Ювенальная юстиция, делающая в России первые шаги, уже имеет немало противников, которые, в частности, считают, что введение специализированных судов для несовершеннолетних неизбежно уничтожит заповедь о почитании родителей. В качестве примера они приводят США, где дети подают в суд на родителей. Это всем известно, только действительно ли ювенальная юстиция в том повинна? Прежде чем в чем-то обвинять юридическую новацию, мы решили разобраться, что это такое. О сути и принципах ювенальной юстиции корреспонденту «Милосердия.ru» рассказал профессор кафедры криминологии Московского университета МВД РФ, доктор юридических наук Юрий Евгеньевич ПУДОВОЧКИН
— Юрий Евгеньевич, что такое ювенальная юстиция?
— Расхожее представление о ювенальной юстиции только как о деятельности специализированных судов над несовершеннолетними (или для несовершеннолетних) неверно.
На самом деле ювенальная юстиция – это широкая социально-правовая практика, помимо собственно правосудия для несовершеннолетних включающая в себя:
Первых, уже осужденных, надо поддержать, чтобы предупредить вторичную криминализацию, рецидив, а пострадавших – чтобы не допустить вторичной виктимизации (превращения человека в жертву). Социально-правовая защита несовершеннолетних жертв не менее, а может быть и более важна в системе ювенальной юстиции. Система правосудия ведь жертвами у нас вообще раньше не занималась. Пожалуй, только врачи оказывали необходимую медицинскую помощь, но никто не помогал им справиться с полученной душевной травмой, порой очень тяжелой; никто не задумывался серьезно о компенсации причиненного вреда. Если на заре государственности преступление рассматривалось как конфликт преступника и жертвы (в «Русской правде» оно называлось «обидой»), то к XVII-XVIII векам сложилось отношение к преступлению как к конфликту человека с государством. Это естественная эволюция, но в результате ее жертва оказалась вытеснена из системы правосудия. Правосудие она интересовала преимущественно с точки зрения возможных «свидетельских» показаний против преступника. Сегодня ситуация меняется, не случайно так актуальна сейчас идея восстановительного правосудия.
— Оно тоже относится к ювенальной юстиции?
— Под восстановительным правосудием в юриспруденции понимается особый способ разрешения уголовно-правового конфликта, основанный на примирении преступника и жертвы. Сегодня существует более ста разных примирительных программ. Такое примирение необходимо всегда. Но если по преступлениям небольшой или средней тяжести оно может заменить уголовное наказание, то по тяжким и особо тяжким преступлениям примирение происходит не вместо наказания, а вместе с ним. Уголовное наказание исчерпывает конфликт человека с государством, но не конфликт сторон, непосредственных участников преступления – преступника и его жертвы. В ряде стран примирительные процедуры реализуются во время отбывания наказания: устраиваются встречи заключенного с жертвой, для осужденных за убийство – с родственниками покойного, проводится комплекс специальных мероприятий, направленных на возмещение вреда, а также реабилитацию. Особенно нуждаются в таких процедурах несовершеннолетние преступники и жертвы преступлений. Восстановительное правосудие – неотъемлемая часть ювенальной юстиции. Последняя основана на разумном балансе карательных элементов и элементов восстановительного правосудия.
— Если ювенальная юстиция признает карательные элементы, в чем ее новизна и необходимость? Закон и раньше был лояльнее к несовершеннолетним преступникам, чем к взрослым.
