Евгений Спирица, основатель Международного центра детекции лжи и профайлинга (ICDS), рассказал о лжи с научной точки зрения и раскрыл некоторые секреты ее распознавания.
Отелло промахнулся
— Вы занимаетесь распознаванием лжи. Есть какие-то признаки, по которым можно сразу сказать: он мне врет?
— Такой верный признак был только у одного героя — Пиноккио: когда он врал, у него отрастал нос. На самом деле все лгут по-разному.
Нет ни одного явного признака лжи, иначе разоблачать ее было бы очень легко.
Но наш организм всегда реагирует на собственную ложь. А Бог лишил нас возможности управлять своей вегетативной нервной системой и своими эмоциями — с этими проявлениями и работают верификаторы.
Ученые-нейрофизиологи недавно открыли, что в момент, когда человек лжет, у него включается «детектор ошибок» — это, совсем примитивно говоря, петля нейронов в коре головного мозга. Если человеку, который скрывает информацию, начать задавать вопросы-стимулы, «детектор ошибок» будет заставлять его организм по-другому функционировать: он начнет по-другому дышать, двигаться, по-другому воспринимать стимулы из окружающего мира, у него начинает выделяться большое количество адреналина.
— Но ведь человек может не лгать, а просто волноваться во время проверки, и у него будет выделяться тот же самый адреналин…
— Адреналин тот же самый, а невербальное поведение и речевые проявления будут другие. Его детектор ошибок не будет задействован, человек будет по-другому волноваться.
Ложь всегда порождает страх, но не просто страх — а страх разоблачения.
У просто страха есть свои невербальные признаки, у страха разоблачения — свои.
Вот, например, посадка непричастного (не скрывающего информацию) человека, которому просто страшно: он находится в черепашьей позиции, сжимается, боится дистанцироваться. А причастный человек, который испытывает страх разоблачения, сидит, дистанцируясь от вас, откинувшись назад. У него может проявляться телесная асимметрия — причастные лица часто сидят в очень неудобной позе.
Верификатор должен уметь различать эти два разных страха. В детекции лжи есть такое понятие — ошибка Отелло. Помните, Дездемона испугалась Отелло, он увидел страх на ее лице и решил, что это признак вины. Поскольку он не был верификатором, он совершил так называемую ошибку первого порядка — не отличил один страх от другого.
Изучайте невербальные сигналы
— Мы знаем про распознавание лжи с помощью специального инструмента — детектора лжи, или полиграфа. У вас какой-то другой метод?
— Мы занимаемся невербальной, безинструментальной детекцией лжи. То, что происходит у человека внутри, всегда проявляется у него на лице, в его теле.
Любой человек постоянно подает невербальные сигналы — микровыражения, жесты. К сожалению, без специальных знаний не всегда можно сказать, что они означают.
Американский психолог Пол Экман, автор книги «Психология лжи», ставя эксперименты, изучал, как люди лгут, какие признаки у них проявляются, что происходит с мышцами лица, какие возникают изменения в жестикуляции. Его исследования позволили разработать специальные модели верификации лжи, которые используются сейчас в силовые структурах ФБР, ЦРУ, АНБ, в службах безопасности таможни, в досмотровых службах аэропортов. В знаменитом сериале «Обмани меня» Пол Экман был одним из главных консультантов.
У нас тоже проводились подобные исследования, этим занималась 30-я лаборатория КГБ. Там работали потрясающие люди, уникальные ученые.
Мы опираемся на эти исследования. Главное, чем мы занимаемся во время детекции лжи, – проводим опросное интервью, изучаем структуру опыта человека, сидящего напротив нас: как он мыслит, как он чувствует, как видит ситуацию. Не то, что он говорит, а как он это делает, как он перерабатывает информацию.
Мы понимаем, какой человек в норме, и, поняв это, можем определить, говорит человек правду или нет. Потому что, когда человек говорит неправду, он отклоняется от нормы. Еще раз повторю: нет ни одного верного признака лжи, но есть изменение невербального поведения.
Где требуются верификаторы
— А с кем и как вы работаете?
