Храм напоминает о вознесении, о смерти, о предстоянии пред Богом. Это должно быть подчеркнуто строгостью сада.
И четвертое, надо подумать о прихожан, о живых людях, которые тут работают, служат. Окружающая территория должна быть еще и удобна. Все знают, что люди любят ходить напрямик. Дорожку прокладываешь — нужно подумать: а будут ли люди здесь ходить вообще? Может, стоит ее чуть-чуть направить в ту сторону, где дорожки, по которым ходят постоянно: из храма в приходской дом, из приходского дома в храм. Непрогулочные дорожки надо делать прямыми.
Мы приходим в храм и должны как-то настроиться на то, что там происходит. Мы же не на прогулку пришил в парк. И центральная аллея должна быть, прямая, регулярные посадки какие-то: строгие подстриженные кустарники и строгие цветы, может быть даже одного цвета.
Нужно все эти четыре аспекта как-то соподчинить, тогда получится идеальный сад.
— Есть ли у вас своя дача, огород?
— Моя дача здесь и более не надо. Сил не хватит просто.
– А как вы считаете, можно ли сочетать ландшафтный парк и огород на одном месте?
– Да, конечно, можно и даже нужно. Но это больше для загородного хозяйства, чем для городского, тем более Москвы. Если делать огород, грядки, то грядки делать так, чтобы они украшали. Капуста — разве она некрасива? Или куст помидор? Или картошка? При Екатерине картошку выращивали как декоративную культуру. Если не на промышленной основе сажать картошку, а для себя, чтобы молоденькой поесть, то можно сделать три огромных красивых картофельных куста и даже показывать всем, какое уникально растение. И я уверен, что с одного такого куста больше соберется картошки, чем с десяти в обычном огороде.
— А можно сочетать, скажем, тую и картошку?
— Можно и сочетать. Представьте, что вы Колумб и только-только попали в Америку. И вдруг видите куст помидоров — чудные ягоды. Или ту же капусту впервые увидели. Мало того, что красивая, как роза растет, так еще, оказывается, и съедобная… Есть такой термин миксбордер — смешанный бордюр, где растут различные растения. Там могут быть и туя, и другие компактные деревья. И в то же время — и многолетники, и однолетники. Там же можно посадить и ту же свеклу, она будет красиво дополнять своими листами. Или ту же капусту.
— Но ее же надо пропалывать…
– Миксбордер тоже пропалывать надо. За всем за этим ухаживать надо. Просто придать такой дикий вид, как будто все растет в диких условиях.
Я на одном участке сделал такой микроогородик в версалевском стиле, когда дорожки расходятся лучами, а между дорожками грядки хоть и регулярные, но такими неправильными формами: трапецевидные, треугольные, в центре полукруги даже. И каждая грядка засажена несколькими культурными растениями: сельдерей, салат, петрушка. Чтобы это напоминало клумбу скорее, чем огород. Туда же — декоративные растения: маки, бархатцы. Главное не выходить за рамки вкуса. Лучше недобор, чем перебор.
А у одного человека за городом я посадил смородину так, что она как дикая растет среди елок, можжевельников и плодоносит, и вид не портит.
Я родом с восточной Украины, там много культурных растений в дикой природе: яблони и груши. Что плохо: идешь в лесу и рвешь абрикосы? Где-то грецкий орех сам по себе вырос, где-то слива, где-то терн. И красиво, и приятно.
