Соратник Николая Алексеева
Князь Голицын родился в Париже.
Сейчас эти слова неминуемо связываются с эмиграцией первой волны. Но тогда, в 1847 году наши аристократы путешествовали по Европе безо всякой эмиграции и подолгу останавливались то в одной, а то в другой блистательной столице.
Окончил Четвертую московскую гимназию, затем Московский университет. Несмотря на родовитость, служил простым столоначальником в Московской Распорядительной думе – исполнительном органе Общей думы. Затем служил чиновником особых поручений Дворцовой конторы. То есть, жизнь узнавал не по книжкам.
В 1871 году Владимир Михайлович женился на двадцатилетней Софии Деляновой. Венчались в церкви Воскресения в Барашах.
Софья Николаевна происходила из известной семьи армянской интеллигенции, ее отец был директором Лазаревского института, а дядя – директором Императорской публичной библиотеки (а в недалеком будущем он – министр народного просвещения). Она была талантлива, богата и умна. Помогала супругу в делах, активно занималась благотворительностью и устраивала популярные рисовальные вечера (сама Софья Николаевна обучалась живописи у Валентина Серова).
Внук Голицыных Сергей Михайлович писал о ней: «Бабушка с большим умением и тактом вела беседу с гостями. И наверняка тот, кто являлся к ней впервые, уходил очарованный ее обхождением, ее умом, ее приветливостью, ну а тот, кто приходил к ней постоянно, тот просто любил ее и восхищался ею».
Это была счастливая и, можно сказать, идеальная семья.
В 1883 году князь Владимир Голицын принимает высокое назначение. Он становится вице-губернатором Москвы. Дело идет неплохо, и в 1887 году он уже московский губернатор. Именно в это время городским хозяйством заведует Николай Алексеев. Они составляют неплохую пару – оба деловые, умные, порядочные, энергичные. Оба, что называется, душой болеют за Москву.
Увы, в 1893 году Алексеев погибает от пули сумасшедшего посетителя. Некоторое время городским хозяйством занимается Константин Рукавишников, выходец из богатого нижегородского рода. Упрекнуть его не в чем, но и звезд с неба не хватал. О нем очень удачно сказал Амфитеатров: «Будь он головой до Алексеева им бы не нахвалились, но послеалексеевским требованиям он, при всей своей несомненной добросовестности, удовлетворить не сумел».
Историк Владимир Герье назвал это время «эпохой тихого и спокойного преуспевания городского хозяйства».
В 1897 году – новые выборы городского головы. Алексеева уже нет. Но есть Голицын, образ которого пусть в меньшей степени, но тоже связан с тем недавним временем счастливых перемен. И его выбирают, притом выбирают с триумфом – 101 голос против четырех.
Трамвай, электростанции и метрополитен
Думцы не прогадали. Новый голова во многом руководствовался теми планами, которые были у Николая Александровича, и о которых он прекрасно знал. Город опять приступает к созданию муниципальных коммерческих предприятий, которые приобретают у частных компаний важные объекты инфраструктуры. В первую очередь, конную железную дорогу. Только скупив все линии, ранее принадлежавшие нескольким владельцам, стало возможным создать на их базе единую сеть электрического трамвая.
Все случилось практически молниеносно, и уже в 1899 году по городу покатил первый трамвай. Он сразу же очаровал москвичей. «Московские ведомости» сообщали: «По всему пути, на протяжении 2,2 версты, стоял народ, с любопытством смотревший на движение электрического трамвая. Движение трамвая было плавное, скорое и почти без всякого шума; по желанию трамвай с поворотом рычага мгновенно останавливался…
Все находившиеся в вагонах воочию убедились в преимуществах электрической тяги пред конной; со всех сторон высказывались пожелания, чтобы Москва поскорее покрылась сетью электрических трамваев».
Строятся новые электростанции, и на московских улицах загораются электрические фонари. С интервалом в один год открываются три новых вокзала – Павелецкий, Рижский (он тогда назывался Виндавским) и Савеловский. Капитально перестраивается Курский.
По предложению Владимира Михайловича на Миусской площади соорудили мужское и женское начальные училища на 600 человек. Открыли глазную больницу имени Алексеева, детскую Морозовскую больницу, убежище для неизлечимо больных в память священного коронования.
При Голицыне навели наконец-то порядок в Старо-Екатерининской больнице. Персоналу, в частности, предписывалось дезинфицировать матрасы и подушки после каждого больного, выдавать пациентам «вымытые халаты», а врачам – «спрашивать лично больных о состоянии здоровья, а не ограничиваться опросом сестер милосердия и служащих при палатах».
Пущена первая очередь Москворецкого водопровода (до этого действовал только мытищинский водопровод).
Тогда же впервые задумались и о метро. Инженеры П.И.Балинский и Е.К.Кнорре в 1902 году выходят в думу с проектом сети железных дорог, часть из которых проходит над землей (67 километров), а часть под землей (16 километров).
