13 сентября в российский кинопрокат вышла социальная драма «Временные трудности». Это фильм о том, как ребенка с ДЦП отец воспитывал по своей методике, главный принцип которой – считать его таким, как все, без скидок на заболевание. Финансировал съемки Фонд кино (далее – ФК).
Как сообщали авторы в 2016 году, когда фильм был представлен в ФК на очной защите, в основу сценария была положена история Аркадия Цукера из Новокузнецка. Сейчас в титрах строка о том, что история основана на реальных событиях, по-прежнему присутствует, однако имени прототипа главного героя там нет.
Также претерпел изменения актерский состав. Изначально анонсировалось, что в съемках примет участие Константин Хабенский, но позже на главную роль был утвержден Риналь Мухаметов.
Насколько реалистичен фильм, и был ли в действительности прототип у главного героя?
Аркадий Цукер известен как бизнес-тренер, маркетолог, автор образовательных курсов. Его хорошо знают в интеллектуальной среде Новокузнецка, Томска, Новосибирска и ряда других городов Западной Сибири.
Диагноз, который был поставлен ему в детстве, не является медицинской тайной. По крайней мере, в одной из своих лекций Цукер публично рассказал о заболевании, подробно разъяснив те методы реабилитации, которые применял отец.
Впоследствии история, рассказанная в этом видео, и легла в основу сюжета кинокартины.
По словам людей, знающих Аркадия на протяжении многих лет, факт наличия у него в детском возрасте ДЦП неоспорим. Совершенно точно также то, что это была не тяжелая форма заболевания, как показано в фильме.
Елена Васильевна Макарова, учитель географии школы 52, в которой учился Цукер, помнит его с первого класса. Это был один из любимых ее учеников, как она говорит – «звездочка». Ребенком Аркадий принимал участие в школьных мероприятиях, утренниках. Был старательным, усидчивым, эрудированным.
«Аркадий был из категории учеников, которые делают больше, чем просит учитель. И к старшим классам он стал выделяться на общем фоне. Особенно в старших, очень сильно. Речь была великолепная, запас слов огромный, владел очень хорошо географической терминологией. Класс был не слишком сильный, трудолюбивых ребятишек было немного. И Аркаше часто на уроке делать было практически нечего», – вспоминает Макарова.
По ее словам, в старших классах Цукер перевелся на домашнее обучение, в школе он появлялся только для того, чтобы сдавать зачеты и экзамены.
В начале 1990-х такая форма обучения не была принята, и учителям пришлось согласовывать это решение в городском отделе народного образования.
Однако необходимость такого эксперимента не была вызвана плохим отношением одноклассников к Цукеру. Нет. По словам Макаровой, он значительно опережал сверстников в интеллектуальном развитии, и, обучаясь дома, мог глубже и шире изучить программу.
52 школа в Новокузнецке, в которой обучался Аркадий Цукер, с 1977 года считалась «спортивной». Здесь наравне с обычными были сформированы отдельные классы для игроков детской сборной новокузнецкого хоккейного клуба «Металлург». Такой школа остается и сегодня. В числе ее выпускников известные хоккеисты: Сергей Бобровский, Дмитрий Орлов, Илья Сорокин, Кирилл Капризов.
Однако Елена Макарова не помнит, чтобы у Аркадия возникали трудности в общении со сверстниками – спортсменами или обычными ребятишками. По крайней мере, историй о том, как сверстники вытирали об него ноги или подвешивали за пиджак в раздевалке, она не знает.
«Никакого избранного отношения к нему по болезни не было. В школе на его заболевание особо никто не обращал внимания, потому что отношение к нему было такое же, как ко всем.
У нас было так: если хоккеист затронул кого-то из детей – не спортсменов, его сразу же исключали из школы, какой бы «звездой» в 52 школе он ни был. И ребята это знали. Поэтому хоккеисты обижать его не могли. Одноклассники не завидовали, что он лучше всех. У него с ребятами всегда были хорошие отношения», – вспоминает Макарова.
О том, что Аркадий Цукер был ребенком с выдающимися интеллектуальными способностями, но с совершенно незаметным ДЦП, также говорит и другой педагог – учитель истории той же школы Вера Васильевна Толстогузова.
«Был жизнерадостный, доверчивый, доброжелательный, всегда улыбался при общении. Вежливый, никогда не жаловался на свою болезнь, не требовал к себе особого внимания и снисхождения. Тяга к знаниям, феноменальная память, целеустремленность.
