Недавно в Россию вернулся Хадис. Шесть лет назад мальчик попал в Сирию – его украл собственный отец (родители в разводе) и увез с собой. Все годы мама Хадиса не знала, где ее ребенок. Тем временем Хадис жил в аду войны. Отца убили – это судьба многих пап, которые увезли с собой в Сирию детей и сделали их сиротами собственными руками.
А недавно мальчика, уже жившего в лагере для беженцев, сняли на видео, и эта запись попала в руки маме Хадиса. Она к этому времени уже сумела выйти на женщину, под чьей опекой ее сын жил в Сирии после гибели отца. Мама Хадиса тут же обратилась к Хеде Саратовой.
Хеда Саратова уже много лет помогает вызволять из Сирии попавших туда женщин и детей. Ее имя известно всей стране, ей пишут родные тех, кто находится в Сирии, с мольбами помочь.
К счастью, Хадису удалось помочь. Его освободили и вернули в Россию.
А вчера ночью, рассказывает Хеда, она узнала, что там умер другой раненый мальчик. Его удалось найти в Сирии и уже разрабатывался план его возвращения, но не успели…
Это уже иная история: женщина сама сбежала от мужа в ИГИЛ (запрещенная в России террористическая группировка), в Сирию, прихватив детей. И вот одного из них уже нет на свете. «Я знаю их бабушку и отца. Что мне им сказать?»
«Я там был. Это обман»
Хеда Саратова начала свою правозащитную деятельность в 1999 году, вместе с Натальей Эстемировой она стояла у истоков ингушского «Мемориала».
«И так постепенно я, сама того не осознавая, стала тем, кем стала. Поняла, что это мое – помогать людям, протянуть руку помощи. До 2003 года я жила в Ингушетии, потом переехала в Чечню. А здесь в 2009 году зарегистрировала нашу организацию АНО НИА «Объектив» – это информационное агентство, но по сути мы ведем правозащитную работу», – рассказывает Хеда Саратова.
Работа с Сирией началась в 2014 году, с истории 23-летнего Саида Можаева. Его родственники обратились к Хеде за помощью. Саид попал в Сирию, как и многие молодые люди, обманом и уговорами.
Парня завербовали в Турции, оттуда он перешел в Сирию. «Я подключилась. Саид и сам себе помогал, делал все, чтобы оттуда уйти. Он был ранен, и под видом поездки на лечение уехал в Турцию, и оттуда мы его перевезли в Россию, – рассказывает Хеда. – Саида осудили, дали 1 год и 8 месяцев. По статье 208 УК «Терроризм», как многих, кто оттуда возвращается, хотя непонятно, как это оценивать, потому что очень много молодых людей просто по глупости туда попали».
Саид отсидел, а когда вышел, стал активным волонтером «Объектива».
«Саид стал рассказывать своим ровесникам, молодежи о своем горьком опыте. Он говорил всем: «Я там был, я понял, что это обман». И у многих ребят появилось осознание ситуации», – говорит Хеда.
После истории с Саидом к Хеде начали обращаться и другие родные своих сыновей, которые оказались в Сирии. Например, Джемал Джамалов, находясь в Сирии, был на связи с Хедой полтора года. «Он рассказывал, где он, как он перемещается. Пропадал на месяцы, потом снова появлялся. Нам удалось его вернуть. Джемалу дали 4 года колонии».
А в 2016 году после взятия иракского города Мосул из-под развалин солдаты вытащили ребенка. Российская мама, жительница Чечни, узнала на экране своего сына, которого отец забрал в свое время.
«Они были в разводе, мужчина обманом забрал мальчика и увез с собой в Сирию. Безутешная мать не знала, где сын. Увидев эти кадры по телевизору, она обратилась к нам и Рамзану Ахматовичу Кадырову. И буквально за неделю было организовано возвращение этого ребенка», – рассказывает Хеда.
После этого все и началось. Женщины со всех регионов России бросились в Чечню, к Хеде, – с просьбами помочь.
Билет в один конец
«Было сложно. Мы понимаем, что такое ИГИЛ (запрещенная в России террористическая группировка), это очень опасно. И вовсе не все те, кто туда уехал, невинные ангелы. Но большая часть этих людей вызывала у меня доверие. Мамы выдавали своих девочек замуж, а потом мужья увозили тех в Сирию. Родители этих молодых женщин ничего не знали. Да и девушки не осознавали, куда едут.
Основная масса отправившихся туда – это образованные, интеллектуальные молодые люди, девушки с красными дипломами. Они не из числа идейных. Эти женщины просто пошли за своими мужьями, – рассказывает Хеда Саратова. – Они не могли перечить. Для кавказской женщины развод это большая трагедия. А еще их шантажировали детьми.