— Действительно, законодательство почти всегда устанавливало льготный режим ответственности для несовершеннолетних. Мы обращаемся к проблеме ювенальной юстиции, потому что существующая карательная модель правосудия себя исчерпала – это очевидно. Задача ювенальной юстиции сегодня – по возможности вывести несовершеннолетнего из сферы официальной системы правосудия. Знаете, как выглядит суд по делам несовершеннолетних? На здании суда нет государственной символики (флагов, гербов), судьи не облачены в специальные мантии, зал судебного заседания напоминает комнату переговоров. Никакого противопоставления сторон (прокурора и адвоката, подсудимого и судьи) – все сидят, условно говоря, за круглым столом и коллективно вырабатывают приемлемое решение судьбы подростка (а в некоторых странах в судах по делам несовершеннолетних подсудимый сидит рядом с судьей, причем на более высоком стуле, чтобы они глаза в глаза друг другу смотрели). Нет состязания прокурора и адвоката в красноречии – кто больше впечатлит судью? (А в Германии адвокаты вообще не допускаются в суд по делам несовершеннолетних). Здесь все вместе с юным правонарушителем решают общую задачу – пытаются ему помочь. Главное – несовершеннолетний не получает клейма преступника. Есть в криминологии теория стигматизации, которая объясняет происхождение преступности несовершеннолетних известной поговоркой «как вы лодку назовете, так она и поплывет». Если мы будем называть ребенка преступником, применять к нему все связанные с этим статусом процедуры, относиться к нему как к преступнику (то есть не такому, как все «нормальные» дети), общество (в первую очередь, детский коллектив) не воспримет его как «своего», и он будет себя чувствовать другим. Невозможность адаптироваться в коллективе сверстников с правопослушным поведением заставит подростка искать новое поле для самореализации. А поле это одно – уличная асоциальная компания, где почти наверняка произойдет вторичная криминализация подростка. Именно клеймо преступника (стигма) блокирует возможность адаптации и интеграции несовершеннолетнего в общество и часто приводит к рецидиву. Система ювенальной юстиции исключает стигматизацию. И еще ювенальная юстиция актуальна, так как сегодня уже очевидно, что предупреждение преступности – дело не только государства (как считалось раньше), но государства и общества. В странах Западной Европы и в США полицейские структуры все активнее привлекают общественные организации к решению проблемы социального контроля над преступностью. Полиция на современном Западе – не столько властный орган, сколько особого рода социальная служба. Потребность населения в безопасности обслуживается полицией с привлечением институтов гражданского общества. Это тоже одна из важных задач ювенальной юстиции – включить общественные организации в профилактику подростковой и противоподростковой преступности. Если общество через свои институты подключится к этой проблеме, проблема подростковой преступности перестанет быть для общества чужой, превратится из проблемы государства в проблему самого общества. Общество же, для которого эта проблема не чужая, не будет относиться к преступнику как к изгою, поможет ему привести свое поведение в соответствие с нормами, с законом.
— Но ведь именно этим занимались в колонии Макаренко и других воспитательно-трудовых колониях. Получается, что ювенальная юстиция появилась в России вскоре после революции?
— Ювенальная юстиция появилась в России до революции. Термина такого не было, но в 1910 году в России открылись первые суды по делам несовершеннолетних (а самый первый такой суд в мире появился в конце XIX века в США). К 1912 году суды для несовершеннолетних действовали в Харькове, Одессе, ряде других крупных городов, в Москве и Петербурге. В 1917 году их ликвидировали. Но это не значит, что была похоронена идея ювенальной юстиции. Созданные Декретом 1920 года комиссии по делам несовершеннолетних стали внесудебным органом защиты интересов несовершеннолетних в сфере уголовно-правовых отношений. В комиссии входили представители наркоматов юстиции, здравоохранения, просвещения, государственного призрения. По сути эти комиссии выполняли функции судов по делам несовершеннолетних, заменили их. На заседаниях комиссий решалось, передавать или не передавать дело о преступлении несовершеннолетнего в суд. Если приходили к выводу, что конфликт несовершеннолетнего с законом можно разрешить без участия суда, он разрешался. В качестве альтернативы уголовному наказанию предлагались различные медико-психолого-педагогические меры, в том числе и помещение в воспитательно-трудовые колонии вместо лишения свободы. Согласен с вами – эти колонии, как и сами комиссии по делам несовершеннолетних, можно назвать элементами ювенальной юстиции.
