«Наверное, отец любил нас всех своей больной любовью»
В ее мире поезд метро едет одну остановку несколько часов (в периоде гипомании Наталье все кажется очень медленным), а чтобы восстановиться после сессии, нужно провести в постели все лето. Наталья рассказала «Милосердию.ru», как живет с диагнозом и за что до сих пор обижена на родителей.
Причины появления биполярного расстройства (БАР) до сих пор неизвестны, однако считается, что перенесенный стресс может спровоцировать появление симптомов.
Когда Наталье было семь лет, ее родители развелись – мама забеременела, отец не хотел ребенка и, когда женщина решила не делать аборт, указал ей на дверь.
Девушка не помнит, сколько месяцев не видела маму – ребенком ей казалось, что это бесконечно долго. «Я тот период вообще не помню. Только мой день рождения, кажется, я заканчивала первый класс и плакала, потому что мамы не было – это единственное воспоминание», – рассказывает она.
Однако родители помирились, мама вернулась домой – вместе с крошечным Артемом. У мальчика были ДЦП и эпиприступы. Он так и не научился сидеть и говорить.
«Ко мне Артем быстро привык, а когда видел отца, начинал кричать, не шел к нему на руки. К двум годам они как-то нашли контакт. Наверное, отец любил его своей больной любовью, какой любит всех нас. Мама все время посвящала брату, они часто лежали в больницах», – рассказывает Наталья.
Наталья не любила возвращаться домой из-за вечных скандалов. «Бывает, я сижу в комнате, отец распахивает дверь, начинает кричать, ругаться: „Ты такая-сякая, вся в свою мамашу« за то, что я забыла молоко в холодильник убрать.
Я его боялась и ненавидела, мечтала о том, чтобы поскорее уехать. Я всегда была зажата, скрежетала зубами по ночам. Наверное, впервые расслабилась, когда в 18 лет стала снимать вместе с подругой комнату. Только тогда я поняла, как это – возвращаться домой и не бояться».
«Как будто постоянно держишь в руках оголенные провода»
Наталья тяжело переживала подростковый возраст – не могла справиться с собственными чувствами.
«Эмоции были невероятные, как будто постоянно держишь оголенные провода. Все доведено до предела. Если это раздражение, злость, – то невероятная истерика. Я буквально ненавидела всех вокруг. Если кто-то мне нравился, это была трагедия, я не справлялась с фейерверком эмоций, которые испытывала к человеку. Помню, что жаловалась и друзьям, и маме, что мне тяжело с собой, я не выдерживаю, эмоции отбирают столько сил. Все говорили – это подростковый период, и я просто такая эмоциональная», – рассказывает Наталья.
Девушку преследовали и суицидальные мысли, но Наталья думала, что все подростки так взрослеют: «Мне казалось, что все люди хотят умереть, я не понимала, почему на мои суицидальные замечания или шутки порой странно реагируют».
Накатывали тяжелые депрессивные состояния. «Тогда мне всегда казалось, что я недостаточно хороша, умна, красива. В колледже – что на фоне одногруппников я глупая. Временами я не могла смотреть на себя в зеркало: так себя ненавидела и жалела, что я такая, какая есть», – рассказывает Наталья.
Буря эмоций стихла в 17 лет – тогда Наталья начала месяцами лежать в постели, так состояние возбуждения и активности сменилось апатией, что характерно при БАР. Девушка училась в колледже на программиста. Во время сессии была взбудоражена, готовилась, получала зачеты – а потом все лето проводила в кровати.
«Тогда мне казалось, что я просто устала после сессии и так отдыхаю. А еще думала, что я ленивая. Ничего не хотелось делать, ни с кем общаться. Да и память пугала: мне что-то говорят – а я не понимаю, в голове кисель, память, как у рыбки: пять секунд, и я забыла, о чем шла речь.
Был дурной сон, я могла засыпать под утро, проснуться в 13-14 часов, лежать в кровати часов до 17, походить по дому и обратно в кровать. Несколько часов в день я работала – преподавала программирование для детей онлайн. К ночи мне становилось легче, иногда я ходила вечером гулять. И с каждым днем становилось все тяжелее», – вспоминает девушка.
Сначала хихикала, а потом взяла и пошла к психиатру
В 18 лет Наталья уже догадывалась, что у нее депрессия – несколько раз проходила тесты онлайн, результат неизменно был высокий. Но она училась на старших курсах колледжа и боялась идти к психиатру: он назначит терапию, появятся «побочки», и не будет сил защитить диплом.
