О ложном и подлинном смирении размышляет протоиерей Павел Хондзинский, доктор богословия, декан богословского факультета Православного Свято-Тихоновского университета, преподаватель пастырского богословия.
«Во грехах родила меня матерь моя»
– Отец Павел, «я самый грешный» звучит в том или ином виде в наших молитвах, которые читают и дети лет с десяти; святые отцы учат, что себя надо считать за самого последнего, грешнейшего, а лучше вообще ни за что. С таким представлением о себе мирянину – не совсем понятно, как жить…
– Я бы предпочел сначала сказать о тех состояниях, которые часто принимают за смирение, но которые им не являются. Известно, что все доброе, созданное Богом, лукавый старается испортить и переиначить на свой лад. У современного человека обстоятельства окружающей жизни часто провоцируют психологическую неустойчивость, психологические проблемы. И я наблюдаю такую тенденцию, которая, по моим представлениям, к сожалению, становится все более очевидной: наши комплексы зачастую мы стараемся представить себе как наши христианские добродетели.
Можно всю жизнь иметь комплекс неполноценности и думать о себе как о самом смиренном, самом грешном человеке, который исполняет завет святых отцов. И еще этим утешаться, и свой комплекс всячески холить в себе.
Или, например, есть целый ряд неврозов, связанных с нездоровой потребностью в мелочной саморефлексии. Страдая ими, человек склонен считать, что он ведет внимательную духовную жизнь, а на самом деле – подкармливает свой невроз, дает ему повод разрастаться и больше ничего.
И важно и для духовника, и для человека, приходящего к духовнику, понять, а что на самом деле мы ищем – Христовой добродетели или возможности уютно прожить жизнь со своим комплексом, считая себя смиренным христианином, ведущим духовную жизнь.
– Как такому человеку понять, особенно если у него реальные психологические проблемы, что он сбился с пути и все это лжесмирение?
– О лжесмирении может говорить состояние длительного безвольного уныния, при котором человек находит себе оправдание в том, что он же должен все время плакать о своих грехах.
Другая характерная черта – человек не хочет ни за что отвечать, оправдывая себя тем, что все надо делать по послушанию. Но попробуйте возложить на него, например, послушание ответственности за свое дело и посмотрите, что из этого выйдет…
В человеке встречается правда немощи и милость Божия
– Как выражается истинное понимание своей ограниченности и подлинное смирение?
– Если мы говорим о внутреннем состоянии, то, мне кажется, наилучший ответ на этот вопрос дал Иоанн Кронштадтский. В беседе со священниками Сарапульской епархии он говорит: «С юности стараюсь применить к себе древний великий принцип «познай самого себя». Так я познаю свои немощи, грехи». Но дальше святой добавляет принципиально важные слова:
«А через это я познаю важнейшие свойства Бога – Его безграничную любовь и милость ко мне».
И это совершенно другое состояние.
Да, человек перед лицом Бога – прах и пепел, как говорил праведный Авраам, но он видит и чувствует, что этот «прах и пепел» Господь любит, милует и готов помочь и не оставляет, несмотря ни на что.
И это переполняет человека не унынием и тоской от сознания того, что «как же я такой хороший мог так нехорошо поступить», – а любовью и благодарностью к нашему Творцу и Спасителю.
Заметьте, что там, где в молитвах говорится о нашем несовершенстве, говорится об этом прежде всего по отношению к Богу. И только из наших отношений с Богом, в общении с Ним выстраивается правильное отношение к себе и остальным людям. Молитесь, благодарите за все, что Господь дает вам сделать, все свои силы прилагайте к тому, чтобы сделать это хорошо.
Видеть свои немощи и восхищаться милостью Божией – вот правильное внутреннее устроение христианина. А когда есть любовь и благодарность, то и каемся мы искренне.
А если осознание своей малости и немощи не приводит нас к переживанию милости Божией, не рождает в нас желание ответить на эту милость усилием духа, молитвой, помощью кому-то, то мы, скорее всего, зашли не туда. Если в ответ на любовь Бога мы ничего, кроме уныния, не испытываем, то, очевидно, мы, так сказать, ошиблись дверью и зашли не в «храм смирения», а в полутемный чуланчик для комплексов.
К сожалению, бывает так, что, даже если пытаешься человеку что-то такое объяснить, ему бывает трудно принять это. Ведь тогда надо себя преодолевать, надо расставаться со своего рода внутренним уютом, как бы странно это ни звучало.
Многие духовники, наверное, с этим встречались: приходят люди в тяжелом внутреннем состоянии, в трудных обстоятельствах, но, когда им начинаешь предлагать варианты выхода, вдруг оказывается, что им это, собственно, не нужно. Они привыкли. Они думают – пусть у меня в жизни ничего не удалось, но зато я правильно по-христиански живу, и находят в этом утешение. Поэтому для начала – нужно очень захотеть из такого состояния выйти.
Увидеть, что на самом деле я творю свою волю, а не Христову. Делаю так, как мне удобно, уютно, привычно, вообще проще.
Если духовник ощущает себя самым грешным, наверное, он может учить этому и других
– Отец Павел, но сегодня многие, особенно те, кто помоложе, напротив, не хотят принимать то, что они должны чувствовать себя самыми грешными, хуже других, чему их порой стараются научить в Церкви.
