Раньше самостоятельный выход из дома для меня был такой же несбыточной мечтой, как, к примеру, улитка не может мечтать о выходе из ракушки, как черепаха не может мечтать выйти из своего панциря. Когда я был маленьким, я ползком передвигался по дому и цеплялся руками за входную дверь, тащил, пытался самостоятельно открыть, чтобы выйти просто на свежий воздух, прогуляться ползком. Мы жили на шестом этаже. Когда удавалось поймать такой момент, когда дверь была приоткрыта, я ползком выходил, по лестницам ползком пытался спуститься, но сил хватало спуститься только до третьего этажа. Но интересно то, что я родился здоровым…
Но, наверное, я начну с рассказа от моих мамы и папы. Моя мама – русская, а отец – армянин. Мама родилась и жила в Украине. И папа, когда ездил в Украину с друзьями, в магазине маму увидел – она была очень симпатичная, красивая; а армяне – они такие, инициативу сразу берут в свои руки, такие прямые… И папа прямо на маму посмотрел, заранее разузнал у продавщиц, как ее зовут, узнал, что Татьяна, сказал: «Татьяна – это вы? Вы будете моей женой!». Моя мама не ожидала такого и сказала: «Фиг тебе!», извиняюсь. Ну, папа вышел из магазина, мама думала – что за наглый армянин?
А когда мама смену сдала, вышла из магазина – оказалось, папа там ее ждал. Папа сказал: «Ну, вот, я тут, у меня нет никого, негде мне заночевать». И мама сжалилась, пригласила его к себе домой, сказала: «Ладно, я своему папе скажу, что ты мой давний знакомый, просто негде переночевать – иди к нам». И вот с этого «иди к нам» получилось так, что через месяц они уже пошли в ЗАГС. И скоро они переехали в Армению.
Но папа обманул маму, сказав, что у него нет ни братьев, ни сестер, то есть он один в семье. И, когда они приехали, оказалось, что он живет в селе, и у него не только мама и папа, но и десять братьев и сестер. И обычаи этого села были в том, что, когда новая невестка приходит, она должна всем ноги мыть, всем – братьям, сестрам, маме, папе. И вот представляете то, что жизнь началась, грубо говоря, со лжи, папа солгал – все равно мама так сильно его полюбила, что все стерпела, не бросила и не ушла, и даже мыла ноги всем – братьям, сестрам, маме и папе отца – и этим она являет себя мне хорошим примером тем, как надо любить, потому что любовь – это не то, что когда тебя любят.
Любить – значит жертвовать, жертвовать своими силами, своим временем – даже своим эго, жертвовать своим эго ради любимого. И то, что моя мама все претерпела… У нее пятеро детей, потому что она любила читать Дюма и мечтала, что у нее будут четверо сыновей и одна дочка, чтобы назвать их Атос, Портос, Арамис, Д’Артаньян, Констанция… И интересно то, что такой сильный у мамы характер, что даже судьба не смогла сопротивляться ей, ее желанию – она родила именно пятерых: четырех сыновей, одну дочку. Только благодаря моему отцу, папе моему, что не допустил назвать меня, как у Дюма, а то меня бы сейчас звали не Врежем, а Д’Артаньяном, потому что я – пятый.
Но, когда мама была беременна мною, отец попал в тюрьму. Он по пьяным выходкам с друзьями нарушил закон – и его посадили, он шесть лет сидел в тюрьме. И мама в незнакомой стране, в Армении только-только уже научилась армянскому языку, а муж сел в тюрьму. А она на восьмом месяце беременности, и она была в отчаянии. Мама мне сейчас признается, говорит, что отчаяние было такое сильное, что она даже подумывала, чтобы скинуть ребенка искусственно. Слава Богу, до этого не дошло – но все-таки стресс свое взял, и когда…
Вернее, интересно то, что ничто не помешало мне родиться здоровым, то есть, видать, Ангел-Хранитель сберегал меня даже во чреве мамы, потому что она говорила: бывало, даже поднималась на стул, прыгала на пол, чтобы меня скинуть. Но, слава Богу, все было нормально, я здоровым родился. Притом во мне было четыре с половиной килограмма веса – меня богатырем назвали.