В 19 лет Наталья впервые пошла к психологу: проработать обиду на родителей. Психотерапия помогала, она решила, что депрессия отступила. Но начали мучить мигрени и боли в спине. Наталья пришла к неврологу, переживала, что со спиной что-то серьезное. «Меня осмотрели и попросили пройти тест на депрессию, который я уже знала. В итоге невролог депрессию подтвердил. Я расплакалась прямо в кабинете у врача, меня утешали: вот, пропьешь антидепрессанты, тебе станет легче».
Тогда врачи еще не поняли, что у Натальи БАР (депрессивные проявления – лишь одна его часть), а для людей с биполярным расстройством опасна терапия только антидепрессантами – может начаться гипомания. «В этом состоянии все становится невероятно медленным. Я веду занятие – мне кажется, что оно идет не час, а восемь. Еду в вагоне три станции – а они бесконечные. И абсолютно все раздражает», – объясняет девушка.
В колледже у Натальи был друг, который по поводу ее состояния и перепадов настроения говорил: «Биполярка у тебя, что ли? Иди лечись!» «Мы с ним оба смеялись, я не обижалась, но однажды стало не до смеха и я-таки пошла к психиатру».
Наталья вспоминает, что после постановки диагноза была совершенно растеряна. Мама Натальи долгое время не понимала серьезность ситуации. О том, что Наталье диагностировали депрессию, ей рассказала старшая дочь, сестра Натальи. «Мама говорила: глупости какие-то придумали там себе».
Отцу Наталья до сих пор ничего говорить не собирается. «Мне станет легче, если я ему расскажу? Нет. Проблем он подкинет? 100%. Для моего отца психическое заболевание – это значит, ты совсем отъехавший неадекват, который бегает с топором», – рассказывает девушка.
Где же я настоящий?
Не найдя поддержки у родных, Наталья услышала об АНО «Как ты» – организации, которая координирует группы поддержки для людей с БАР и другими психическими расстройствами. Девушка боялась оказаться среди незнакомых людей, но очень хотелось увидеть таких же, как она, узнать, как они справляются?
«Когда я первый раз пришла на группу, там было человек восемь, я подумала: „Ого, толпа!« Для меня толпа – все, что больше двух человек, я не очень люблю многолюдные места.
Но ведущая была очень спокойная, все было уютно, комфортно, потому что ведущая следила за соблюдением правил:
никто никого не осуждал, не давал непрошеных советов. Встреча длилась два часа, а для меня пролетела, как 15 минут», – делится Наталья.
На первой встрече девушка увидела в основном своих ровесников и решила, что биполярное расстройство – «молодое» заболевание. Но в следующий раз познакомилась с людьми старше сорока, которые десятилетиями живут с болезнью: «Они рассказали, что с определенного возраста заболевание стали легче переносить, и меня это так окрылило, значит, есть вероятность, что и мне станет легче».
На группах поддержки после того, как все представятся, обсуждают запросы: кто о чем хотел бы поговорить. Многих беспокоит вопрос – а какой я на самом деле, или, как говорят психиатры, – вопрос самоидентификации.
«Люди в мании одни, в депрессии другие, а где же они настоящие? Мне повезло, что у меня нет таких сильных перепадов, хотя я знаю, что в гипомании становлюсь более раздражительна. Но некоторые очень меняются, до противоположности: безумно общительные, фонтанируют идеями, а как только мания проходит, становятся пугливыми, даже в глаза не смотрят», – описывает Наталья.
Часто обсуждают, как принять диагноз, в какой момент стоит сообщать о нем новым знакомым. По словам Натальи, многие люди с БАР говорят об этом сразу – «на берегу». Она сама считает по-другому: «Каждому знакомому говорить о своем заболевании я не обязана, но, если это личные отношения и дело идет к чему-то серьезному, нужно предупредить человека – и у него есть право отказаться».
Еще на группах обсуждают последние новости о заболевании, исследования, делятся лайфхаками. У Натальи проблемы со сном, ей посоветовали использовать утяжеленное одеяло и соблюдать гигиену сна. «Всегда ложиться и вставать в одно время, за несколько часов до сна не сидеть в гаджетах: нужна спокойная деятельность, например какое-то рукоделие. В кровати нельзя есть, смотреть сериалы – ничем, кроме сна, не нужно заниматься», – делится Наталья.
