До 2020 года в России будет действовать Федеральная целевая программа «Россия без сирот», которую пока обсуждают, но уже очень скоро примут. Конкретные цифры, которые мы будем иметь к 2020 году по количеству детей в приютах, пока никто не называет. Мы решили поговорить с нашими экспертами о том, что должно произойти с обществом, государством и каждым отдельным человеком, чтобы в России вообще не осталось сирот и сиротских учреждений.
Алексей Рудов, руководитель направления содействия семейному устройству детей, оставшихся без попечения родителей Благотворительного фонда «СЕМЬЯ»:
– Совсем избавится от сиротства невозможно, это нужно понимать сразу и не строить иллюзий. Можно в обозримом будущем значительно сократить сиротство социального происхождения, скажем, до уровня успешных стран Европы – Германии, Италии, Франции.
Для этого, прежде всего, нужно менять отношение всего общества к детям вообще. Пока в нашей стране и гражданами и чиновниками ребенок воспринимается как вещь, которую можно оставить за ненадобностью, которая мешает, случайна или которой можно манипулировать, – мало что поменяется. Обратите внимание, – в народном лексиконе в отношении детей звучит – «изъять», «отказаться», и не только народном, но и в среде чиновников то же самое, а ведь это слова, относящиеся к вещам. Детей не изымают, их отбирают, и нельзя от них отказаться, хотя бросают и оставляют…
Нужно менять сознание, а это сложная целенаправленная воспитательная работа. Пока в сознании властей это не приоритет, пока, увы, живем по принципу – «что случилось? Где поправить?»
А значит, нам, неравнодушному сообществу, нужно активнее доносить, а то и заставлять услышать, что дети – это люди, и не могут они быть средствами производства, решения политических вопросов и прочих манипуляций, а их благосостоянием нужно заниматься системно, начиная с головы.
Павел Парфентьев, председатель Международной общественной организации «За права семьи»:
– Важнее всего для уменьшения числа сирот в России укрепление семьи и семейных ценностей. У нас очень много социальных сирот, оказывающихся в детских домах при живых родителях. И основные усилия, конечно, должны быть направлены на то, чтобы дети при живых родителях «сиротами» не становились. К сожалению, направленность ведущейся сейчас в этом отношении работы мне представляется не вполне верной. Очень много обсуждается различных способов профилактического вмешательства в семью, якобы с целью ее сохранения. Между тем такая «профилактика» в долговременной перспективе только ослабляет институт семьи и ведет к росту, а не сокращению социального сиротства. Уверен, что путем к уменьшению сиротства должно быть именно комплексное укрепление семьи. Во-первых, создание правовой среды, в которой семья защищена от необоснованного вторжения извне, в которой свято уважаются права, авторитет и роль родителей. Во-вторых, повышение общественного престижа семьи, родительства, семейных ценностей, чтобы образ семьи, брака, воспитания детей в массовом сознании был положительным. Сегодня он в значительной степени негативный. То есть изменение нравственной атмосферы вокруг семьи в обществе. В-третьих, создание социально-экономических условий, в которых любая желающая этого семья оказывается в состоянии получить нужный ей доход, обеспечить себя жильем и т.п.
Уменьшение числа сирот в России возможно лишь при комплексном повороте государственной семейной политики от защиты детей к поддержке и защите семьи в целом, как к основному приоритету. В целом должны быть в центре внимания две приоритетных задачи – создание среды, благоприятной, дружественной по отношению к семье и родителям – во всех областях – с одной стороны, повышение уважения и доверия к семье и родителям – с другой.
Совершенно согласен с тем, что необходима поддержка приемных семей и усыновителей. Но уверен, что они должны поддерживаться не отдельно, а наряду с родными семьями. В ином случае мы будем создавать искусственное неравенство, при котором неизбежно дети будут из родных семей чаще попадать в приемные – то есть это будет эффект, обратный ожидаемому.
Алла Зеленина, многодетная приемная мама:
– Чтобы детей меньше оставляли в роддомах, нужно вести работу с теми мамами, которые колеблются, оставлять ребенка или нет. А это далеко не только социальные мамы. Есть и обычные. Они решают временно оставить ребенка в детском доме, для этого нужно написать специальное заявление. При этом они не лишаются родительских прав. Но дети, как правило, так и не возвращаются домой. Вот с ними и нужно работать прежде всего. Причем на уровне государства, потому что волонтеры и психологи уже занимаются этой работой, но этого мало.
