«Нам все говорили про дочь: невероятная девочка, в ней столько всего вмещалось! За три года болезни она стала настоящим художником, а еще научилась вязать кукол крючком, вела соцсети храма Евфросинии Московской. Даже болея, оставалась красивой – никто не верил, что у нее онкология IV стадии. У Нюты было множество планов, казалось, все впереди. И может, у нее как раз все впереди, это у нас все тут завершается… Но главное, она показала нам путь, спасающий от отчаяния».
О своей дочке, умершей в 22 года от рака, рассказывает ее мама Светлана.
Химия такое не берет
– Когда Анюту оперировали в институте онкологии имени Герцена в Москве, мы, понимая, что ничем помочь не можем, шли в Новоспасский монастырь, там большая икона Всецарица, туда все ездят. Мы нашли эту икону, упали на колени… Долго молились. Потом служба была возле иконы, батюшки окружили нас, а мы, как два пня, не могли сойти с места, продолжали молиться…
Когда вернулись в больницу, доктор сказал, что операция прошла хорошо, удалили все, что надо. А потом пришли анализы… диагноз – IV стадия рака подтвердился. Да еще опухоль оказалась очень агрессивной, химия такое не берет, и единственное лечение, которое могло подойти, – иммунотерапия. Она действительно вначале сработала.
Когда Нюте после лечения сделали КТ, врачи были поражены результатами, полные метастаз легкие практически полностью очистились, в печени они существенно уменьшились, в костях просто «замерли». Наш ребенок ожил. Нюточка стала набирать вес и розоветь. Она всегда была красивая, ее болезнь не портила, но теперь она стала такой же, как и до болезни.
А на третьей капельнице этого лечения у Анюты начались сильные аутоиммунные реакции, отеки, пошли пятна по телу. Ее положили в гепатологию с аутоиммунным гепатитом IV степени. И в очередной раз, на удивление врачей, печень быстро восстановилась.
Вот тогда она начала рисовать ангелов. Была серия рисунков, все невероятно детализированы и проработаны. Мы тогда жили около Парка Победы, это был замечательный период, у нашей девочки – ремиссия.
«Мама, я не боюсь умереть. Я боюсь, как вы тут останетесь»
К Богу Нюта пришла чуть ли не за день до оглашения диагноза. Это был тоже какой-то невероятный случай. Мы с супругом стали ходить в храм года за полтора до того, как Нюта заболела. Я дома читала утренние и вечерние молитвы. Анюточка слушала, иногда по-доброму смеялась на непривычные на слух слова.
А потом стала просить: «Мама, почитай около меня вечернюю молитву. Так хорошо! Я под нее хорошо засыпаю». Я ей читала.
Она все время говорила: «Я агностик, не отрицаю, но прямо чтобы верить, не верю». Я никогда не пыталась ее переубедить. Потом она призналась: «Я стала замечать, как мои родители меняются в лучшую сторону. Мне стало любопытно, интересно».
Как-то попросилась с нами в храм: «Ты хочешь просто посмотреть?» – «Нет, я тоже хочу исповедаться и причаститься». – «Хорошо, давай». Мы с папой немного насторожились. Она пошла, исповедовалась, причастилась, хотя ей было очень тяжело стоять на службе, она выходила несколько раз на улицу. Возможно, болезнь уже была, никто еще ничего не понимал.
После этого у нее вера с такой силой возросла! То, что мы с папой все это время читали и пытались понять, как, и что, и к чему, – у нее с колоссальной скоростью изучалось.
Потом мы уже у нее спрашивали, она нам объясняла и советовала, что почитать, как сделать, куда сходить. У нее это настолько быстро происходило, как будто она проживала один год за десять. У нее в этот период все так происходило. В том, что она хотела изучить, попробовать, в каких-то творческих своих делах – все шло как-то стремительно и все получалось.
Нюточка мне говорила: «Мама, я не боюсь умереть. Я боюсь, как вы тут останетесь». – «Дочь, во-первых, останешься ты и будешь к нам на могилу ходить, так правильно и должно». – «Нет, мама… Если со мной это случится, только ничего с собой не сделай, я очень переживаю».
Я обещала, что такого не будет. «Я даю тебе слово, что я сделаю все возможное, чтобы мы Там встретились».