А за то, что папа сидел в тюрьме, двоюродный брат дал мне имя Вреж, но «вреж» в переводе на русский язык означает «месть». Мой двоюродный брат – он на двадцать лет старше меня – думал, что я захочу мстить отцу за то, что он в таком положении бросил нас, угодил в тюрьму, и мама одна должна нас воспитывать, и я отца не видел…
Но интересно то, что во мне никто никогда не замечал мстительности, и, наоборот, меня назвали друзья «живчиком», потому что жизнь бьет ключом от меня, и «живчик» – не просто так: когда я маленьким крестился в православном храме, когда мама всех детей отвезла в православный русский храм, мне там дали имя Виталий, что означает «жизненный». Вот именно «жизненный» – как бы судьба ни повернулась, ни заставляла быть мстительным – наоборот, я стал жизненным…
Но маме приходилось работать дворником, чтобы детей поднять на ноги, и братья, сестры ходили в школу или просто во двор погулять – а я все время оставался один, мной не занимались ни педагоги, ни учителя, я русскому языку и вообще грамоте учился сам, рисованию – сам, потому что весь день был один и надо было чем-то заниматься, искать отвлечение. Меня поднимали утром рано, в девять часов, мама меня одевала, сажала на диван – и все уходили.
А до этого случилось роковое падение. Я же был полностью здоровым – но с двухметровой высоты я с мамой упал на камни – и с этого дня поменялась вся моя жизнь, я получил серьезную травму. Первым диагнозом был ушиб спинного мозга, спровоцированный травмой черепа, но потом из-за этого падения еще пробудилась неизлечимая болезнь, это называется тремя буквами СМА – спинальная мышечная амиотрофия – когда все мышцы организма, буквально все, со временем атрофируются.
Скажем, раньше я мог активно ползать или до шести лет, придерживаясь к стенам, к столу, к стулу, даже мог передвигаться, ходить, придерживаясь – но постепенно-постепенно дошло до того, что если, скажем, примерно три года назад я еще левой рукой шевелил, то сейчас – совсем немного, вот чуть-чуть только. Чувствительность моего организма сохраняется, а слабость такая сильная, что я не могу там стакан поднять. В левой руке немного сохранялась чувствительность, которой я и рисую, и зарабатываю, и принимаю заказы – я портретист, и я рисую портреты на заказ.
С этого дня, когда случилось мое падение, и изменилась вся моя жизнь – я оставался дома один, мама – на работе, все – в школе или во дворе; а у нас на стенах были две иконы – Спасителя и Пресвятой Девы Марии. В этот период по телевизору часто показывали мультик, который был основан на Евангелии, и я часто видел случаи, когда Христос излечивал больных. Я всегда верил, что у Бога есть эта сила, которая может всего за одну секунду излечить меня. Я же тоже хотел быть как все – хотел бегать, выходить на улицу, играть и прыгать, ходить, танцевать.
Поэтому я каждый день, когда оставался дома один, молился слезно, просил, умолял Бога, плакал, даже до такой степени плакал, что до истерики даже доходило дело – вот так, рыдал просто, умолял: «Излечи меня!», и не понимал, почему Бог… Он же всемогущий, его же главное качество – любовь, Бог есть любовь! И я не понимал, почему же Бог, будучи таким всемогущим, меня не излечивает. Ведь согласитесь, если любого человека наделить той силой, которой наделен Бог, даже не надо, чтобы я перед ним заплакал, просто попросил бы: «Излечите меня!». Любой человек, если бы он обладал силой Бога, излечил бы, не сомневаюсь. А Бог – почему-то нет.
Люди неспроста говорят, что пути Господни неисповедимы. Но это непонимание, почему же Бог не излечивает, для меня было большим испытанием, нежели моя физическая проблема. Но то, что у Бога были на то причины, обоснованные причины, по которым он меня не излечивал, я понял только годы спустя, потом, когда уже подрос.
А проходили же месяцы, годы, я все продолжал молиться, плакать… И вот интересно то, что в Библии, в Евангелии есть один интересный момент, когда ученики прогуливались с Христом и увидели сопровождение слепого человека. И они спросили: «Из-за чего он родился слепым? Может быть, из-за грехов его родителей? Или, может быть, его самого грехи являются тому причиной?» Христос сказал: «Нет, не из-за грехов его родителей он такой и не из-за его грехов, а потому с ним так, чтобы на нем явилась сила Господня». И, когда Бог его излечил, он повсюду проповедовал об этом чуде. И вот сила Господня, слава Господня явились на нем тем, что он всем рассказывал о чуде, которое произошло с ним. «Ну вот», – я говорил, – «вот, отлично, значит, меня тоже Бог излечит, и я тоже повсюду буду рассказывать, и этим Господь прославится».