Да много причин, которые не позволили им остаться дома, и любовь тоже. Я знаю и тех, кто уехал в Сирию и Ирак по идеологическим соображениям, за таких я бы не стала заступаться, потому что они осознанно отвернулись от своей страны, родителей, культуры, брали под мышку своих детей и ехали туда».
Хеда поняла, что каждый случай надо рассматривать индивидуально. И пришлось погружаться в судьбу каждого, копаться в их прошлом с помощью их родителей, родных. А еще важно было продумать и то, куда вернется жена мужчины, который увез ее с собой в Сирию, – чтобы она дальше не продолжала этот путь.
Фактически, Хеда стала не только правозащитником, но и психологом, все свои силы вкладывая в эти истории.
Однажды к Хеде Саратовой обратился пожилой мужчина. Его внуки находились в Сирии. История обычная: молодые супруги, дагестанец и азербайджанка, учились в московском вузе. Но уехали с детьми в Сирию. И быстро поняли, что это роковая ошибка. Глава семьи сначала боялся возвращаться в Россию. Но год назад сам вышел на Хеду, попросил о помощи.
«Они бежали 27 километров. В Ираке их осудили, оба попали в тюрьму. Женщина уже в тюрьме родила еще одного ребенка, мальчика, уже во время бегства она была беременна. А двоих их дочек нам удалось привезти в Россию, сейчас они живут с дедушкой в Москве». И таких историй море.
Судьбы женщин и детей, попавших в Сирию, словно написаны под копирку. Сначала женщины, вышедшие замуж, перебирались с мужьями в Турцию, вроде как на отдых, или на более длительное время – жить там и вести бизнес. У родных этих юных девочек ситуация редко вызывала беспокойство.
«Многие матери даже не знали, что их дочери с мужьями в Сирии, были убеждены, что они в Турции.
А те часто обманывали родных до последнего, – говорит Хеда. – Буквально вчера ко мне приехала женщина, которая рассказала: «Я думала, что дочь в Турции, а она там»».
Потом из Турции мужчины с женами и детьми перебирались в Сирию.
Так, к примеру, попали в Сирию дочка и внуки дагестанки Джаннет Эрежебовой (семья на фото). Молодая женщина работала в школе учительницей английского языка, ее муж занимался бизнесом, поехал в Турцию покупать машину, там и застрял, попросил жену приехать туда, сказав, что вместе семьей отдохнут и вернутся. Но не вернулись. Пропали на два месяца, а потом дочь позвонила Джаннет: «Мама! Мы в Сирии».
«Когда я была в посольстве Турции, я спросила у дипломатов: «Вы же знаете, что многие мамы уехавших наших женщин ездили к вам в Турцию и привозили оттуда документы о вербовщиках. Почему вы с ними ничего не делаете?»
Сейчас возвращающихся женщин судят за пересечение границ и терроризм, а ведь там границы и не было даже. Там даже веревки никакой не было. Туда шли все, толпами, – рассказывает Хеда. – Я бы назвала это обманом века. Как рассказывали нам вернувшиеся из Сирии, людям обещали, что там будет идеальное исламское государство: карьерный рост, дешевая жизнь, никаких притеснений.
Туда шли все – спортсмены, актеры, бизнесмены, кто угодно. Этот массовый исход начался еще до войны».
Многие юные мальчишки, говорит Хеда, точно так же стали жертвами лжеидеологов. «Студентам, например, обещали работу, рост карьеры и возможность открыть свое дело… это еще было до начала боевых действий. В итоге эти юноши оказались на территории Сирии, остались, не имея возможность убежать, и попали в войну».
Через некоторое время женщины осознавали, что это билет в один конец. Они делали попытки вернуться, но попадали в местные тюрьмы. Жизнь в Сирии рядом с воюющими мужьями, рассказывали Хеде те, кому удалось вернуться, оказалась далекой от того рая, который им обещали.
Чаще всего женщины там сидели в четырех стенах. Их даже не выпускали на рынок. Их работой было обслуживать мужчин, готовить обед. Можно было принести еду к указанному месту и вернуться в дом.
Дети тоже были фактически в заточении, но к мальчишкам относились более вольно. Дети, у которых мамы остались в России, умудрялись тайком пользоваться интернетом, выбегая из дома, и общаться с ними.
Подросших мальчиков, после 10 лет, мужчины забирали к себе, заставляя учиться воевать.
«Были случаи, когда мужчины сами осознавали, что привезли свои семьи на гибель, и пытались их вернуть», – говорит Хеда.
Вернувшиеся из Сирии женщины делятся с Хедой ужасами, которые им пришлось пережить.