Мы с папой, конечно, изо всех сил старались не показывать свои переживания, много шутили и как могли ее поддерживали. Если честно, мы очень надеялись, что случится чудо…
«Твои руки заслужили самого лучшего»
– Нюточка родилась в 2000 году в Кемерове. Уже в детсаде воспитатели говорили, что «это какая-то удивительная девочка, рассудительная не по годам». Нам даже грамоту выдали «Родителям, воспитавшим чудесного ребенка». А в школе, помню, она всех старалась помирить. Очень беспокоилась за всех изгоев, кого обижали в классе, всем пыталась объяснить, что они тоже люди, у всякого могут быть проблемы, что мы все со своими «тараканами».
Анютке хотелось заботиться обо мне, папе, братике, о бабушках, дедушке. На дни рождения мы друг другу устраивали сюрпризы, делали рукотворные подарки, сочиняли домашние квесты. Часто выезжали на природу, много путешествовали, у нас были и велосипеды, и все. У моих родителей дача на Алтае, как же там красиво! Кругом лес, девичий виноград вьется по соснам, создавая арки, висят красивые качели.
В какой-то момент Нюточка стала на свой день рождения мне дарить подарки. «Все дарят имениннику, а мне хочется дарить тебе за то, что ты моя мама». Потом сын, глядя на нее, тоже стал в свой день рождения присылать мне цветы.
Был случай, Нюта мне на Новый год подарила шелковую наволочку: «Мама, у меня нет много денег, я тебе пока не могу купить комплект белья, но я так хочу, чтобы твое лицо лежало на шелковой ткани».
Она очень многое подмечала. Я часто мою все, перчатки не люблю, и у меня сухие руки. «Дочка, мне проще так». Тогда Нюта стала дарить мне кремы, да не простые кремы, а какие-нибудь хорошие, дорогие. «Твои руки заслужили самого лучшего». Потом она заказала резиновые перчатки с рюшечками, с велюровым напылением внутри: «Мама, эти перчатки тебе должны понравиться».
Уже у нее были боли, казалось бы, какая забота может быть, а она все равно до последнего думала о других.
Эйвис – значит птица
Нюта писала рассказы, статьи для школьной газеты. Учитель по литературе всегда говорил, что у нее очень яркий слог. Но дочка хотела, чтобы это было хобби, а работать хотела клиническим психологом – помогать людям.
Мы очень любим Питер, поэтому Нюта поступила в питерский вуз на клиническую психологию. Мы тоже мечтали перебраться в Питер, но Господь распорядился иначе – мы живем в Москве. Когда она оставила свою учебу в Питере, призналась: «Я, кажется, полюбила Москву».
В детстве Нюточка смотрела, как я рисую, и вскоре стала сама рисовать, образы выходили одной линией. – «На этот раз что будет?» – «Не знаю, как рука пойдет». У нее все школьные тетрадки изрисованы. В кафе на салфетке за три секунды нарисует персонаж, я эту салфетку себе в карман. «Мам, что ты собираешь эти клочки?» – «Да как же такое выкинуть?»
Она любила животных, для нее каждая букашка-таракашка – красавица: «Мамочка, смотри какие они красивые, какие у них усики, лапки». Рисовала разных зверюшек, сказочных персонажей и каждому давала имена. Она и себе придумывала имена, причем необычные, например Анита и фамилию Эйвис, в переводе с латыни – птица.
Благотворитель, который навещал дочку в больнице и помогал нам с покупкой дорогостоящих лекарств, спрашивал: «С какой птицей ты себя ассоциируешь?» Она задумалась: «Наверное, с синичкой».
Рак, потом ковид, и опять рак. Как это вынести?
– Ночью в феврале 2022 года Нюте стало тяжело дышать, поднялась температура. Мы вызвали скорую, хотя понимали, что ее нельзя везти в ковидную реанимацию. Но что мы могли сделать? Нюточка пробыла там 34 дня…
Ее подключили к ИВЛ, ввели в кому. Нам сказали, что шансы стремятся к нулю, потому что стали отказывать все органы. Позже мы познакомились со священником Андреем, он причащал Анюту и рассказывал о ее состоянии. Однажды он вышел от Нюты такой вдохновенный: «Врачи говорят, что такое невозможно, но я должен рассказать. Когда я сказал: «Причащается раба Божия Анна», она открыла рот. Я удивился и спросил у врача: «Она слышит?» – «Нет, вы что? Она в глубокой коме». А мы с мужем в один голос: «Нет, это не так, слышит!»
