Полгода назад Мария Муравьева спасла бездомных котят. Двое из них пристроены и любимы, а третий был болен, но Мария подарила ему 21 день счастливой жизни, а потом написала рассказ от его имени, – такой вот Холстомер 2.
Рассказ «21 день из жизни Кота» (в оригинале «Монологи умирающего кота») вошел в число победителей международного конкурса «Реальная помощь» и получает диплом и специальный приз «За пронзительность интонации». Кроме того, текст войдет в сборник лучших произведений, который будет издан по итогам конкурса.
Монологи умирающего кота
– В октябре мы подобрали во дворе трех бездомных котят, которые умирали от голода и болезней. Для Майка и Шейка нашлись хозяева. Третьего — Бельмондо — мы уже собирались оставить себе, как вдруг он тяжело заболел и сбежал от нас на радугу. В последние дни мы вели с ним дневник. Зачем? Не знаю, наверное, для того чтобы было легче пережить эту беду. Хотелось разглядеть что-то светлое в темноте, которая на нас надвинулась. Ну и ответить самим себе на вопрос: зачем все это было?
9 января. День первый
Ну вот. Вчера Шейка увезли в новый дом, а мне сказали, что я умру. Ольга Николаевна сказала, прогноз — максимум две недели. Что значит «максимум»? Болезнь свалилась неожиданно, как снег на голову в летний день. Ну ты же хотела, чтобы я был твой, вот и вышло по-твоему.
Ты не отвлекайся, работай. Смотри, у тебя клавиатура мокрая. Это ни к чему, ведь она сломается. Почему ты плачешь, я же рядом. Батарея — мое любимое место для отдыха. Ничего же не изменилось, вот я лежу тут, а за окном сегодня солнце, впервые за много дней.
Спасибо тебе за доброту. Это правда, что у тебя еще никогда не было такого ласкового кота, который сам забирается на руки, сворачивается клубочком и громко мурчит? Я рад. Ну ты не плачь, я же еще рядом. Вчера мне искололи живот иголками, и живот очень болел. А сегодня мне уже почти хорошо.
Я слышал, как Ольга Николаевна сказала: «Пока он будет есть, пусть живет, а потом придется усыпить». Неужели у нас всего две недели? Всего две недели или целых две недели? Это смотря с какой стороны посмотреть. Сегодня я поел. Специально для меня купили свежую форель, ты сварила ее, и я в первый раз ее попробовал. Это было очень вкусно, спасибо. Это гораздо вкуснее всего, что я ел раньше. А может быть, они ошиблись, и я не умру? Давай будем думать о хорошем.
10 января. День второй
Сегодня с утра мне было неважно. Температура поднялась, я стал наверное такой же горячий, как эта батарея. Я пришел к тебе, когда ты еще спала, и примостился тихонечко в ногах. Сделаешь мне укол? Спасибо. Я постарался и поел немного. Ты сказала вчера, что теперь мне можно все. Сегодня я попробовал ветчину, буженину и курочку. Оказывается, это даже еще вкуснее, чем форель. И еще: теперь я могу заходить в комнату, где стоит ёлка. Какая же она красивая! Можно долго сидеть около нее и смотреть на огоньки.
Знаешь, я становлюсь более легким. А помнишь, когда вы меня забрали с улицы, я был совсем невесомый. 450 грамм. Я ничего не видел из-за воспаления глаз и не мог есть самостоятельно. В клинике, куда вы меня привезли, меня кормили с ложечки. Я помню, как ты обрадовалась, когда тебе сказали, что я научился есть без помощи. Когда мы пришли делать первую прививку, я весил уже 900 грамм. А ко второй прививке поправился аж до полутора кг. У меня был хороший аппетит тогда, лучше, чем сейчас.
Еще была радость, когда в глазной клинике доктора Шилкина сказали, что я хорошо вижу, несмотря на бельма на глазах. Наверное из-за них ты стала называть меня «Бельмондо»? Мне нравится. А еще больше мне нравятся маленькие домашние ласковые имена, которые ты все время придумываешь для меня: «Бельчита», «Туш-туш», «Монтичи»… Иногда мне кажется, что ты моя мама. Ну ладно, ладно, опять плачешь.