— Нас приглашают на крупные кражи. Самая распространенная ситуация — частная фирма, из офиса пропали деньги. Обращение в правоохранительные органы — это долгая правовая процедура, деньги могут исчезнуть, лучше искать по горячим следам. Приглашают нас.
Мы беседуем с сотрудниками, находим, кто это сделал или кто был наводчиком. Фиксируем наше исследование. Дальше владелец фирмы сам решает, что делать с этим человеком. Иногда сдает его правоохранительным органам. Бывает, что вопрос решается на месте, без полиции — человек возвращает украденное, его прощают.
Правоохранительные органы пользуются результатами наших исследований, к нам нередко обращаются сотрудники полиции. Но в основном мы работаем с бизнесом.
Нас приглашают во время кадровых проверок – когда собеседование проходят соискатели высоких должностей. Во время совершения коммерческих сделок, при покупке бизнеса. Мы работали с силовыми антитеррористическими структурами — это связано с разработкой моделей по борьбе с терроризмом. Например, демонстрировали им новую техническую модель инструментального профайлинга, которая позволяет среди гражданских лиц выявить террориста в толпе.
Вообще же наша основная задача — отделить причастных людей от непричастных. И сделать так, чтобы непричастные люди не пострадали.
— Вы поняли, что человек причастен, — дальше вы начинаете его раскручивать, чтобы он признался?
— Слово «раскручивать» мне не очень нравится. Естественно, для нас важно получить признание от этого человека. Тогда мы можем помочь заказчику вернуть похищенное и, главное, вытащить человека из той проблемы, в которой он оказался.
Ведь кражей он пытался решить какую-то свою проблему. Нередко для человека достаточно, что мы ему говорим: если ты положишь деньги на место, мы тебе покажем, как твою проблему решить другим способом. И в большинстве случаев люди возвращают деньги, а мы помогаем им найти выход из их сложной ситуации.
Если человек все время прикасается к себе, он волнуется
— Хочется и непрофессионалам понимать, когда их обманывают. Вот тот же синдром Пиноккио — я неоднократно слышала, что если человек во время разговора прикоснулся к носу, то он врет…
— И меня часто спрашивают: «Евгений, я вот был на переговорах, и там был человек, который три раза дотронулся до носа. Это что?» Я говорю: «Это всего лишь трижды дотронулся до носа. Это ничего. Может, у него нос чешется».
Да, чем выше уровень стресса, тем больше прикосновений к себе совершает человек, это так.
Но это только говорит об уровне стресса, о том, что информация для человека значима. Прикосновения — это так называемые жесты-адаптеры. К этим жестам мы прибегаем, когда пытаемся вернуть себе спокойствие. Вспомните, когда в детстве маленьким детям плохо, они ударились или им страшно, что они делают? Они бегут к маме с папой, те их берут на руки, обнимают.
Мы взрослеем, мам с папой рядом нет. А прикосновение к коже (кожа является очень важным рецептором!) блокирует выделение адреналина, успокаивает.
— А есть ли какие-то изменения в речи, по которым можно заподозрить говорящего во лжи?
— Ну, например, когда человек лжет, он делает паузу перед ответом. Почему? Наше правое полушарие отвечает за образы, за эмоции, за опыт. Если я попрошу вас сейчас вспомнить какое-то событие, вы будете это делать с помощью правого полушария. Но если я попрошу вас описать это событие научно, вы перейдете в левое полушарие, которое отвечает за анализ, за логику, за оценку информации.
Ложь — это всегда левополушарное проявление, потому что без анализа ситуации ты не можешь лгать, ты должен проанализировать, что известно собеседнику, как тебе не выдать себя и т. п. Поэтому, когда человек говорит неправду, он переходит на левое полушарие. И речь в этот момент становится логической, структурированной, не эмоциональной, в ней появляется больше глаголов: я встал, позвонил и т. п.
Но за образами, за опытом при этом человек вынужден обращаться к своему правому полушарию! И при переходе с одного полушария на другое возникает пауза.