Позже Нюта нам сказала: «Мама, папа, я все слышала. Я так боялась, что не смогу проглотить Дары. Потом думала, может быть, мне все-таки показалось, приснилось? Хотя я периодически слышала голоса и старалась изо всех сил открыть глаза, но у меня сил не хватало».
А болезнь прогрессировала… После коронавируса пошло осложнение на легкое, там образовался гной. Я связывалась с торакальным хирургом.
«Ребята, вы понимаете, что это все?» Я говорю: «Нет, не понимаю. Мы хотим бороться дальше, и Анютка хочет. Знаете, ее хоронили уже миллион раз, а она продолжает жить и показывает волю к жизни. Просто посоветуйте, куда обратиться».
Нам отказывали везде… Но когда врач ее продренировал и через три дня сделал КТ, то был поражен – легкое было почти в порядке! Он был в восторге: «Результат сногсшибательный. В вашем случае это, конечно, победа! Но с трубкой вам ходить до конца дней».
Святитель Пантелеимон и скрипичный концерт
Однажды Анюте стало плохо настолько, что она перестала понимать, что происходит, это из-за интоксикации. Мы ночевали в коридоре около реанимации. Когда доктор вышел, я стала его уговаривать, чтобы делали все возможное. На меня смотрит здоровяк весь в наколках и говорит: «Вы что? У нее все уже начинает отказывать». А я продолжаю его просить: «Что мы еще можем сделать?»
Вдруг он произносит: «Молитесь. Завтра день памяти святителя Пантелеимона». Этот мужчина, который весь в татуировках, говорит про святителя Пантелеимона…
И мы молились. За Анютку молилось невероятное количество людей. Все, кто ее знал, по цепочке присоединялось столько народу! Где только ни молились за нее – и в Корее, и на Украине, и в России – всюду. Батюшки, которые с ней знакомились, тоже настолько проникались, через батюшек эта цепочка продолжалась по монастырям и всюду. Однажды я от нее вдруг услышала: «Я благодарна Богу за болезнь».
После реанимации Нюту положили в паллиатив больницы Святителя Алексия. Главврач Алексей Юрьевич сказал: «Мы нашу Анюту не бросим. Здесь ее все уже знают, мы сделаем все, что от нас зависит».
Кстати, Алексей Юрьевич дал жизнь ее работам. Анютка на Пасху нарисовала открытку «Христос воскресе» и подарила в паллиативное отделение. Все были очень впечатлены этой работой. Она всегда рисовала карандашами, ручками. Но у нее была мечта купить планшет, изучить 3D-программы, и единственная ее работа на планшете – эта открытка. Получилась очень красиво.
Алексей Юрьевич предложил: «Давайте выставку сделаем. Прямо здесь в больнице». Мы разместили ее работы на стенде, повесили в поликлинике на первом этаже. Было очень много приятных отзывов. Пришла дежурная доктор: «Я показала эти работы сыну, он профессиональный скрипач. Ему так понравились эти работы, он хочет прийти и сыграть на скрипке». В палату стекался народ, кого привозили на колясках, кто сам смог прийти, был целый прекрасный концерт.
«Мы вынуждены отключить аппарат»
– До того, как все случилось, у Нюты всю ночь было ужасное состояние, к утру вырвало кровью. Такого еще не было.
Я сказала дочке, что она справится. «Я тебя очень люблю, родная!» Мы стояли с мужем рядом, у нее уже голос стал пропадать, но она прошептала: «Я вас тоже очень люблю».
Мы долго молились на коленях. Мы так просили Господа… Потом выбежала медсестра, повезла дефибриллятор. Мы поняли, что происходит что-то плохое… Вышла заведующая: «Мы реанимируем, но шансы нулевые. Можете зайти. Не пугайтесь, у нее на груди аппарат, который помогает работать ее сердцу».
Картина была жуткой – эта адская машина качала ее грудную клетку так, что Нюточка подпрыгивала на кровати. Ее глаза были закрыты влажной марлей. Там, где стоял ИВЛ, все было перетянуто, перекорежено трубками… Я убрала марлю, заглянула в ее глаза, они были покрыты серой паутинкой. Ушки были синенькие. Мое сознание понимало, что дочь уже не с нами…
Эта машина продолжала содрогать ее тельце. Меня разрывало на части. Мне хотелось закричать: «Остановите!» Но я кричала: «Доченька, давай, родная, ты справишься! Давай, солнышко!!!»
