Это рассказ молодой женщины, переживающей свою первую беременность, проходящей по графику тщательный медосмотр и вдруг заметившей, что все внимание врачей обращено только к ее «телу». А к кому пойти с чувствами – новыми, непонятными, перепутанными, которые она испытывает впервые в жизни, и которые, как оказывается, ни одному врачу не «интересны», да и нет на них времени по протоколу?
Как доказать необходимость создания в женской консультации атмосферы уважения, защищенности и ожидания радости?
– Вам, что, мочи жалко? – районный гинеколог оторвала свой взгляд от моей пухлой медицинской карты и вопросительно уставилась на меня. А мне что, мне, конечно, не жалко, просто я хочу узнать, от чего она меня лечит и почему разговаривает как с матросом срочной службы. Да, я беременна, беременна первый раз, но не это ли, собственно, повод быть со мной повежливее?
Мне и так страшно – все до одной процедуры, через которые проходит женщина в женской консультации, унизительны сами по себе. Это чувство многократно усиливается вероятностью родов в открытом боксе на шесть рожениц, возможностью присутствия при этом группы студентов-медиков, и еще кучей ситуаций, с которыми ни одна женщина до беременности не сталкивалась. Тем более в том трепетном душевном состоянии, в котором она находится, ожидая ребенка.
Но врач районной консультации, осматривая меня в кресле, добавляет ощущения моей ничтожности, болтая с заглянувшим в открытую дверь кабинета коллегой мужского пола.
Будучи беременной, я не успеваю привыкнуть к своей внешности, как снова не узнаю себя в зеркале. Я потеряла всякий контроль над своим собственным телом, и к этому не так легко привыкнуть. Еще совсем недавно я боролась с последними двумя килограммами в спортзале, а сейчас поправилась на 15.
Больше того, оказалось, что у меня есть части тела, о которых я и не подозревала раньше, а теперь они болят.
Мое тело неожиданно перестало работать на меня – в нем поселился другой человек! Эти изменения ошеломляют и вызывают массу вопросов и недоумений, возможно глупых, но точно не безосновательных.
К сожалению, районный гинеколог может потратить на встречу со мной только 22 минуты, за которые он осматривает и измеряет меня со всех сторон, как лошадь на продажу. До беседы о моих чувствах дело не доходит, а это, пожалуй, при относительном общем здоровье, было бы для меня важнее.
Отведенное Минздравом время доктор тратит на назначение бесконечных анализов и процедур. Кажется даже, что я не в декрет ушла, а устроилась на новую работу – ходить в женскую консультацию, сидеть там в очереди, ставить печати в регистратуре, подставлять измученные вены под шприцы и капельницы, приносить баночки, оставлять колбочки, делать скрининги и склонять голову под грозным взором акушерки.
Я представляю именитых докторов, которые последние сто лет боролись за мои права на медицинских саммитах и конференциях. Открывали бесплатные женские консультации (первая «комната для беременных» в России появилась в Москве в 1906 году в родильном доме им. Абрикосовой), добивались государственного финансирования всех этапов родовспоможения, доказывали необходимость своевременного проведения процедур и сбора анализов.
Без сомнения, они совершили прорыв из каменного века, где роды в поле принимала повитуха, к современным перинатальным центрам и заслуживают всяческой благодарности.
Но кто бы еще поборолся за доброжелательное и вежливое отношение к бедным, измученным беременностью, женщинам?
Доказал бы необходимость создания в женской консультации атмосферы ожидания радости?
Научил бы женщин полюбить свое меняющееся тело, поверить в него?
Помог бы избавиться от страхов, ответить на вопросы? Запретил бы хамство и грубость, понимая, что в особом положении женщина особо уязвима. Да, хотя бы улыбнулся! Ну, правда, и так страшно!