«Мы спрашивали их, так было ли там что-то похожее на ислам? И они говорят, что нет. Там не было никакой религии, не то что ислама. Люди там были настроены на насилие, убийства, ужасы, на принуждение.
А это все то, что ислам не приветствует. Ислам никогда не призывает к убийствам, смерти. Я даже ни один сюжет из Сирии не смогла досмотреть, это жуткие вещи», – замечает Хеда.
В Сирии находятся более 2500 российских женщин и детей
Когда мама мальчика Хадиса узнала о своем сыне, она написала аудиообращение к Рамзану Кадырову, которое Хеда передала главе Чечни. «Вызволение похищенного мальчика было непростым. Деталей мы даже не знаем. Хадис дома. А сейчас, после его спасения, пошла новая волна обращений к нам, люди просят помощи.
У многих детей, находящихся сейчас в Сирии, их отцы, которые увезли их, погибли, как в случае с Хадисом, и теперь эти дети находятся там с посторонними людьми».
Есть отчаянные бабушки, которые сами поехали за своими детьми с целью их вывезти, но не получилось, и они сами застряли там, таких случаев немало. Некоторые эти женщины – в инвалидных колясках. И теперь всех их надо оттуда вытаскивать.
За эти годы Хеда Саратова и ее помощники вытащили из Сирии около 200 человек. Из них 10 женщин и 35 детей – из Чечни, остальные – из разных уголков России, Твери, Москвы, Башкирии, и из республик СНГ – Узбекистана, Казахстана…
Сейчас, говорит Хеда Саратова, в Сирии более 2500 женщин и детей, которых надо вызволять. Из них 400 круглых сирот, и еще 1306 детей, которые там находятся с матерями, отцы погибли.
«Это мы посчитали по заявлениям бабушек и дедушек, родителей тех молодых женщин, которые были увезены мужьями в Сирию. Эти женщины разных национальностей. Русские, башкирки, казашки, украинки. Все они имеют российское гражданство. Они сами не были в исламе, но мужья их потащили с собой: логика проста, мужчины едут на Халифат, поэтому их жены тоже обязаны ехать».
Вся работа «Объектива» строится полностью на энтузиазме. Хеде помогают власти и оперативные структуры.
«Те, кто меня осуждают за то, что я якобы «помогаю террористам», не понимают, что мы делаем на самом деле. А ведь мы вызволяем оттуда людей, взрослых и детей, не сами, а в сотрудничестве с подразделениями по противодействию терроризму, с оперативниками, с ФСБ и так далее.
Вся эта работа была изначально поставлена и начата при поддержке Рамзана Кадырова, и его помощник Зияд Сабсаби сам лично выезжал в Сирию и привез этих первых вызволенных женщин и детей. Поэтому к нам в Чечню за помощью и едут родные женщин и детей, остающихся в Сирии, не могут достучаться до чиновников в своих регионах.
От имени всех мам я очень благодарна Рамзану Кадырову. Большую помощь нам оказывает генерал Апти Алаудинов, он реагирует на все наши просьбы и делает все, чтобы мы возвращали из Сирии женщин и детей.
Я член рабочей группы при главе Чеченской республики, я часто встречаюсь с первым замом Лаврова Михаилом Богдановым, специальным представителем Президента РФ по Ближнему Востоку. Мы в плотном сотрудничестве с Анной Кузнецовой, уполномоченной при Президенте РФ по правам ребенка. Кстати, те списки детей, находящихся сейчас в Сирии, собраны нами, я из рук в руки передавала их Анне Кузнецовой».
Несколько лет назад женщины Кавказа говорили о безрезультатности попыток вернуть детей из Сирии, в частности, этому мешали проблемы с документами. Сейчас, рассказывает Хеда Саратова, эту проблему удается решить.
«В нашу рабочую группу входят представители ЗАГСа и паспортного стола, ФСБ, МИД – то есть те специалисты, которые передают данные наших списков своим же коллегам в регионы, а те уже на местах решают проблемы с документами. Когда мы готовимся привезти детей из Сирии в Россию, у них там, в Сирии, и здесь, у их предполагаемых ближайших родственников, берут анализ ДНК, чтобы убедиться в родстве.
А если этот ребенок родился у женщины уже в Сирии, то там берут анализы ДНК и у матери, и у ребенка. И по итогам детям и женщинам выдают их российские документы, чтобы они могли уже с бумагами на руках приехать в Россию».
Многие россияне находятся на территории курдского лагеря для беженцев «Аль-Хол», там, говорит Хеда, сейчас содержатся до 80 тысяч женщин и детей из разных стран мира.