Я же просто бездомный котенок, которому случайно повезло. Таких, как я, море в нашем городе. Большинство погибает, так ничего и не увидев, кроме жестокости, грязи и болезней. А у меня было все — тепло, вкусная еда, игры с братьями, много игрушек. Я должен быть благодарен вам за счастливое детство. Теперь я уже почти взрослый. А где Шейк? Я соскучился. Очень хочется спать…
11 января. День третий
Всю ночь я пролежал у тебя в ногах, ни разу не пошевелившись. Почему ты так странно смотришь на меня? Я просто очень устал. Пойдем покажу тебе, как я умею точить когти на когтеточке. Видишь, как хорошо у меня получается? Так, что у нас сегодня на завтрак? О, сыр и ветчина, ура. Ты вздыхаешь с облегчением и говоришь: «Не сегодня». Что ты имеешь в виду?
На улице метель. Хорошо сидеть на подоконнике и смотреть, как за окном летают маленькие колючие белые мухи. Наверное, они злые. Все-таки здорово что я не там, внизу, в этой рваной коробке. Ты это, не сердись на меня за сломанную орхидею. Мы не хотели с Шейком ее ломать. Мы думали, просто поиграем немного. Они так забавно качались, эти цветочки…
Сейчас мне не хочется играть, но это, наверное, потому что я уже взрослый. А помнишь, как мы с Шейком носились по квартире? Как помогали убираться? Я, наверное, немного мешал тебе, катаясь на венике, когда ты подметала пол, но я, честное слово, хотел помочь. Когда я поправлюсь, я все буду делать. Может быть, даже научусь мыть посуду.
12 января. День четвертый
Сегодня мне гораздо лучше, я даже немного поиграл с бумажкой и с шариком на елке. Я съел всю рыбу, которую ты мне дала, и потом еще немного ветчины. Почему-то мне немного тяжело ходить.
Я слышал, как вы утром спорили о том, стоит ли любой ценой продлевать жизнь животных, которые неизлечимо больны и страдают. Я, конечно, очень хочу жить и постараюсь, но я не хочу, чтобы мне опять кололи живот иголками.
Ты ведь не забыла, как вы меня держали вдвоем за лапы, а мне было так больно и так страшно, что я кричал и кусался. Прости, я не хотел поранить твои руки, которые так ласково гладят меня, но я ничего не мог поделать. Пожалуйста, не надо больше. Ну все, устал, пойду спать.
13 января. День пятый
Утром я не пришел к тебе. Прошу прощения, что напугал. Я просто уснул у Васи. Было так тепло и мягко, что не хотелось просыпаться. Видишь, я все еще ем, все в порядке. Сегодня мне дали немного говядины. Я прямо ожил. Все-таки рыба и мясо полезнее для здоровья, чем консервы. Они настоящие. Я чувствую, что они дают силы. Видишь, я все еще могу запрыгнуть на стул и на батарею, и вот — даже на гладильную доску, а это довольно высоко.
14 января. День шестой
Пришло письмо от хозяйки Шейка. Она написала: «Добрый день. Живем мы прекрасно. Мы очень любим нашего котика, а он нас. Все замечательно, никаких проблем. Спасибо вам, что вы спасли такое чудо».
… Я очень рад за них. Слышь, ты только не говори ему про меня, не надо его расстраивать. Я все еще ем, сегодня съел почти целую форель.
15 января. День седьмой
Сегодня ровно неделя, с тех пор как мы были в этой ужасной клинике. Я подслушал, что вы хотите поехать туда снова. Я стал круглый, как шарик. Это от жидкости, которая скопилась у меня в животе. Вы хотите, чтобы мне ее откачали. О нет, только не это. У меня в животе будет дырка, и живот будет сильно болеть. Мне будет плохо после наркоза, а самое плохое — это то, что, как сказал доктор, жидкость придет очень скоро снова.
Хватит с меня антибиотиков, которые вы мне все время колете. Это больно. Я изо всех сил старался все утро сделать так, чтобы вы передумали. Я съел много рыбы, запрыгивал на гладильную доску, громко-громко мурчал и даже поиграл с твоей рукой.