– Мы говорим, что молитвами новомучеников к нам вернулось все, что было отнято и уничтожено за годы безбожной власти. Но рискну сказать, что традиции внутренней христианской жизни все же прервались и были отчасти утрачены, и нередко поэтому мы увлекаемся внешними вещами. Святитель Феофан Затворник говорил, что богослужения надо неукоснительно посещать, посты и уставы обязательно соблюдать, вообще, все, что предлагает Церковь, – делать. Но никто заранее не скажет, придет ли через все это человек к богообщению. Потому что цель – именно богообщение, а все остальное – только рамка, только указатель нужного направления.
Наверное, сейчас, при разрыве духовной и духовнической традиции, такие вещи, к сожалению, неизбежны: мы хватаемся за форму, не понимая до конца, что за ней стоит. И здесь велика, конечно, ответственность духовников, которым хорошо бы почаще вспоминать слова другого нашего святителя, Игнатия (Брянчанинова), писавшего, что духовник может только давать советы. Человек, приходящий к нему, должен его слова принимать именно как совет и при необходимости размышлять, согласны ли советы батюшки с Евангелием, и – мы снова возвращаемся к этому – быть готовым нести ответственность за свою жизнь. Рискну еще сказать, что задача духовника сводится, по-моему, не к тому, чтобы всю жизнь водить за ручку, а к тому, чтобы научить ходить самому.
– То есть, может, и нет смысла требовать от современного человека этого осознания себя распоследним грешником? Может быть, это вообще относится к тому уровню духовной жизни, когда у человека, уже прошедшего путь и приобретшего опыт, не возникает недоумений с ощущением себя «последним» или он уже просто пребывает в этом состоянии?
– Если мы хотим требовать сегодня от людей поведения и жизни по Иоанну Лествичнику, то нужно прочитать сперва «Слово особенное к пастырю» в конце «Лествицы». И там сказано, что быть духовным врачом может только тот, кто сам исцелился от своих болезней (то есть от своих страстей) и не требует лечения. Если духовник сам себя ощущает самым грешным, потому что постоянно предстоит Богу и благодарит Его за милость, и живет соответственно, – то, наверное, он сможет и других научить этому.
– Если позиция крайней своей худости сегодня приводит человека, особенно мирянина, больше к лжесмирению, то к какому внутреннему самоощущению надо стремиться на работе, в семье?
– Об этом замечательно говорил святой праведный Алексей Мечев. Своих прихожан он учил тому, что любое мирское дело – это послушание, которое нужно исполнять как дело, делаемое ради Христа. А, значит, делать его наилучшим образом.
– То есть человек может сказать – я очень хорошо умею, например, вышивать, это моя сильная сторона, и это не будет гордыней?
– Отлично, это талант, который дал Господь. И поэтому его нужно реализовать. Любое мирское дело, не противоречащее христианским представлениям о жизни, должно быть трудом, делаемым ради Христа, а, значит – делаемым наилучшим образом, с максимальной отдачей всех своих сил и способностей. И в этом заключается христианская жизнь и смирение, потому что я не сам и не для себя это делаю, а мне Господь дал талант. И тогда, исполнив все повеленное, мы скажем смиренно (то есть с внутренним миром): «Господи, яко раби неключими есмы, яко, еже должни бехом сотворити, сотворихом».
Подлинное покаяние свершается лишь однажды
Дайте детям сначала почувствовать радость жизни со Христом – если можете
– Что говорить на эту тему детям? Подрастая, они начинают молиться, читать Последование ко Святому Причащению, встречают молитвы о своей большой грешности, могут недоумевать, не соглашаться.
– Думаю, с детьми не надо в эту тему углубляться. Мы все в основном пришли в Церковь из нецерковных семей. Мы сами никогда не были маленькими христианами и потому со своих детей начинаем требовать, как со взрослых.
Опасно взваливать на детей бремя взрослых представлений об обязанностях христианина, потому что сперва им надо дать почувствовать радость жизни со Христом. Мы же, увы, чаще всего не даем детям того примера, на который им бы хотелось ориентироваться.
Кажется, владыка Антоний Сурожский рассказывал про свою знакомую семью, в которой младшая из дочерей лет в 17–18 однажды заявила остальным: вы меня сделали несчастной. Если бы я не знала, что такое грех, я бы жила спокойно, как все, и была бы счастлива.
Если же мы еще прикинем количество многократно умножившихся сегодня соблазнов, то увидим, что молодежи тяжелее, чем нам.
Но Бог милостив. Если на нашей стороне истина, то наши дети должны ее однажды почувствовать. И в каких-то ситуациях, даже когда они отвергают эту нашу истину, надо сохранять диалог с ними, и уважать их право на выбор, и молиться за них, и, конечно, ждать. Как в притче о блудном сыне. Кто-то из святых отцов обращал внимание на то, что отец заметил сына издали. А почему заметил издали? Потому что каждый день выходил на дорогу и ждал.
Вот и наше дело на этой дороге стоять и ждать, и молиться.
Сергей Сергеевич Аверинцев замечательно сказал однажды (где-то мне это недавно попалось), что в любой полемике мы должны учитывать, что все слова уже сказаны. Если человек держится другой точки зрения, то не потому, что он не знает, что вы хотите ему сказать. Скорее всего, дело в чем-то более глубоком. В конце концов, мы делаем выбор сердцем. И потому не надо спешить одержать победу в словесной схватке, а запастись терпением, любовью и ждать наших детей. И когда они вернутся, мы почувствуем, что совершенно недостойны этого, потому что мы хуже всех, но милость Божия всего сильнее.