Правда, предложение встретили в штыки. В первую очередь, Императорское археологическое общество. Ревнителям московской старины не понравилось, что трехэтажный Центральный вокзал искажает устоявшийся облик Красной площади. К тому же, для реализации проекта пришлось бы снести много ценных построек, и в том числе храмов.
В результате дума вынесла решение: «Господину Балинскому в его домогательствах отказать».
Не обошлось без курьеза. На Московский главпочтамт пришло письмо из Лондона. Адрес написан неразборчиво, но четко читается: Metropolitan. Слово «метрополитен» тогда было у всех на слуху. Письмо сразу направили в думу. Там вскрыли конверт и ужаснулись. Это было послание митрополиту Московскому и Коломенскому Владимиру от архиепископа Кентерберийского Фредерика Темпла. Митрополит по-английски – metropolitan.
Московская дума перлюстрирует почту Его Высокопреосвещенства! Невообразимый скандал. Но каким-то образом дело замяли.
Князь Голицын был мягок, галантен, прекрасно образован и воспитан. С легкостью очаровывал дам, они называли его «наше красное солнышко». А мужчины говорили про него: «наш князь».
Его действительно любили. Но не все. Не испытывал симпатий к городскому голове генерал-губернатор, великий князь Сергей Александрович: слишком уж самостоятелен и либерален. Голицын, впрочем, отвечал ему взаимностью. Про обязательные визиты к дядюшке царя он говорил: «Мой ежемесячный прием микстуры».
Городской голова требует конституцию
Во второй половине 1905 года оживает политическая жизнь в стране. Это бурление подхватывает и Голицына. Он становится во главе оппозиционно настроенных думцев, они требуют, чтобы царь принял конституцию.
В результате Владимир Михайлович подал в отставку. Главной причиной стало убийство Николая Баумана. Князь отправил Николаю II телеграмму, в которой писал, что не может остаться головой в городе, где «совершаются казни без суда».
Приговором Московской городской думы «за заслуги в управлении городом в должности Московского городского Головы, а также за успехи в развитии общественного хозяйства и благотворительных учреждений» Голицыну присваивается звание Почетного гражданина города Москвы.
Его место в кресле городского головы занимает Николай Гучков – молодой предприниматель, человек новой формации. Он многим по душе. Особенно в восторге гласный думы, купец Николай Петрович Вешняков: «Он всегда отлично осведомлен, много понимает, не полезет в карман за словом, живой человек, а не чиновник… Куда способнее князя».
Голицын держал себя барином, а Гучков – «маленький сухой черноволосый живчик, так и брызжащий деятельностью и страстью, жестикулирующий, сыплящий словами, представлял из себя разительный контраст».
Правда, яркими самостоятельными делами Николай Иванович в должности головы не прославился. Развивал, улучшал, продолжал. Как одну из самых ярких вспышек его деятельности приводят приобретение для города Хамовнической усадьбы Толстого. Прошел всего лишь год со смерти знаменитого писателя, и безутешная вдова продала легендарную усадьбу за 125 тысяч рублей.
Голицын же занялся частной благотворительностью – председательствовал в совете Народному университету имени Шанявского, в комитете по управлению Политехническим музеем. Помогал приюту Общества попечения о неизлечимо больных. Основал фонд помощи пострадавшим в русско-японской войне. Финансировал строительство приюта для малолетних беспризорников. Был попечителем Третьяковской галереи.
* * *
После революции жизнь нашего героя продолжалась. Работал библиографом в отделе народного образования Богородицка, уездного городка Тульской губернии. Его то арестовывали и сажали, то выпускали обратно.
Запретили жить в Москве – пришлось уехать в Сергиев Посад, а затем в Дмитров. Но даже там он не утрачивал достоинства. Внук Владимира Михайловича вспоминал: «Летом мы обедали на террасе, примыкавшей к дому… и дедушка занимал за столом главное место. Он был во всем педант и, наверное, по его желанию массивная граненая солонка старого стекла никогда не убиралась со стола…
Пунктуальность дедушки проявлялась и в том, как он каждый день проверял по радио свои часы… Как сейчас вижу дедушку, сидящим против двери в нашей средней комнате, и вперившего глаза с луковицу карманных часов, зажатых в кулаке на коленях. Другой рукой он постукивает ногтем по циферблату, а нас, детей, выгоняют из комнаты, чтобы не мешали слушать сигналы точного времени».
Хотя, казалось бы, куда он мог теперь-то опоздать?
В Дмитрове Голицын и скончался, 29 февраля тридцать второго, високосного года. Там же был и похоронен, на кладбище в селе Подлипичье.
Село впоследствии вошло в состав Дмитрова. Могилу не найти. Трамваи в Москве ездят. Свет горит.