…Ура, у меня получилось, мы не едем! О какое большое спасибо. Хорошо быть дома и спать на теплом диване, несмотря на то что уже не очень выходит свернуться клубочком. Немного тяжело дышать, но когда спишь — это ничего. Хочу, чтобы мне приснились Майк и Шейк.
16 января. День восьмой
Снова солнце на улице — как же светло в комнате! Говоришь, скоро будет весна? Я никогда не видел весны, я родился осенью, здесь, у дома, на улице. Было уже не так тепло и очень страшно. Шел ремонт фасада, кругом стояли банки с краской, инструменты, леса, кричали рабочие, что-то сыпалось, падало и летело. Мама в панике перетаскивала нас то туда, то сюда, не находя места, где можно было бы приткнуться.
Тут же ездили автомобили. Сначала нас было четверо. Один из нас залез в колесо. Наверное, он хотел погреться или поиграть, мы не успели спросить. Машина поехала, и с тех пор мы его не видели. Может быть, он уехал в теплую страну, где нету вот этого всего?
…Я вижу, как твоя рука время от времени тянется к телефону — ты, наверное, хочешь позвонить в клинику и спросить, как быть, что делать, возможно ли еще что-то сделать. Ты и сама знаешь ответ и не звонишь. А я одобрительно валяюсь на диване, прикрыв лапой глаза — свет стал слишком ярким.
Не хочется говорить, бежать, суетиться, хочется только лежать. Хорошо, что у тебя сегодня много работы и тебе некогда плакать. Работай, я просто тихо полежу рядом. О, вот эта музыка с шумом дождя мне очень нравится. То, что надо.
17 января. День девятый
Попробовал сметану, очень понравилось. Почему мне не давали ничего этого раньше? Как же тяжело дышать. Не будите меня, пожалуйста, во сне мне легче. Мне приснились Майк, Шейк и мама.
Как бы я хотел рассказать маме о вас, о том, что мир не такой уж и страшный, как кажется там, внизу. Что в нем бывает тепло, светло и уютно.
…Куда? В клинику? Ну вот. Ты же обещала, А впрочем, все равно.
…Наталья Михайловна — очень, очень хороший врач: было почти не больно, без всякого наркоза, и уколола всего только один раз. Когда мы вошли, ты стала сбивчиво рассказывать что-то, а она остановила тебя и сказала: «Я про вас уже все знаю. Это ж звезда нашей клиники» и улыбнулась. Или это ты добавила про звезду? Ну неважно, все равно теперь я звезда. Конечно, я здесь далеко не в первый раз.
Мы уже два раза приезжали на прививку, и тетенька в регистратуре каждый раз радовалась мне: «О, сам Бельмондо к нам приехал!» Мог ли я мечтать о таком, когда лежал в грязной коробке?
Когда мы уже уходили, кто-то из вас поблагодарил Наталью Михайловну за то, что «поддержала высокие гуманистические идеалы». Что такое идеалы? Она снова улыбнулась и ответила: «Как приятно это слышать».
Знаешь, было немного страшно, когда стали качать жидкость из живота, качали и качали. Почти целый литр жидкости. Но я выдержал, только устал. Теперь чувствую себя как тряпочка, или как сдувшийся воздушный шарик… Спать, спать, спать…
18 января. День десятый
Мы вырвали передышку у болезни. Ура, я могу дышать. Как же это приятно — дышать. Почему мы обычно не замечаем этого, как будто это само собой разумеется? Я чувствую себя хорошо, только сильная слабость. Буду спать целый день, если ты не возражаешь.
…Я сплю, а ты сидишь и смотришь на меня. Говорят, можно долго смотреть, как горит огонь, как течет вода и как работают другие люди. Я бы добавил сюда: …и еще как спит кот, которому легко дышать.
19 января. День одиннадцатый
Сегодня праздник — Крещение, и все ушли на службу, а потом пойдут на работу. И я буду весь день один. Нет, Вася же дома, готовится к завтрашнему экзамену. Да здравствует высшее образование!
