Руководитель проекта «Даниловцы онлайн» добровольческого движения «Даниловцы» Николай Ерохин делится своим опытом «виртуального» волонтерства.
Мы будем смеяться!
Несколько раз неделю я как волонтер выхожу на связь через Zoom и общаюсь с подопечными психоневрологических интернатов, домов престарелых и специализированных центров помощи детям и подросткам.
Большую часть времени я не испытываю к этим людям ни жалости, ни сострадания. Наверное, мне просто некогда увлекаться этими чувствами, а может, и незачем – жалость часто неуместна.
Я чувствую другое: радость, когда мы машем и улыбаемся друг другу через экран, интерес, когда мои собеседники рассказывают, как про прошла неделя.
Порой я скучаю по дедушкам, которые из-за болезни долго не приходят на наши онлайн-встречи, восхищаюсь глубине мысли молодых людей с диагнозом «умственная отсталость», чувствую удовлетворение и гордость, если вижу включенность тех, кто раньше сидел у экрана молча и понуро. Еще мы смеемся. Иногда много смеемся!
Экспекто патронум!
В моей любимой книге про Гарри Поттера есть сильный образ – дементоры. Это темные существа, при появлении которых чувствуешь, «будто всю радость выкачали из мира». Они навевают самые грустные и плохие воспоминания, они высасывают жизненные силы, питаясь чувством бессилия, уныния и безысходности. Человек мучается, но ничего не может сделать.
Есть только одно заклинание, которое их способно отогнать, – «Экспекто патронум!» Произнося его, человек должен усилием воли вспомнить самые счастливые, радостные и светлые моменты жизни, удержать это, не дать злу и унынию проникнуть в себя. Тогда из волшебной палочки вырывается патронус – сгусток света в виде животного. И этот патронус бывает сильнее сотни дементоров.
Если бы дементоры были реальны, самые жирные и упитанные летали бы над казенными учреждениями – психоневрологическими интернатами, детскими домами, домами престарелых.
Именно там неиссякаемый источник бессилия, уныния и безысходности. Там живут люди, которым не надо навевать грустные и плохие мысли – это их повседневность. И вы не увидите там патронуса размером даже с мышку – его просто не из чего создать.
60 минут
Когда я выхожу на связь в зуме, у меня есть всего час. Это немного. Чему его посвятить?
Конечно, сначала хочется спросить у каждого: «Как дела? Как прошла твоя неделя?», и часто первое, что мы слышим, это жалобы: на здоровье, персонал, изоляцию, соседей по палате. И тогда мне, конечно, надо выслушать и найти слова сочувствия. Но, каждый раз сочувствуя, я выбираю самому не горевать. Остаться той территорией, где больше радости, чем горя! Потому что я хочу в этот час позвать их на территорию радости, а не перенять их печаль.
Еще чаще на вопрос: «Как дела?» я слышу: «Да все так же. Ничего не произошло». И для меня это страшнее, чем жалобы. У человека за неделю ничего не произошло!!! И так люди живут годами! День за днем – ничего…
Но мне нельзя сейчас думать про это. У меня только час! Моя задача сделать так, чтобы в этот час произошло хоть что-то. И чтобы это что-то было светлое. Неважно – шутка, онлайн-кроссворд, музыкальный клип или онлайн-экскурсия по Москве – это должно вызвать интерес, улыбку, возможно, смех. Чтобы дементорам над этим зданием стало тяжелее летать и жилось голоднее, чем обычно.
Тот самый час
Уже несколько лет я не могу смотреть социальное кино про особенных людей, редко читаю блоги коллег, пишущих об умирающих детях, и посты родителей особых детей в Facebook. Есть еще области жизни, куда я просто не могу смотреть… Даже минутную рекламу в YouTube, где родители просят деньги на лечение своим детям, я стараюсь скорее пропустить.