Но чуда не происходило. Но я уже понял, что раз там был смысл, почему тот человек был такой, значит, есть смысл и в моем состоянии. И интересно то, что сейчас, когда уже очень многие знают мою жизненную историю, когда я уже женился, когда у меня родился ребенок, очень-очень много людей после того, как много передач показали по телевизору о моей истории, мне пишут тысячи писем, в которых они прославляют Бога.
Интересно: кажется, что чуда со мной не произошло – а люди пишут, говорят: «Твоя история показывает нам, что Бог есть, что Бог милостив. Если в твоем состоянии Бог послал тебе любовь, дал тебе здоровую дочку – это милость Господня, это чудо Господне!». И они прославляют Бога. И отчаявшиеся люди и инвалиды, которые уже не надеялись, скажем, найти свое достойное место под солнцем, заиметь свою семью, когда наблюдают за такими историями, как моя, верят и пытаются сами шевелиться, что-то делать, пытаются развиваться, кто что умеет, кого Бог чем наградил – кого рисованием… Ну вот я рисую, пишу книги, выступаю перед людьми или аудиториями, а у каждого – свое.
Я считаю, что лучшая работа – та, которая больше всего нравится, которую человек любит, и именно эта любовь позволяет делать ее лучше всего. И люди начинают, так как уже появляется вера, верить, что возможны и любовь, и успех, и работа, и карьера. Но интересен еще тот момент, что, когда моя супруга забеременела и когда пришло время моей дочке родиться, я почувствовал как бы ответ от Бога, и в этом ответе были такие слова: «Вреж, Виталий, ты помнишь все твои молитвы, когда ты плакал, просил Меня излечить тебя? Я тоже помню. Я не забыл. Все твои слезы, когда ты рыдал, остались в Моей памяти. И то, что Я не дал тебе, Я дал твоему ребеночку. Ты хотел быть здоровым, красивым, высоким – таким будет твой ребенок».
И вот такая огромная любовь возникла в моем сердце и к Богу, и к окружающим, и ко всему миру, потому что я почувствовал – уже не только осознал, уже не только понял, а уже почувствовал – что все те мои просьбы, слезы, молитвы Бог не игнорировал, а просто знал, что для меня полезно, что полезно будет окружающим и когда мне ответить. Вот, к примеру, мой старший брат был и спортивным, и высоким, и крепким, и здоровым, но, к сожалению, не смог оценить то, что имеет, и, когда ему было тридцать девять лет, он умер, потому что свою жизнь промотал и курением, и наркотиками, и по тюрьмам сидел – и организм его не выдержал, он заболел и в тридцать девять лет умер.
Вот я думаю: у меня тоже кавказская, горячая кровь, я тоже имею слабости, грешу, флиртую с девушками – и до женитьбы, и даже до сих пор… Я думаю, что болезнь служит и сдерживающим фактором, потому что, если бы я был здоров, может быть, я так же не смог бы оценить то, что имею, и, может быть, так же, как мой брат, промотал бы свою жизнь по дискотекам, по ночным клубам и так далее. А вот сейчас я принимаю мою болезнь, как подарок от Бога, которая не только спасла меня от погибели, не только спасла меня от разложении моей души – она реально спасла меня, и я благодаря моей болезни посвящал все свое время саморазвитию, учебе, творчеству, просто размышлениям, изучению Библии. И вот реально это спасло меня.
У меня сейчас очень-очень много планов, грандиозных планов. Я сейчас путешествую, выступаю перед людьми, снимаюсь в документальных фильмах. И это – только начало, я верю, что, раз Бог дал мне здорового ребеночка, любимую девушку, жену, очень много хороших друзей – вот и продюсер у меня есть, Любовь Федоренкова, которая и редактор моей книги – так много планов, что я считаю, что жизнь только начинается. И поэтому очень-очень хочется, чтобы люди, которые отчаялись, верили, старались, не были потребителями, а сами старались любить людей – и все тогда получится. С Богом все возможно.