А в 1935 году вышло печально известное постановление об усилении борьбы с преступностью, по которому деятельность комиссий была свернута, возраст начала уголовной ответственности по некоторым преступлениям снижен до 12 лет с возможностью применения к несовершеннолетним всех видов наказаний вплоть до смертной казни. В таком виде наше законодательство просуществовало до конца 50-х годов. Потом для несовершеннолетних постепенно вновь был установлен льготный режим ответственности. Система льгот существует и сейчас. Сегодня из общего числа осужденных несовершеннолетних процентов 60 осуждены условно, 20-22 % – к реальному лишению свободы, около 13 % – к бесплатным общественно-полезным работам и процентов 7-10 – к штрафу. Кроме того, в некоторых случаях закон допускает альтернативы наказания. Это, во-первых, принудительные меры воспитательного воздействия – возложение обязанности возместить причиненный ущерб, принести извинения потерпевшему (по сути, это и есть начало примирения сторон), ограничение досуга несовершеннолетнего, установление особых требований к поведению. Все эти меры редко, но применяются. Вторая альтернатива наказанию – помещение подростка в специальные учебно-воспитательные заведения закрытого типа. Это не воспитательные колонии типа макаренковской, а школы или ПТУ, подчиняющиеся Министерству образования, со специальным воспитательным процессом, режимом. На мой взгляд, мера очень хорошая, но, к сожалению, редко применяемая. По двум причинам. Во-первых, из числа осужденных подростков 80% осуждены за тяжкие и особо тяжкие преступления, а эти учреждения по преимуществу предусмотрены для несовершеннолетних, совершивших преступления небольшой или средней тяжести. То есть структура подростковой преступности и подход судей к назначению наказания не позволяют применять эту меру чаще. А вторая причина банальная – таких учреждений в России практически нет. По некоторым официальным данным, их количество удовлетворяет потребности России не более чем на 5-7%.
— Юрий Евгеньевич, значит, введение ювенальной юстиции – не революционная мера, ломающая традиции и ставящая правосудие с ног на голову, но просто совершенствование юридических технологий?
— Абсолютно точно! Совершенствуется технология защиты прав несовершеннолетнего. Совершенствуется в русле развития всей судебной системы. В Концепции судебной реформы 1991 года прописана необходимость создания специализированных судов, в том числе и по делам несовершеннолетних. Не может судья быть специалистом во всех областях. Чтобы грамотно вести дело несовершеннолетнего, мало одних юридических знаний, необходимо также разбираться в подростковой психологии, особенностях переходного возраста. Пока в России судов по делам несовершеннолетних очень мало (есть, я знаю, в Ростове и Таганроге). Тем не менее, на необходимость специализации судей в рамках действующей судебной системы обращает внимание постановление Пленума Верховного суда Российской Федерации «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних» от 2000 года, в котором прямо указано, что дела о преступлениях несовершеннолетних должны рассматриваться наиболее опытными судьями, имеющими специальную психолого-педагогическую подготовку; и в качестве народных заседателей рекомендуется привлекать педагогов, психологов, ювенологов. За отсутствием ювенальных судов ювенологическое знание привносится в обычный суд.
— Некоторые противники ювенальной юстиции считают, что она уничтожит заповедь о почитании родителей. Приводят в пример Америку, где уже никого не удивляет, когда дети подают в суд на родителей. Ювенальная ли юстиция тому виной?