…Я люблю быть с людьми. Когда вы на кухне, я забираюсь на бывший Никитин стул и лежу там, слушаю, как вы разговариваете. Когда вы спите, я пристраиваюсь рядышком на постели. Мне нравится быть домашним.
На улице плохо, я видел там много несчастных котов и кошек. Они болеют и умирают, никому не нужные, не любимые, ничего не видевшие в жизни. А у нас тут вот телевизор, и можно посмотреть новости или кино. Каждому коту нужен дом. Не должно быть бездомных. Когда-нибудь, наверное, так и будет.
Сегодня хозяйка Майка прислала письмо. Она написала, что он тоже болеет. Ты немного почитала мне вслух: «Максик самый лучший кот на свете! Мы очень его любим! Но у нас случилось несчастье. В Рождество мы вдруг поняли, что котик наш почти ничего не слышит.
На МРТ выявили затянувшийся (возможно с рождения) отит среднего уха». Ну Майк, ну как же так. Ты это, давай поправляйся. Хорошо хоть, что весишь теперь два с половиной килограмма, значит кушаешь по-прежнему хорошо. Помнишь, как мы приехали в ветклинику и ты набросился на еду и несколько дней не мог остановиться: все ел и ел? Это было очень смешно.
20 января. День двенадцатый
Попробовал индейку, тоже очень вкусно.
Ты рассказала мне, что возвращалась домой и видела, как во дворе помирал большой красивый кот. Черный с белыми лапками и белой грудкой? Это, скорее всего, наш папа.
Майк на него похож. А мы с Шейком — на маму, мы «шпротики», так нас называли, когда искали для нас дом.
…Наталья Павловна, которая кормит кошек в нашем дворе, вытащила этого кота из-под машины, куда он забился, и положила рядом со старой коробкой, где мы раньше жили, на коврик. Было очень холодно — вдруг ударил мороз.
На него сыпался снег, а он лежал и умирал молча, ни на что не жалуясь. Только совсем перед смертью испустил длинный протяжный крик.
Я хочу быть похожим на него, тоже постараюсь не жаловаться. Я не подведу папу, я буду «стойким оловянным солдатиком», как ты меня называешь. Это из какой-то сказки? Почитаешь мне как-нибудь?
… Тебе было тяжело смотреть на умирающего кота, я знаю. Но Наталья Павловна сказала, что ничего не поделаешь, в подъезд нельзя — соседи будут недовольны, а в подвал, куда наш добрый охранник Олег оставил вход открытым, чтобы там можно было погреться, нежелательно: если там умрет кот, другие кошки перестанут заходить туда и тогда все погибнут из-за мороза. Не знаю, почему так, Наталья Павловна сказала. Она давно кормит кошек и все про них знает.
21 января. День тринадцатый
Сегодня мне сварили путассу. Был потрясающий запах в квартире, пока рыба варилась. Наверное, так пахнет в раю.
Этот запах не всем нравится, но меня он очень, очень взволновал. Мне не терпелось попробовать, что получится. Ожидания оправдались: было вкусно, я съел целую тарелку этой прекрасной рыбы.
…Завтра будет ровно две недели, с тех пор как мне вынесли приговор. Живот постепенно снова начинает наполняться жидкостью, хотя пока еще я могу дышать. Знаешь, я все-таки попробую дожить до твоего дня рождения, как ты меня просила. Видишь, как я стараюсь?
22 января. День четырнадцатый
Сегодня мне разрешили сидеть на обеденном столе. Такого еще не было — раньше мне говорили, что нельзя ходить по столу, сердились и прогоняли на пол. Я прикидывался, что не понимаю, и снова залезал на стол: с него очень хорошо наблюдать за всем, что происходит на кухне. А еще немного видна улица. Там, за окном, летают птички. Ах, какие они. Было бы у меня немного больше сил, я бы поохотился.
…А ведь я все еще живой, это ли не чудо?
23 января. День пятнадцатый
С днем рождения! Вот видишь, я живой. Мужик сказал — мужик сделал. Я первый тебя поздравил, пришел ровно в полночь и свернулся клубочком рядышком. Тебе правда нравится мой подарок? Самый лучший? Я рад.
