Вера Дробинская, детский врач из Астрахани, самая известная в России «женщина-опекун», усыновившая 7 детей с тяжелыми диагнозами:
– Прочитала не так давно всякие мысли идеологов семейного устройства, а также прочитала эти идеи по поводу новых форм проверки будущих приемных родителей и озадачилась. Все высказывались по поводу тестирования психологами и строительными фирмами – на предмет устройства психики и нашего жилья для приема деток из детдомов.
Я вот решила высказаться. После 16 с половиной лет моего опекунского стажа прихожу к выводу, что самое худшее – отсутствие какой бы то ни было правовой защиты семьи опекунов.
Вы стали опекуном. Что это значит? А это значит, что в любой момент в ваш дом могут прийти культурно или ввалиться по-хамски кто угодно – опека, администрация, журналисты, соседи, так называемые кровные родственники – и при этом никогда никакая полиция или прокуратура или суд вас не защитят.
Вам будут на малейшие волевые движения угрожать забрать детей – вы ничего не сможете против этого сделать. Ребенок будет плакать и цепляться за вас? – не поможет. Захотят забрать – заберут.
У кровных тоже так бывает – но для этого нужен хоть какой-то «сигнал». Для нас – никакого повода не надо. Много-много лет я сплю в верхней одежде. Привычка. Потому что не раз просыпалась в половине восьмого утра, после пары часов нервного сна, видя около лица (я спала на полу) чьи-то офигенно дорогие сапоги с уличной грязью, а чуть выше – норковую шубу….опека изволили пожаловать.
Почему не стучите? – А мы не обязаны. – И так далее. Защититься невозможно. Никак.
Помню, как я с трудом уложила детей на послеобеденный сон и сама задремала – в окно вижу дорогую черную тойоту с опекой около моего дома, а чуть позже дверь распахивается опять без стука – они приперли ко мне вице-губернатора показать, какой у меня срач.
Мужик был вежливый, в дом не зашел. Опека была расстроена.
Помню, как мне звонят – вы дома? «Не дома» – нельзя сказать. Тут же рванут детей забирать. Не важно, за что. Так просто. Чтоб под ногами не мешалась. «Я дома». Они – мы едем к вам с Астаховым. За десять минут нереально дом убрать. Вот как были, так и принимали уполномоченного всея Руси.
Мало того – их фотограф нафоткал наш дом без спроса и вывесил у себя в интернете – мол, вот она какая грязная вся и неприбранная. Защититься невозможно. Никак.
Помню, как вечером в субботу ко мне заявился один следователь со своей подвыпившей подругой и с дамой из опеки – мы должны осмотреть ваш дом. Ей-Богу, не вру! Подруга висела у него на шее и шептала ему что-то в ухо. Справедливости ради – он потом больше нигде не появлялся. Помню, как ко мне ходили так называемые кровные родственники одного ребенка – в половине десятого вечера они заваливали в дом с фотоаппаратами и фотографировали все подряд – у вас же семейный детский дом, и мы имеем право видеть нашего сына.
Эти «настоящие» бросили своего сына умирать и просили медсестер сделать ему укол, чтоб он умер и не мучился….и девять лет спустя суд решил вернуть его им. Судья областного суда сказала мне с издевкой – да, я знаю, они плохие родители….но ВЫ ему уже никто и защитить его ВЫ никак не сможете.
Никакой правовой защиты для нас нет. Понимания ситуации не найти. Возвращение к био считается наилучшим вариантом многими идеологами семейного устройства. Приемные семьи считаются эрзацем, вторым сортом, недосемьей….психологи предлагают сопровождение при общении с родственниками, которые в свое время оказались несостоятельными или были вообще жестокими. Каждая мелюзга ехидничает и угрожает – а вот заберем…
Почему это плохо? Потому что этим детям для восстановления нужна незыблемость дома и семьи, нужно надежное и конкретное постоянство. И этого нет.
Нет гарантий, что не найдется умник, плюющий на всю эту сложную и нежную интимную систему связей, с трудом выстроенных, и не начнет процесс по изъятию. Против которого мы беззащитны.
Почему я пишу «изъятию»? Потому что они так пишут, считая дитя вещью.
Почему это плохо? А какая может быть реабилитация или социализация при таком раскладе? Что должна чувствовать семья и опекун при таком? А то, что я у одной приемной мамы прочитала – я запретила себе любить этого ребенка, потому что думала, что вдруг придется с ним расстаться. Навсегда.
Это перечеркивает все, для чего приемная семья создается.
Да что говорить – у нас не только нет юридического определения понятия «приемная семья», но даже и просто «семья» – нету.
А опекун возникает не на пустом месте, а там, где кровные не справились с задачей. И ему предстоит не просто держать у себя ребенка, а заново все выстраивать, что порушено, исцелять и вызывать к жизни.
Вера Дробинская: «Мои дети себя как инвалидов не воспринимают»