Кстати, лгущий человек нередко после сказанного внимательно смотрит на собеседника — для того чтобы понять, верят ему или нет.
Также есть такая вещь, как фальшивые эмоции. Было проведено много исследований — какие мышцы лица при каких эмоциях задействованы. При верификации лжи помогают так называемые признаки фальшивых эмоций.
Например, если вы видите сдвинутые брови и поджатые губы, а человек говорит о любви к вам, стоит усомниться в искренности его слов.
Или человек выражает удивление, но, если в губах у него напряжение, губы сомкнуты или оттянуты назад, скорее всего, его удивление фальшивое.
Также если при выражении радости мышцы вокруг глаз и брови напряжены, напряжены скулы и мышцы нижней челюсти, то, возможно, человек совсем не рад. Но, повторюсь, мы верифицируем ложь по совокупным признакам, и неспециалисту лучше не брать на себя смелость утверждать, что тот или иной человек врет.
Тщеславие — любимый грех верификатора
— Все ли люди испытывают страх разоблачения?
— Большинство. Но есть исключения. Однажды я проводил проверку молодого человека. Он вел себя потрясающе, держался великолепно. Наша беседа длилась полтора часа, и зацепиться было не за что.
В конце беседы я ему сказал: «Вы знаете, я вам верю». И тут у него на лице на мгновение появилась улыбка презрения. Причем заметил я ее, когда просматривал запись беседы.
И это позволило мне сделать вывод о его причастности. Понимаете, непричастный человек в этой ситуации испытал бы облегчение и радость. А тут было написано: ну, я тебя сделал. Он не смог удержать свои эмоции. Тщеславие — любимый грех верификатора.
Некоторые люди, когда лгут, испытывают не муки совести, не страх разоблачения — а восторг надувательства. Таких людей можно поймать только на тщеславии.
— Есть ли идеальные лжецы, которых невозможно разоблачить?
— Да, это хорошие актеры. Лучший способ противодействия полиграфу — это система Станиславского. Но большинству людей это неподвластно. Даже если вам кажется, что вы верите в то, что говорите, у вас нет опыта этой ситуации, и при правильно заданных вопросах вы дадите ошибку.
– А чем фантазия отличается от лжи?
— В фантазии нет деструктивного умысла. Вспомните рассказ Носова «Фантазеры», там есть четкий критерий: мальчишки фантазировали, и вот к ним приходит еще один мальчик и говорит: что вы тут просто так фантазируете, вот я это делал с пользой — украл банку варенья, съел, а губы спящей сестре намазал, и все подумали, что это она. И они на это ему сказали: э нет, ты не фантазер, ты обманщик.
Дети часто придумывают что-то безо всякого деструктивного умысла — это игра, это форма деятельности, это способ развития мозга, очень важный и необходимый.
Полиграф «может» ошибаться
— Сейчас стали распространены проверки на детекторе лжи, или полиграфе: во время судебного следствия, да и в бытовых ситуациях. Как полиграф отличает правду от лжи?
— Полиграф — это прибор, который фиксирует не ложь и правду, а реакции организма. В отличие от невербальной детекции при проверке на полиграфе главное — изменения физиологических реакций.
Когда человек испытывает стресс, его дыхание становится более глубоким, по-другому начинает биться сердце, у него меняется потоотделение, светопроводимость кожи, происходит изменение кожно-гальванической реакции — все это фиксирует полиграф.
Но опять же состояние стресса — это еще не показатель лжи. Ученые обратили внимание, что, если создать установку безопасности, человек, который не совершал преступления, человек непричастный, адаптируется к процедуре полиграфной проверки за десять минут. Даже если это человек тревожно-мнительный, даже если ему вначале очень страшно.
А у причастного человека работает «детектор ошибок», и при правильно заданном вопросе он все равно даст определенную реакцию.
Вся проблема в том, что тут очень важна профессиональная работа полиграфолога, который должен уметь правильно задавать вопросы и распознавать эти реакции — а это не так просто!
К сожалению, сейчас грамотных полиграфологов очень мало.
— Получается, при проверке на детекторе лжи возможны ошибки?