«Что с ними делать? Когда Россия говорит: «Мы хотим забрать наших граждан», курды просят официальный запрос, но МИД не может направлять запрос самопровозглашенной территории.
В итоге все упирается в политические и дипломатические сложности. Пока стороны между собой договариваются, дети умирают от болезней, холода и голода, условия там жуткие. Фактически дети стали трофеем и игрушкой в руках тех людей, они лишь инструмент для шантажа и достижения целей».
«Трудно пропускать через себя эти истории, – говорит Хеда. – Я каждую ночь засыпаю под плач этих женщин. Очень нужна помощь. Хотя бы человеческий ресурс. Нужно в каждом регионе создать подобные нам организации, которые хотя бы собирали заявления.
Ведь к нам едут даже из Якутии! Мне жалко этих людей. Мы принимаем их, нам нужно их где-то разместить, с ними разговаривать, нервы на исходе, но я не могу их бросить.
Если бы я знала, что меня ждет, я бы не взвалила, наверное, на себя такую ответственность. Но я вынуждена давать людям надежду».
Опыт вернувшихся из Сирии может оградить других от легкомысленных решений
«Недавно Александр Бортников, глава ФСБ, заметил, что спецслужбы опасаются этих женщин и детей, которые возвращаются в Россию и еще хотят вернуться, то есть не очень приветствует нашу работу. Отчасти я понимаю его: его коллеги знают больше, чем мы. Но я сама разговариваю с этими женщинами, и они рассказывают, что там свободу можно купить – это бизнес. А значит, это еще более опасно.
Тут возвращенные женщины под контролем, их курируют. Лучше возвращать граждан назад на их родину, я говорю сейчас за каждую страну, не только о России. Если есть состав преступления, то пусть эти люди понесут наказание на своей родине. Но они будут под контролем.
Президент Владимир Путин, например, сказал, что это правильно – вывозить наших детей из Сирии. Ведь дети не виноваты, их увезли без их согласия, они жертвы. И к тому же эти люди – наши граждане!
Если их не вернуть сейчас, то эти дети, когда вырастут, скажут нам всем: «Почему же вы нас там бросили?!» Или они вернутся уже в другом качестве. Это опасно и это несправедливо».
Из тех женщин, которых удалось вернуть и которые живут в Чечне, ни одну не осудили, говорит Хеда. А вот, например, дагестанок осудили.
«В 2017 году мы вернули из Сирии Залину Габибулаеву и Загидат Абакарову. Мы их встретили в аэропорту и передали оперативным сотрудникам. А ночью мне позвонили их мамы: «Наших девочек задержали».
Залина получила 6 лет лишения свободы, Загидат 8 лет. Сроки других не знаю. Многим этим женщинам дали отсрочку исполнения приговора до достижения их детьми возраста 14 лет, ведь у многих из них на руках дети, – рассказывает Хеда. – Получив приговор, дагестанки попросились приехать к нам в Чечню, с ними спецслужбы провели беседу и это было разрешено».
Залина и Загидат сейчас в Чечне и работают в «Объективе» волонтерами, как и Саид, о котором рассказано выше.
Залине 35 лет. Ее муж, принудивший женщину поехать с ним в Сирию, погиб. На руках женщины остались четверо детей. Позже Залина вышла замуж за иностранца, тоже завербованного, албанца, как она рассказывает, потому что быть замужем там было престижно и фактически было защитой.
Родился пятый ребенок. Муж-албанец помог Залине выйти на российских правозащитников и бежать из Сирии, отправил ее домой. А потом сбежал и сам, причем пришлось предпринять несколько попыток, его постоянно ловили. Сейчас он осужден у себя в стране, получил 6 лет заключения.
Младшему сыну Залины около 2 лет. Старшему – 10 лет. Пока Залина на свободе, но когда ее младшему сыну исполнится 14 лет, она будет обязана, согласно приговору суда, отсидеть свои 6 лет колонии.
«Когда мы раньше сами говорили с молодежью об ИГИЛ (запрещенная в России террористическая группировка), нас не слышали.
А теперь, когда о своем опыте рассказывают Саид, Залина, Загидат и другие люди, которые были там, к ним прислушиваются, сочувствуют, даже предлагают помощь, – говорит Хеда. – В рамках проекта по профилактике экстремизма среди молодежи Северного Кавказа мы проводили такие беседы со студентами, со старшеклассниками в школах, и это был успешный проект.
Мы будем продолжать эту работу. Хотя я понимаю, что основная работа, как ни странно, должна вестись с родителями молодежи, они должны понимать опасность таких организаций и ограждать своих дочерей и сыновей от взаимодействия с опасными людьми, предостерегать от глупых поступков».