Чувствовал и понимал многие вещи гораздо глубже, чем сверстники. Уже в школе он был интеллектуал. С ребятами из школы он общался, одноклассники относились к нему спокойно, дружелюбно, без зависти. Считали его умным. Успехам не завидовали, так как он сдавал задания индивидуально. Никто над ним не издевался», – вспоминает Вера Толстогузова. Она же отмечает, что в старших классах его заболевание было не так заметно: «Координация не была нарушена. Просто он медленно все делал и двигался, преодолевая трудности. Речь у него была свободная, очень грамотная, последовательная».
Поскольку к старшим классам признаки заболевания более или менее сгладились, то даже не все сверстники знали о том, что у Цукера диагностирован ДЦП.
«Мы были вместе в советско-американском лагере в 1990 году. Аркаше было 16–17 лет, если я правильно помню, он учился еще в школе тогда. Милый, обаятельный парень. Интересный. Наизусть читал Гумилева. Я ему очень симпатизировала. Он очень начитанный, мудрый не по возрасту был. Но про ДЦП ничего не знаю», – вспоминает те годы новокузнечанка Наталья Стукова.
Семья Цукеров – по воспоминанию Веры Толстогузовой – глубоко интеллигентная. «Простая (без амбиций), дружная. Подробно мы о семье не разговаривали, но из некоторых его слов можно было понять, что родные всячески поддерживали его в моральном плане и в духовном развитии».
Сергей Тепляковский, знающий Аркадия около 20 лет, также говорит о том, что в семье Цукеров культивировалось знание и интеллект. Другое дело, считает Теплковский, что сам Аркадий – личность неоднозначная, одаренный, умный, широко эрудированный человек, и он сам мог в немалой степени способствовать формированию мифов о себе.
«Много читал. Много фантазировал: рассказывал, как он, преодолевая недуг, полз по железнодорожному полотну километры, как он овладевал иностранным языком после телефонного общения с носителем языка, как он излечил себя от близорукости за несколько сеансов.
Культ знаний был помножен на огромное время, проведенное в одиночестве: в детстве болезнь значительно сузила круг его общения. Но он старался привлечь внимание педагогов. Он стремился к общепринятым атрибутам успеха – занимал разные общественные «должности»: староста класса, пионервожатый и т.п.», – говорит Тепляковский.
После окончания школы Цукер поступил в Томский университет на философский факультет. По словам учительницы Елены Макаровой, именно тогда, после вступительных экзаменов, у него вдруг стало заметно заболевание. И он действительно смог это преодолеть – правда, без какого-либо насилия со стороны отца. Оказавшись один в чужом городе, без поддержки, без знакомств, он улучшил свое состояние.
«Врачи прогнозировали, что он будет прикован к постели: «Молодой человек, готовьтесь к самому плохому – постельный режим». У него была очень сильно нарушена координация движений, его мотало из стороны в сторону. Но он поднял себя сам – начал заниматься по методике Порфирия Иванова. Закаливание, обливание на улице холодной водой, и это ему помогло. Никаких заметных признаков уже не стало!» – говорит Макарова.
«Симптомы ДЦП у Цукера были очевидны. Вопрос лишь в том, насколько они скомпенсированы. Судя по настоящему состоянию, Аркадий лишь немного улучшил походку – он человек упорный», – считает Сергей Тепляковский.
Как видим, история реального человека и персонажа фильма совпадает только в том, что оба они имели заболевание ДЦП. Нужно ли ассоциировать реального Аркадия Цукера и экранного Сашку Ковалева? Корреспондент «Милосердия.ru» обратился с просьбой прокомментировать ситуацию непосредственно к Аркадию Цукеру, но тот отказался от разговора.
В PR-дирекции Фонда кино на вопрос о том, проверяют ли сценарий кинокартины на достоверность, пояснили, что в ФК создана сценарная рабочая группа под руководством Владимира Хотиненко. Она и определяет, будет ли выделено финансирование для фильма. Однако, поскольку кино не является документальным, в нем может присутствовать и доля вымысла.
Продюсер кинокартины Георгий Малков сообщил корреспонденту, что в той части фильма, которая касается детства главного героя, история не является вымышленной.
Однако титры о том, что фильм основан на реальной истории именно Аркадия Цукера, создателям пришлось убрать: «потому что его как человека напугали обвинения, предъявленные фильму, в том числе, вашим порталом».
Малков отметил, что в процессе создания фильма они консультировались со специалистами: «Методы излечения (без кавычек) оценивались и рекомендовались, например, в части показанного в фильме реабилитационного оборудования специалистами. Безусловно, в отношении тех форм болезни, которые предполагают реабилитацию (как в случае Цукера). И более того, сейчас к нам пришел уже ряд запросов показать кино в нескольких интернатах для детей, больных ДЦП».