Потом врач сказал: «Мы вынуждены отключить аппарат».
Я легла к ней на кровать, она мечтала, чтобы мы поспали удобно рядышком. Я не хотела уходить. Потом пришел Алексей Юрьевич. Он, кажется, пытался что-то объяснить, куда-то меня отвел. Все было как в тумане. Потом он предложил отпеть доченьку у них, в больничном храме. Дай ему Бог здоровья!
Я думала, что Нюточка с таким искаженным личиком и будет лежать. Но какая красивая моя доченька лежала! С таким невероятным светлым лицом, с легкой улыбкой, как будто спала! Она была вся в белом, и гроб был белый, и косыночка белая.
Весь день приходили люди и по очереди читали Псалтырь, не переставая. Приходили из паллиатива, сказали: «Как же она невероятно похожа на святую преподобномученицу Елизавету Федоровну». И ушла доченька накануне дня рождения Елизаветы Федоровны, 31 октября 2022 года…
Мы всю ночь сидели рядом с Нюточкой. Я до сих пор не могу понять – но ее руки были живые, они были розовые, все пальчики мягкие и шевелились. Они даже теплые были… Мы трогали эти руки и не верили, что…
Утром храм наполнился народом, а мы думали, прилетят родные, и все. А тут народ шел, шел и шел. Работники паллиатива говорили потом: «Мы много тут насмотрелись, и много разных историй здесь происходит. Часто, когда человек в такой болезни, он, наоборот, озлобляется, опускается и родственников своих бедных измучивает. Нам уже жалко не больного, а его родственников.
А тут человек с такими болями и в таком состоянии столько людей вокруг себя собирает, что просто поразительно. Хочется быть рядом с такими людьми».
Отпевали Нюточку три священника, все стояли со свечами, пели и плакали. Батюшка, когда ее отпевал, потом говорил, что «каждому бы нам так заботиться о чистоте своего сердца, как заботилась она. Самое большое, за что она волновалась, она переживала за своих родных, если она уйдет».
Мы похоронили доченьку около монастыря в лесочке, как она любит – природа, птицы. Когда мы приходим, разговариваем с ней, синички прилетают. Я стала приносить для них семечки.
… В последние недели, когда у нее были очень сильные боли… она сказала: «Господи, пожалуйста, Ты уж меня или туда, или сюда, я так устала». И помню, как я, которая боялась на все сто процентов довериться воле Бога, боялась не понять, если случится страшное, и умоляла все время об исцелении… я пошла в коридор, стояла у иконы, плакала и молилась:
«Господи, я знаю, что Ты желаешь и хочешь для моей доченьки только самого лучшего, умоляю, сделай так, чтобы ей не было больно и страшно, чтобы она не мучилась… У Тебя есть способы, и Ты знаешь, о каком из них мечтаю я… но да будет воля Твоя». Я просила и боялась, что, возможно, Его воля не совпадет с тем, чего ждала я, и я не смогу понять этого… Не совпало… и я не понимаю… неужели это была единственная возможность у Бога остановить эти страдания???
Мы с мужем молились и просили о главном чуде, но Господь решил иначе… и пока нет наших сил и вера наша слаба, чтобы принять случившееся как лучший вариант. Пока мы просим у Господа, чтобы Он поскорее нас забрал. Понимаю, что это неправильно, что не имею права так просить, а по-человечески хочется скорее туда уйти. Просим Господа: «Господи, дай, пожалуйста, такое задание, чтобы сделать его так, как должно на пятерку, и чтобы Ты нас забрал».
Я помню свое обещание доченьке – пройти путь до Царствия Небесного и встретиться с моим детенышем. Я ей обещала!
***
В реанимации больницы Святителя Алексия за Нютой ухаживала медсестра Таня, у нее руки от разных растворов были в трещинах, и Нюта предложила: «Надо обязательно Танюше крем купить». Это уже были ее последние дни… Я говорю: «Доченька, обязательно купим». – «Только хороший». – «Я знаю, родная, обязательно хороший».
Но не успели купить, только уже потом, после смерти Нюточки выполнили ее пожелание – купили хороший крем, Танюша была очень благодарна: «Вы что? Это же дорогой крем!» Я говорю: «Анютка бы другой не подарила».
Иллюстрации Татьяны Соколовой с использованием рисунков и фото Анюты
