Стране как будто мало безумцев — и вот она уже записывает в ряды умственно отсталых вполне нормальных детей, утверждают специалисты. Как помочь этим детям — изучал The New Times
Шестилетнюю Кристину и еще троих воспитанников Разночиновского детского дома-интерната привезли в московскую клинику для офтальмологических операций. Детский дом находится в астраханской глубинке, с медицинским обслуживанием там очень плохо, за детьми, кроме всего прочего, элементарно некому ухаживать. Волонтеры, чьими стараниями четверку малышей вытащили в столицу в НИИ педиатрии и детской хирургии, считают, что дети и недоедают. Диагноз Кристины — тяжелая умственная отсталость и ДЦП. В Москве этот диагноз врачей, мягко говоря, удивил: неврологи считают, что и Кристина, и трое других ребят — это дети с серьезными проблемами развития, но в нормальных условиях они могли бы расти нормально.
Поскольку история эта наделала шуму — в дело включились правозащитники, ее тиражировали в Живом журнале — ребятишек, возможно, удастся вытащить. Но очень многих их товарищей по несчастью, оказавшихся в специальных учреждениях, ждет печальная участь.
Диагнозы Ф70, Ф71
Так называемые интернаты восьмого типа предназначены для детей, в медицинской карточке которых диагноз: Ф70 или Ф71. За этими шифрами стоят страшные заболевания — олигофрения с выраженной степенью дебильности, тяжелая умственная отсталость. Выпускники таких интернатов нередко в 18–20 лет не умеют читать и писать. Однако далеко не всегда это дебилы.
В Москве 15 учреждений восьмого типа, в них сейчас обучается около 1100 детей. Есть еще 5 заведений седьмого типа — для детей с задержкой психического развития. Почти каждый второй ребенок-сирота имеет психиатрический диагноз. Даже соглашаясь с общеизвестными данными о плохой наследственности и плохом развитии в раннем детстве, трудно поверить, что половина детей-сирот имеет интеллектуальные дефекты. «Силами бригады из 50 медиков мы сделали «срез» здоровья воспитанников подобных детских домов, получили точные данные, — рассказывает председатель правления Московского детского фонда Елена Фонарева. — Выяснилось, что среди обследованных детей многие обладали сохраненным интеллектом. Но деградация, вызванная многолетним содержанием в детдоме для умственно отсталых, зашла бесконечно далеко».
Судьбу детей (установление диагноза и распределение по интернатам разного вида) решает городская медико-психолого-педагогическая комиссия. В Москве она по старинке называется Комиссией по комплектованию специальных (коррекционных) образовательных учреждений для умственно отсталых детей. В умственно отсталые попадают и сильно запущенные, отстающие в развитии дети.
Это означает, что ребенок получит образование по курсу вспомогательной школы: только чтение, письмо, математика и ОБЖ — основы безопасности жизнедеятельности. В таких заведениях специфическая среда, высокая степень изоляции и закрытость. И главное, из коррекционного интерната ребенку (в том числе попавшему сюда по ошибке) уже не вернуться в массовую школу.
Синдром сиротства
Семь лет при Московском детском фонде работал реабилитационный центр для воспитанников специальных детских домов. Здесь бесплатно получили помощь 5000 детей. Большую часть из них удалось перевести из системы соцобеспечения в специализированные учреждения системы образования. Некоторые дети, что тоже немало, поднялись на ступеньку выше. Но из-за недостатка денег реабилитационный центр пришлось закрыть.
Сейчас трудности испытывают многие благотворительные организации. РУФ (ROOF — Russian Orphan Opportunity Fund) пока держится. Восемь лет с таким названием работает в Москве образовательный центр адаптации детей с недостатками развития. Вначале он существовал на средства иностранных спонсоров. Когда вышел закон о некоммерческих организациях, «отрубивший» большинство зарубежных фондов, РУФу удалось найти себе нового спонсора, отечественного, в лице компании «Тройка Диалог». Однако нынешний экономический кризис заставил и ее существенно сократить масштабы своего спонсорства.
Действует РУФ как вечерняя школа. Приходят сюда в основном выпускники интернатов. Их записывают в экстерны средней школы, чтобы решить юридические проблемы со сдачей Единого государственного экзамена (ЕГЭ), а в РУФе бесплатно учат и помогают получить свидетельство об окончании 9-летки. После чего эти дети на общих основаниях поступают в колледж, а кто-то продолжает заниматься в РУФе и, окончив полную среднюю школу, получает полновесный аттестат о среднем образовании. Некоторые затем даже поступают в вуз.
«Синдром сиротства остается у этих людей навсегда, — говорит директор образовательного центра Ольга Тихомирова, — но, получив образование, бывшие детдомовцы неплохо интегрируются в общество». Избавившись от ощущения второсортности, они меняются даже внешне: появляется другой разворот плеч, другое выражение лица.
К сожалению, решить проблемы, которые накапливались у этих ребят годами, разом невозможно. Программы РУФа рассчитаны на несколько лет. Заниматься этим детям сложно. Всех, к сожалению, удержать за партой не удается. В итоге из 10 детей к концу 11-го класса остается 1–2 человека. «Перспективы у них хорошие, — утверждает Ольга Тихомирова. — Одна девушка, которая раньше была курьером, получив аттестат, стала секретаршей в той же фирме, что в глазах наших студентов значительно повысило ее статус». Некоторые поступают на вечерние отделения вузов и работают.
Но усилий одного фонда недостаточно. Эти взрослые дети не очень умеют заботиться о себе сами. Жилье, которое выпускники интернатов получают, выйдя в самостоятельную жизнь, большинство сдают. Еще летом за однокомнатную квартиру можно было получить до 35 тыс. рублей в месяц. Хозяева квартир сбиваются в кучу и живут у друзей, «отстегивая» им какую-то часть своих доходов. Они не привыкли жить в одиночку, коллективная жизнь им понятнее. И для многих это не худший вариант. Без постоянной опеки социальных органов и благотворительных организаций они остаются один на один со своими болезнями, неустроенной личной жизнью или становятся жертвами проходимцев.
Андрей Веймарн
