Система благотворительности делится на два больших сегмента. Один – заманчивый, но и грозящий серьезными крушениями – строится на грантах, корпоративных бюджетах и спонсорских деньгах. В условиях нынешнего кризиса его судьба в России на волоске: очень многим прежним спонсорам сейчас не до социальной ответственности – прокормить бы семью. Другой сегмент – это добровольчество. Любой человек, независимо от его благосостояния, может выкроить в месяц пару дней или хотя бы часов, и посвятить их безвозмездному деланию. Этого будет более чем достаточно… если добровольцев будут тысячи. О том, как привлечь и удержать волонтеров, и спасут ли они российскую благотворительность – мы спросили у руководителей крупных волонтерских проектов.
Радость от нерадостного
|
Первейший стимул любого добровольца – чувство морального удовлетворения. Казалось бы, мало удовольствия ехать встречать на вокзале в 4 утра маму с тяжело больным ребенком из дальней провинции. Но без сопровождающего маме с ребенком никак не добраться до больницы.
А с утра пораньше идти на станцию переливания крови, где далеко не все продумано для удобства доноров, а персонал и обругать, бывает, может, и чувствовать себя там этаким «бидоном с красной жидкостью, в котором краны открыли, пол-литра вылили»? Но ведь не каждый день спасаешь чью-то жизнь, а, может быть, даже три, если сдаешь цельную кровь, которую потом разделят на компоненты и перельют разным пациентам.
Приятно ли возиться с грязными, оборванными бездомными, подходить к валяющемуся пьяному или больному бомжу на вокзале и спрашивать, жив ли он и чем ему помочь? Но зато в ответ из темного угла можно услышать хриплое «спасибо».
Однако, не всегда человек, делающий доброе дело, может услышать даже такое слово благодарности. Доноры никогда не видят своих реципиентов. Старики в интернатах могут быть капризными и всегда всем недовольными. А часть волонтеров вообще выполняет функции, никак не связанные с общением с людьми – например, собирает компьютеры, занимается организационной работой, разбирает вещи на складах. Откуда же тогда черпать силы?
«Должна быть система поощрения, – уверена директор благотворительного фонда помощи детям-сиротам «Здесь и сейчас» Татьяна Тульчинская, – в первую очередь, морального. Начиная от каких-то формальных вещей: членство в каком-то там клубе, маленькие презенты, грамоты – все, что угодно. Каждая организация по-своему своих волонтеров любит».
Вот, например, инициативная группа «Доноры – детям» своих волонтеров любят очень. И сочувствуют им: ведь что они видят – только холодные стены отделения переливания. Кто скажет им спасибо? На День донора всем пришедшим сдать кровь «спасибо» говорила мисс Россия-2007 Ксения Суханова. А в новогодние дни голые крашеные стены украшают стенгазеты, нарисованные маленькими пациентами РДКБ. «Были акции «Стань донором – отобедай в «Дровах», или можно было в кино сходить. Может, они и не ходили, но людям было приятно получить такой знак благодарности, – рассказывает координатор «Доноров – детям» Екатерина Чистякова. – Значки, наклейки, всякие копеечные сувениры тоже очень востребованы».
Члены группы помощи бездомным «Люди вокзалов» подарки дарят друг другу сами. На праздники, которые часто отмечают вместе. «Одна из важнейших мотиваций у наших добровольцев, – рассказывает диакон Федор Котрелев, руководитель группы – это чувство причастности к обществу себе подобных молодых людей. У нас регулярно происходят встречи – чаще на природе, иногда у кого-нибудь дома, где мы веселимся, пьем вино, поем песни, играем в разные игры и общаемся».
А вот в команде «Мурзиков», опекающей более 5000 детей-сирот в почти сотне детдомов, такой традиции нет, не прижилась. «В начале нашей деятельности, – вспоминает руководитель «Мурзиков» Герман Пятов, – мы иногда вместе собирались, выпивали, общались. Уже лет пять такого нет. У нас все трудоголики. Мне проще людей мотивировать, сказав, что надо поехать за 500 километров куда-то в детский дом. А «давайте посидим, пообщаемся, выпьем» – с ними это не проходит». Какие же тогда здесь бонусы? Может быть, взрослому серьезному много работающему человеку просто прикольно называться «мурзиком»…
Кризис делу не помеха?
На западе благотворительность на сегодняшний день развита лучше, чем в России. Во-первых, там не было периода монополизации социальной сферы государством, как это было в Советском союзе, а во-вторых, уверена Татьяна Тульчинская, это напрямую связано с уровнем жизни. «Человек сначала должен удовлетворить свои потребности, и тогда у него освобождается чуть-чуть времени, кусочек сознания и немного денег, и он уже начинает думать про что-то другое» – говорит она. Но оттока добровольческих сил в условиях кризиса не прогнозирует: «Если человек волонтерит, к примеру, уже пять лет, то его финансовый кризис не остановит. Он уже понимает: чтобы помогать другим, не обязательно вносить деньги».