Да, я защищаюсь. Берегу себя. Для чего? У меня есть маленький сын и жена, которые зависят от моего состояния. Есть мои родные и друзья. Коллеги. А еще у меня есть тот самый час…
Я – «Ока»
Я не смогу усыновить всех детей из детских домов. Освободить тех, кто живет в ПНИ. Позаботиться о каждом старике. Но им сейчас плохо – я вижу это каждую неделю. Чтобы справиться с ощущением бессилия, мне надо понять, кто я и что я реально могу сделать в данных условиях. И просто делать это.
Мой психолог однажды подарил мне классный образ. Надо просто понять, кто ты на данный момент: «Газель», фура или «Ока». У них разная грузоподъемность. И, если сейчас ты «Ока», надо просто честно об этом себе сказать и оставить попытки увезти груз фуры.
Я онлайн-волонтер. И я не фура, я «Ока». Еду как могу! И, если я буду нагружать себя болью, она может в какой-то момент заполнить весь багажник и салон, ведь у каждого из моих подопечных груз боли на несколько фур. В какой-то момент я просто могу не вывезти. Выйду в эфир и скажу: простите, я ничего вам не привез.
До сих пор, когда решается, какую часть нагрузки и ответственности мне нужно на себя взять, я говорю себе: «Только спокойно. Помни, ты „Ока«!». В хорошие времена – «Иж»-«каблучок» («Иж-2715», малотоннажный грузовой автомобиль, который выпускался на Ижевском автозаводе в 1972–2001 годах. Из-за формы в народе прозван «каблучком» – прим.ред.)
Почтовый вертолет
Что такое проект «Даниловцы онлайн»? Что мы можем?
Возьмем какой-нибудь далекий ПНИ. Он похож на корабль, который застрял во льдах. Пассажиры изолированы, закованы льдом, им холодно, одиноко. Их дни текут однообразно, кто-то еще ждет чего-то, а кто-то уже ничего не ждет. Слушают радио, но про них там не говорят, как будто нет этой аварии, как будто их нет.
Есть люди-ледоколы. Это люди, которые считают, что система психоневрологических интернатов бесчеловечна, и пытаются решить проблему на системном уровне. Они знают, что происходит беда, что на этом корабле живут, как в тюрьме, что эти люди ни в чем не виноваты и что они страдают. Люди-ледоколы хотят освободить и спасти их. Каждый день, метр за метром они колют арктический лед. Но лед бюрократии и равнодушия у нас очень толстый, и это не так-то просто, поэтому дело идет медленно. Но ледокол это не пугает, он просто каждый день оказывает на лед давление, тратя все силы. И когда-нибудь лед треснет, и ледокол обязательно дойдет.
Но пока ледокол идет, людям на том корабле надо как-то жить. Запасов еды и воды у них достаточно. Но от одиночества, ощущения, что ты никому не нужен, им бежать некуда.
И тут появляются онлайн-волонтеры. Почтовый вертолет, который подлетает к кораблю, так чтобы было видно и слышно друг друга. (Сесть не можем – ветер сильный). Мы просто час говорим с этими людьми. Всего лишь час! Это мало, но для тех, кто годы ждал хоть какой-то весточки, – много.
За час мы расскажем вести с большой земли, покажем фотографии. Спросим: как они? Держатся? Они расскажут нам про своих белых медведей и полярных сов, и нам будет интересно. Пожалуются на мичмана и капитана. И, может быть, мичман после этого станет помягче.
Улетая, мы спросим: «Что им привезти на следующей неделе?» Кто-то попросит рассказать, как сейчас живут в его родном городе. А кто-то скажет: «Главное, прилетайте сами». Мы улетим, но они будут знать, что про них не забыли. Они будут долго еще обсуждать наш прилет и ждать следующей недели.
Мы с большим уважением и трепетом относимся к людям-ледоколам. Но мы не ледокол, мы маленький почтовый вертолет. Мы не можем взять к себе на борт даже одного с того корабля. Мы вообще мало, что можем. Но мы очень нужны этим людям.
А на следующей неделе мы прилетим и будем снова радоваться встрече, разговаривать, махать друг другу. И может быть, однажды мы станем смеяться.
Не поверите, но мы будем много вместе смеяться!
Коллажи Татьяны Соколовой