Также ей посоветовали вести дневники настроения – это помогло отслеживать и контролировать состояние.
Наталья считает, что стала спокойнее, когда стала ходить на группы поддержки. Она замечает, что и участники группы меняются. Например, одна из участниц начала заниматься спортом – на встречах обсуждали, что физическая активность важна для людей с БАР.
Недавно Наталья прошла обучение и с июля сама ведет группы поддержки.
«Когда ты участник группы, ты более ярко реагируешь на чужие истории, глубже погружаешься. Иногда бывают сложные темы, например о суицидальных мыслях, после такого выходишь загруженная. А в качестве ведущей ты не так сильно проваливаешься во все истории – тебе нужно посчитать количество запросов и следить за временем, чтобы все успеть обсудить, смотреть, чтобы соблюдались правила, направлять тему. И эта смена опций тоже терапевтична, ты пробуешь себя в другой роли, замечаешь то, что раньше не видел, и учишься организовывать процесс», – объясняет Наталья.
Правила группы предполагают «я-высказывания», бережное отношение друг к другу, запрет на критику медикаментозной терапии, поэтому грубой обратной связи от участников обычно не бывает – хотя люди есть люди, некоторые показывают свое недовольство. В этом случае ведущий напоминает о правилах.
«Когда я была ведущей, один молодой человек после первой встречи сказал: „Зря я сюда пришел, я чужой среди своих, меня никто не понимает«. Но он продолжает ходить на группы и с каждым разом становится менее категоричным.
Бывают люди, которые перестают посещать встречи, потому что проработали свой запрос и у них больше нет потребности что-то обсудить. Или человек ходил на группы, чтобы найти единомышленников, здесь с кем-то познакомился и теперь общается вне встреч. Или у него начинаются сильные проблемы со здоровьем – некоторые не в состоянии дойти на группу в депрессивном эпизоде.
Еще есть тип людей, который приходит с запросом: „А докажите, что мне группа поддержки нужна«. Но это не так работает, никто никому ничего не будет доказывать, каждый сам принимает решение, нужно ли ему здесь находиться», – рассказывает Наталья.
Интересно, что со временем мама Натальи стала воспринимать состояние дочери более осмысленно. «Сейчас мама понимает, что это действительно серьезно, болезнь. Значит, она мне верит и принимает», – надеется Наталья.
«Есть ситуации, когда говорить о диагнозе просто опасно»
Психиатр Александр Курсаков поясняет: лучше всего, если близкие человека, живущего с БАР, будут в курсе его диагноза. Это важно, потому что при болезни может быть снижена критичность по отношению к своему состоянию – можно пропустить важные «звоночки» о состоянии близкого. Людьми, знающими о диагнозе, могут быть как родственники, так и друзья или коллеги.
«Как депрессия, так и мания (гипомания – все это проявления БАР) могут сопровождаться действиями, угрожающими благополучию человека. При депрессии это может быть суицидальное поведение, а при мании – безрассудные поступки, траты, кредиты, беспорядочные связи. Желательно, чтобы кто-то из близких был в курсе, мог заметить со стороны, что что-то не так, подсказать, что сейчас нужно написать врачу», – говорит психиатр.
Однако бывают случаи, когда говорить о БАР людям, с которыми живешь под одной крышей, не стоит.
«Все зависит от отношений. Подобная информация может навредить человеку, который сам решил лечиться, а, например, его мать/муж/жена говорит: „Не пей лекарства«, выбрасывает их в полной убежденности, что у близкого не может быть психического расстройства, он просто выдумывает/ленится/дурачится.
Чаще всего такое бывает с родителями в отношении своих детей, родители просто не хотят такое принимать.
Конечно, эту ситуацию надо обязательно обсудить с психотерапевтом, который и сам поддержит, и подскажет, как и где найти поддержку».
Если же разговор уже произошел, но в результате человек с БАР столкнулся с непониманием и отрицанием диагноза, доктор Курсаков рекомендует попробовать сходить вместе с родственником к лечащему психиатру или психотерапевту. Возможно, услышав от компетентного специалиста о диагнозе, родственники изменят свое отношение к проблеме с близким.
«Ну, а если же в семье есть доверие, отношения поддерживающие, то вопрос „говорить или нет« не встает. Просто в какой-то момент человек открывается и рассказывает о диагнозе», – делится опытом доктор.
Коллажи Татьяны Соколовой