— Честно говоря, я удивлен. Да, в США дети подают в суд на родителей, причем известны случаи иска детей к родителям за то, что они их …родили – вынудили жить в мире, где есть войны, экологические катастрофы и прочие катаклизмы (правда, этот иск Верховный суд США отклонил). Но я впервые слышу, чтобы это связывали с ювенальной юстицией. Это проблемы семьи – не отдельно взятой, а института семьи! Причем говорить, на мой взгляд, надо не столько о кризисе семьи, сколько о кризисе государственной семейной политики. Никуда не деться – в постиндустриальном информационном обществе женщины имеют равные с мужчинами возможности реализоваться в экономической сфере, поэтому женщину сегодня не загонишь в рамки трех немецких «К»: церковь, дети, кухня. Наверное, и не надо. Но нельзя и принять бизнес-вумен как единственную модель женского успеха. Государство и общество должны поднять престиж женщины-матери. Чтобы у женщины, родившей или собирающейся родить ребенка, был выбор – работать или сидеть с малышом. И выбор в пользу ребенка не должен сопровождаться экономическим ущемлением. В некоторых странах успешно реализуются социальные программы поддержки матерей – женщины сидят дома с детьми, полностью сохраняя свою заработную плату. Пока же успешность ассоциируется только с карьерой, семья неизбежно и дальше будет «эволюционировать» в контрактный союз двух самостоятельных субъектов, у которых, возможно, есть дети. Из такой семьи уходят тепло, уют, привязанность. Падает и необходимый авторитет родителей у детей. Когда мать тратит на общение с ребенком 23 минуты чистого времени в сутки, о каком авторитете можно говорить? Вот где корни детских исков к родителям! Ювенальная юстиция тут вообще ни при чем.
— Но во всем мире сейчас наблюдается тенденция к ужесточению наказаний, в том числе и по отношению к несовершеннолетним. Значит ли это, что Запад разочаровался в ювенальной юстиции?
— Современное западное общество, действительно, постепенно в некоторой степени отходит от гуманизации уголовно-правовой политики в отношении несовершеннолетних. В 90-е годы XX века преступность несовершеннолетних на Западе не только возросла, но и существенно поменяла свою структуры, в первую очередь, за счет роста насильственных преступлений. О них подробно рассказывали по телевизору, в газетах, что сформировало соответствующее общественное мнение. Общество потребовало «навести порядок», и это вылилось в ужесточение законов об ответственности несовершеннолетних (в частности, в Великобритании и США повысили сроки наказания, расширили перечень преступлений, за которые подростки несут ответственность). Западные специалисты говорят о кризисе ювенальной юстиции, и этот кризис обусловил ужесточение законов в отношении несовершеннолетних. Но я убежден, что кризиса ювенальной юстиции нет. Всплеск подростковой преступности и увеличение в ней доли насильственных преступлений – результат других социальных, экономических, политических и культурных проблем. В том числе и семейных – эмоциональная холодность, отчужденность, безучастность родителей к интересам детей напрямую определяют подростковую преступность.
— Это относится и к России?
— Среди российских подростков, совершивших преступления, более трети росли в неполных семьях и почти все – в неблагополучных. Что касается структуры подростковой преступности, то в ней сохраняется высокий удельный вес краж (половина всех совершенных преступлений), но за последние восемь лет процент тяжких преступлений против личности (убийства, изнасилования, нанесения тяжкого вреда здоровью) от общего числа подростковых преступлений вырос с двух до пяти. Но для меня неутешительная статистика российской подростковой преступности – аргумент не против, а за ювенальную юстицию. Повторяю, это не только специальные судебные процедуры, но также профилактика и реабилитация. К сожалению, сегодня профилактикой подростковой преступности занимаются только органы внутренних дел. А по мнению большинства зарубежных и отечественных криминологов, профилактика – дело преимущественно семьи, школы, секций, кружков, общественных и религиозных организаций, то есть институтов гражданского общества. Сотрудники же органов внутренних дел должны пресекать и раскрывать преступления. Только комплексная ювенальная юстиция может стать эффективным средством борьбы с подростковой преступностью.
Беседовал Леонид ВИНОГРАДОВ
Cм. также: Удержать на краю
Подробнее о ювенальной юстиции смотрите сайт juvenilejustice.ru