Ольга Журавская, директор фонда «Журавлик», оказалась в числе тех, кто изначально указывал на фактические ошибки и оплошности сценаристов, но так и не была услышана.
«Я была еще президентом благотворительного фонда «Галчонок», когда к нам пришли продюсеры этого фильма со словами: «Не хотите ли вы каким-то образом привлечь зрителей пожертвовать деньги в фонд?»
У нас много детей с органическим поражением нервной системы, и мы сначала обрадовались, потому что не так много художественных фильмов снимается про наших детей с особыми потребностями.
После прочтения синопсиса и просмотра трейлера стало понятно, что мы участвовать в этом не можем. Мы старались донести до продюсеров, почему. Мы объяснили, что считаем: этот фильм некорректно показывает процесс реабилитации детей. Он фактически оправдывает жестокие методы воспитания, которые не применимы ни к каким детям – ни к особенным, ни к обычным.
И этот фильм пропагандирует невежество и насилие – ребенок с ДЦП не реабилитируется, если его бросать одного в лесу.
Мы не считаем, что какими-то насильственными методами, а завязывать шнурки шесть часов, это, безусловно, очень насильственный метод, можно чего-то добиться.
Мы не очень верим, что при насильственных методах мотивация работает хорошо, и работает в принципе. Но мы знаем совершенно точно, что это работает при ненасильственных игровых методах.
Все, чему мы хотим научить ребенка, мы можем научить через игровой метод.
Нас стараются убедить, что ребенок с существенной формой ДЦП, над которым издевались все детство, в результате реабилитировался в полную норму. И разве что психологическая проблема отрицания отца не дает ему жить спокойно.
Этот фильм полностью и весь не соответствует действительности.
Я не очень представляю, как можно реабилитировать хоть кого-то теми методами, которые показаны в этом фильме».
Фильм дает ложные надежды на излечение, считает Екатерина Клочкова, врач, физический терапевт, директор АНО «Физическая реабилитация». Больше 25 лет Екатерина ведет клиническую работу с детьми, имеющими различные двигательные нарушения (в том числе ДЦП) и их семьями, проводит программы повышения квалификации физических терапевтов, эрготерапевтов, специалистов по физической и социальной реабилитации.
«Тема ДЦП для меня – очень оптимистичная тема. Если ты все делал правильно, то твой ребенок здорово развивается, и даже дети с тяжелыми нарушениями могут освоить некоторые навыки. Не так много случаев, когда у ребенка действительно тяжелые и множественные нарушения, где мы можем только поддерживать и предотвращать вторичные осложнения.
В подавляющем большинстве случаев мы имеем дело с детьми, которые развиваются, учатся, действуют безо всяких унижений и мучительных вещей. И это важно.
А в фильме тебе говорят, что упорный труд позволяет полностью преодолеть болезнь. И люди вместо того, чтобы заниматься реабилитацией, будут пытаться вылечить ребенка, не желая понимать, что ДЦП – это навсегда.
Церебральный паралич – это состояние, которое сформировалось у ребенка в первые два года жизни, и его тяжесть не меняется.
Мировая наука доказала: если у тебя есть церебральный паралич и по системе классификации больших двигательных функций у тебя, например, пятый уровень, то он у тебя останется пятым.
Ты можешь ездить в Китай и исколоть тело иголками, танцевать в лесу с медведями, оперироваться или нет, все равно, уровень твоей мелкой моторики останется таким же.
Даже то, что Аркадий Цукер рассказывает в своих презентациях, например, как у него были контрактуры пальцев, а потом он их смог разработать – этого быть не может.
Если на самом деле что-то случилось, и его отец его вылечил, то у отца должна была быть премия, и всех бы так лечили.
ДЦП, к счастью для нас, изучен вдоль и поперек. Мы знаем, как будут развиваться симптомы церебрального паралича, как будет развиваться ребенок, если мы его правильно диагностировали. И если он выбивается из картины, то для нас – специалистов, это «звонок», что ты чего-то не досмотрел. Точно также не может быть, чтобы у человека были контрактуры и потом они исчезли. Такого не бывает.
На протяжении долгого времени, и в советское время особенно, ДЦП был такой «помойкой», куда скидывали все непонятные диагнозы. 90% детей не получали необходимой диагностики, которая была доступна детям на Западе и части детей в России – преимущественно, проживающим в больших городах. Когда родился Аркадий Цукер, его везти-то было некуда, и диагноз ставить было некому.
Сейчас в нашей стране многое изменилось, и можно более адекватно подойти к диагностике. Я не видела историю болезни Цукера, я не знаю, что с ним было в детстве. Но по симптоматике, показанной в кино, ничего этого быть не могло».