— Да. Во-первых, из-за низкого уровня подготовки специалистов. Как-то я беседовал с человеком, который проводит полиграфную проверку в течение 20 минут — это нарушает все требования процедуры! И второе — «коммерческая составляющая»: будешь платить деньги — дам нужное заключение — некоторые полиграфологи (я не обобщаю ни в коем случае!) могут использовать такие методы.
Так что в суде я бы лично отказался проходить проверку на детекторе лжи.
Главное состояние верификатора — эмпатия
— Вы сказали, что нельзя заниматься детекцией лжи и не быть верующим человеком. Почему?
— Нельзя заниматься детекцией лжи, не принимая человека.
Ты не имеешь права осуждать. Иначе, если ты захочешь увидеть ложь, ты ее всегда увидишь. А ты должен быть наблюдателем. Главное состояние верификатора — эмпатия. Ты не судишь человека, ты изучаешь структуру его опыта. И в этот момент у тебя не должно быть никакой уничижительной позиции.
В нашем университете мы каждому своему слушателю мы говорим: наш главный принцип, как в известной песне All you need is love. Все мы нуждаемся в любви, а причастные люди еще больше нуждаются в ней.
Если ты не будешь сочувствовать причастному человеку, ты не получишь от него самого главного — признания.
Мы учим людей наблюдательной позиции. Позиции, что перед тобой вселенная, и ты должен всего лишь убедить человека сказать правду.
— В личной жизни вам не мешает, что вы видите ложь?
— Нет. Давайте представим ситуацию: я вижу, что мой близкий человек меня в чем-то обманывает. Но я живу по принципу: нет поражения, есть обратная связь. И это для меня повод понять, что я сделал не так, почему ему нужно меня обманывать? Как я могу исправить ситуацию?
Я не слушаю слова. Я слушаю причину, по которой человек их сказал.
Например, женщина на девятом месяце беременности спрашивает мужа: я у тебя красивая? Давайте положим руку на сердце: на девятом месяце беременности женщина не фотомодель, не Клава Шиффер. Но муж ее любит, для него она самая прекрасная женщина на свете, и, если он говорит «конечно!» — он здесь лжет или нет? Он наделяет свои слова главным смыслом — «ол ю нид из лав». И отсюда это уже не ложь. Это его правда. И это ее правда.
Я могу описать ложь, структурировать ее, понять, как она проявляется у человека. Но я не могу описать правду. Эта тема, на мой взгляд, имеет божественные механизмы.
— Если все научатся легко распознавать ложь, не будет ли это опасно для человечества?
— Я еще раз хочу сказать: тут очень важно такое понятие, как эмпатия, принятие другого человека.
Не каждый может быть верификатором. Одними технологиями тут не обойдешься.
У меня друг прошел у нас обучение. И начал эти знания использовать на своем персонале. И вдруг персонал от него побежал. Он приходит ко мне: что же делать? А я ему говорю: ты подумай, приятно ли людям, когда их постоянно раздевают?
Ты начал видеть тонкие вещи: например, что мужчина смущается или женщина как-то неправильно поступает, потому что у нее личные мотивы, или вот этому человеку от тебя нужны только деньги, — но ты не прощаешь их, а вытаскиваешь их пороки. Итог какой? Они уходят от тебя. Этого не было бы, если бы ты, видя все, принимал их и прощал.
— Вам не страшно владеть такими эффективными инструментами?
— Наша основная задача — понять, скрывает ли информацию человек, который сидит напротив тебя. Мы изучаем ложь с научной точки зрения, мы — ученые.
При этом я хорошо помню, что «тщеславие — мой самый любимый грех». Если я скажу: о, я одного нашел, второго, третьего — я великий!..
Со мной был такой опыт. Когда мне показалось, что я уже вижу всех насквозь, Господь меня очень хорошо поставил на место.
Я понимаю, что это очень опасная вещь. Именно поэтому я стараюсь делать все возможное, чтобы люди, которые обращаются к нам, были защищены, защищены тем, что «мы все нуждаемся в любви». Только тогда ты будешь эффективен.