… Как тяжело дается каждое движение, слабею… Наверное, я просто расслабился. Так всегда бывает, когда достигаешь какой-то цели.
…Сегодня первый день, когда мне не хочется все время быть с людьми. Я лежу под столом и слушаю, как идет время: тик-так, тик-так, тик-так.
24 января. День шестнадцатый
Сегодня ты была весь день на работе. Я скучал по тебе и был страшно рад, когда ты вернулась. Я сразу забрался к тебе на руки и замурчал так громко, как только мог.
…У тебя на столе лежит мой международный ветеринарный паспорт. Он очень красивый, малинового цвета, с котенком на обложке. Там написано мое имя – Бельмондо, все так красиво и серьезно — печати, подписи. Ты шутишь иногда, что с этим паспортом я могу поехать за границу. Было бы здорово. Мне снится иногда какая-то страна, где тепло, солнечно и никто не болеет. В такую страну я бы поехал.
25 января. День семнадцатый
Сегодня празднуем Татьянин день. Как вкусно пахнет, я надеюсь, что мне дадут немного индейки. Есть все-таки определенная прелесть в том, чтобы жить сегодняшним днем. Когда не думаешь о завтрашнем дне, то его как бы и нет, правда? Вы так радуетесь всякий раз, когда я что-то съем или выпью воды, или устроюсь у вас на подушках, что я, конечно, буду стараться радовать вас еще, так долго, как только смогу. Чувствую себя, правда, немного как трава, которая пробивается через асфальт. Ну да ничего. Русские не сдаются!
26 января. День восемнадцатый
…Отчего-то не сразу получается запрыгнуть на стул. Еще раз, еще раз, не надо, я сам!
Ты говоришь, что я вздыхаю в точности как маленький ребенок. Ну вообще-то я и есть маленький ребенок, мне всего-то только пять месяцев. Четыре из них подарили мне вы. Я научился благодарить вас, вот так, лапками. Только не вздумай плакать. Я снова круглый, как шарик, и мне опять тяжело дышать.
… Сегодня мы были у Натальи Михайловны. Она немного удивилась, когда нас опять увидела. Она сказала, что я вырос. Как еще она сказала? «Ты исключение из правила»? Я – исключение из правила. Я думаю, это потому что вы так хорошо относитесь ко мне. Мне хорошо с вами, поэтому я еще тут.
27 января. День девятнадцатый
Сегодня мне гораздо легче дышать, но сильная слабость. Я стараюсь проводить как можно больше времени в домике. Ты в шутку называешь его «умиральней». Я не обижаюсь. К мысли о смерти в какой-то момент привыкаешь. Но я все еще жив. Я ем, сегодня специально для меня купили филе сазана. Вкуснятина.
…Вам так не хочется отпускать меня, что вы стали кормить меня каким-то гепатоветом и глюкозой. Ты специально бегала за ними в ветеринарную аптеку. Ну что за самодеятельность. И к тому же это невкусно.
28 января. День двадцатый
Я почти не выхожу из домика. Сегодня есть не хочется, я только иногда прихожу попить. Вы ведь не понесете меня никуда? Можно я буду просто тихонечко спать вот здесь?
29 января. День двадцать первый и последний
Ночью мы практически не спали, я не мог найти себе места и путешествовал по вашей кровати из конца в конец. Прости что не давал спать и поцарапал тебя, я не хотел. Есть уже совсем не хочу, только пью воду.
..Сегодня ровно три недели с того дня, как мне вынесли приговор. Знаешь, Ольга Николаевна все-таки была права. Так темно в глазах и внутри все болит. Эта тупая разрывающая боль… Давай поедем уже на радугу? Ты не сердись на меня, хорошо? Я буду думать о тебе на радуге, а ты — обо мне на земле, и мы будем как бы вместе, давай? Ну не плачь, не плачь, ничто не навсегда, ты и сама это знаешь. Я тоже тебя люблю…
P.S. Я благодарна тебе, мой маленький друг, за этот бесценный опыт милосердия и сострадания, за моменты счастья и острое ощущение жизни. Наверное, это и есть ответ на вопрос «Зачем все это было?». Благодарю тебя и прощай.
Фото: Мария Муравьева