Обязательно нужно пропагандировать приемное родительство. Но одновременно с этим обеспечить всех потенциальных и действительных приемных родителей полноценной психологической поддержкой. Прежде чем усыновить своего сына, я ходила в школу приемных родителей. И это дало мне очень многое. Именно поддержку, понимание, как вести себя в критической ситуации. Кстати, около половины людей, которые ходили со мной в эту школу, отложили решение о том, чтобы взять ребенка. И это тоже очень важно – на стадии раздумий понять, готов ты к сложностям или нет. Потому что именно те люди, которые недооценили свои силы, – возвращают детей в детские дома. Моя подруга из «Деловой России» ведет программу по спонсированию семей, усыновивших детей с тяжелыми отклонениями. Там идет полное финансирование и медицинских программ, и культурных, и всего. Пять лет уже длится программа. И семь семей из пятнадцати детей вернули, потому что просто не справились
Нам, кстати, показывали графики исследований, согласно которым очень маленький процент семей в принципе готов усыновить ребенка. А тем, кто готов, нужна поддержка не только в школе приемных родителей, но и дальше. Какие-то телефоны доверия, консультации, потому что трудностей действительно очень много.
И еще нужно учитывать, что чем старше ребенок, тем меньше у него шансов обрести семью. Во всем мире психологи сходятся в том, что усыновлять ребенка лучше до 15 месяцев. Потом начинаются необратимые процессы. Тотальная потеря доверия к миру и людям, растущая в геометрической прогрессии агрессия, страх, есть даже такое явление как псевдоаутизм. Поэтому вместе с ростом ребенка усыновление становится все маловероятнее не потому, что всем нужны маленькие, а потому что трудностей все больше и больше. Дети даже расти перестают. Физически. Они маленького роста. И это никак не объяснить, но с приходом в семью все дети начинают расти.
Я не берусь говорить, что у детей старшего возраста, которые сейчас в детских домах, нет шансов. Просто они очень пострадавшие. Особенно дети из коррекционных детских домов. Я видела их недавно. Если честно, это просто маленькие уголовники. И я считаю, что с ними уже ничего нельзя сделать. Можно только предотвратить становление такими еще маленьких детей.
Анфиса Калистратова, социальный психолог:
– До 2020 года у нас есть семь лет. Если учитывать то, что большое число отказов от детей происходит у молодых девушек, то нужно прямо завтра ввести в школах специальные уроки по семье. Сейчас этим девушкам по одиннадцать лет. Им нужно объяснить, не как выбирать полового партнера и предохраняться, а что такое семья, как выбирать мужа. Это не обязательно должна быть православная программа. Она может быть нейтральной, например, одной их тех, какие используют в своей работе семейные психологи.
Но у нас сейчас с детьми об этом всем никто не разговаривает, ни дома, ни в школе, нигде. Не принято это. У нас только страшилки ходят среди подростков: «Забеременеешь!» И страшилки сбываются. Но не каждая девушка способна взять на себя ответственность за судьбу ребенка. И государство предпочитает эту ответственность снимать. Да и само общество, врачи в роддоме, например, родители. Поэтому детям нужно объяснять, что такое семейные ценности, заставлять их задумываться не о том, как не забеременеть, а о том, какого, например, человека хотел бы ты видеть рядом с собой.
Другая важная проблема – это прослойка пьющих и, простите, низкоразвитых во всех отношениях людей. Как правило, это люди сами когда-то вышли из детского дома или из семьи, в которой отец или мать были детдомовцами. В любом случае это люди, у которых нарушены базовые программы. У животных заложено: «я родился, увидел утку, это моя мама, и я сам утка». Люди – существа социальные, у них такого нет. Людей этому нужно обучать. И если этому никто не учил, то происходит сбой. У детей из приютов нарушено «дыхание» с окружающим миром: беру, отдаю, беру, отдаю. Они по отношению к миру затаили дыхание. И научить их дышать очень трудно. Вот они рожают детей, как рожается, само собой, и отдают в детские дома. А выходцы из таких семей или из детских домов, рождают человека с искаженной программой.
Это замкнутый круг. И я не знаю, что делать с такими людьми. Стерилизация это не гуманно, в Европе вообще скажут, что это фашизм. Но и то, что делают эти люди – это преступление на уровне жизни. Но делают-то они это все, курят, пьют, рожают, – на автомате. Они не думают об этом. И рожают таких же людей. А те люди в свою очередь, делают то же самое, причем не важно, росли они в этой семье или в детском доме.
И такие семьи выгодны для многих структур, социальных служб и прочих. Эти институты поддерживают ущербность, без ущербных семей они просто не нужны, теряют деньги и работу. Даже медицина отчасти держится на этой прослойке. Поэтому я не думаю, что возможны какие-то коренные изменения.