А православный психолог и психотерапевт, научный сотрудник Центра экстренной психологической помощи МГППУ Андрей Фомин предполагает, что в результате кризиса добровольцев будет даже больше. «Люди, которые окажутся вне сферы занятости, будут искать свое применение. Важно, чтобы человек не оказался изолированным – во время кризиса возникает большая необходимость в общении».
И если обратиться к новейшей истории России, то именно в годы перестройки возродилась идея социальной взаимопомощи. В первой некоммерческой благотворительной организации – созданном писателем Даниилом Граниным обществе «Милосердие», был случай: во время сортировки иностранной гумпомощи пенсионерам, волонтер-сортировщик… упала в голодный обморок. Оказалось, она сама едва сводила концы с концами, работая на предприятии коллапсирующего тогда ВПК, уже несколько месяцев не получая зарплаты. Многие ныне успешные благотворительные проекты возникли в кризисном 98-ом году – те же «мурзики», например.
«Очень простой принцип, – напоминает психолог Андрей Фомин, – если тебе плохо, найди того, кому еще хуже и начни ему помогать». В его психотерапевтической практике много примеров, когда люди справлялись с депрессией, со своими трудностями и неурядицами именно таким образом. Конечно, надо не забывать, что, отправляясь кому-то на помощь, надо идти именно помогать, а не решать свои проблемы за счет других.
Правда, пока заметного притока волонтеров в проекты не наблюдается. На сайте superjob.ru, где по просьбе клиентов портала год назад появился раздел «Волонтерство», от соискателей запросов на добровольческую деятельность вообще никогда не было. «А если посмотреть резюме, которые отправляют на вакансии этого раздела, – рассказывает ведущий аналитик исследовательского центра портала «Супрджоб» Валерия Чернецова, – то люди как-то не очень вчитываются. Они не вникают, что это работа без оплаты. И потом, поняв, конечно, отказываются».
Доброволец заменит всех?
«Если развивать добровольчество, благотворительность была бы просто непотопляемой, – уверен диакон Федор Котрелев. – По-настоящему, будущее благотворительности именно за такими системами, а не за большими спонсорскими проектами».
«В компаниях говорят – мы доставим груз через неделю по Москве – смеется Герман Пятов. – Мы же уезжаем за 400 километров и за день-два объезжаем всю область. Затраты при этом минимальны. Транспорт нам предоставляют бесплатно, но даже если бы мы платили за грузовик, это все равно не выливалось бы в ту цену, которую мне недавно насчитали. Наша логистика стоит 94 тысячи рублей в месяц, если она осуществляется профессионалами. У нас она осуществляется одной, сидящей вовсе не на такой зарплате, сотрудницей и командой «мурзиков».
Но есть и другой аспект. Екатерина Чистякова пишет в своем Интернет-дневнике: «Кризис понизит уровень жизни, но не отнимет главного. Никакой кризис не отнимет у меня людей, которых я люблю, и не лишит возможности быть донором крови. Но я очень боюсь, что в больнице придется принимать непростые решения. Что придется выбирать, кому мы можем помочь, а кому – нет. Понятно, что мы сможем обойтись без издания просветительских книжек для пациентов и их родителей. Мы сможем обойтись без развлечений для детей и без проведения российской онкоолимпиады, хотя развлечения, как раз стоят совсем недорого. Но вот в последние пару лет у нас была возможность в самых тяжелых случаях пробовать новые дорогие лекарства. И вот теперь я боюсь, что возможности для развития из детской онкологии исчезнут.
И вот тогда получится, что кризис, именно кризис, а не рак, отнимет у кого-то самое главное, самое дорогое. Любимых людей. И боюсь, что нам придется смотреть на это и не иметь возможности помочь. Или, в целях сбережения собственных нервов, попросту сбежать из детской онкологии».
«Сбор средств и волонтерство – это разные вещи, – уверена Татьяна Тульчинская. – Поддержать в чем-то добровольцы смогут, но все равно они не смогут сделать того, что делается за деньги».
Именно поэтому важно не только участвовать в благотворительности лично, но и по мере сил поддерживать достойные проекты финансово. Речь совершенно необязательно идет о крупных спонсорских пожертвованиях. «Я думаю, бедным людям благотворить не менее важно, чем богатым – говорит председатель Комиссии по церковной социальной деятельности прот.Аркадий Шатов, комментируя запущенную недавно Комиссией, Свято-Димитриевским сестричеством и добровольческой службой «Милосердие» программу «Друзья милосердия», в рамках которой желающим предлагается в течении года ежемесячно жертвовать на ряд благотворительных проектов одну сотую своего дохода. – Во-первых, когда сказано, что богатому трудно войти в Царствие Небесное, речь не об уровне дохода, а об отношении, и жадный бедняк может погубить свою душу также, как и богач. А во-вторых, в период кризиса страдают все, не только богатые. А когда людям плохо – значит, им в первую очередь не хватает любви. Любовь же всегда достигается жертвой».
Александра ОБОЛОНКОВА
См. также: Предел для добрых дел
