На белом коне
Валентина Осеева родилась в 1902 году в Киеве. Отец был инспектором элеватора, мать – газетный корректор. Но главное не это.
Родители Валентины Александровны были революционерами-романтиками. Они постоянно бегали по каким-то собраниям, явкам и митингам, их выслеживали жандармы, они то и дело переезжали из одного города в другой, заметали следы. И все это под мечтательные разговоры о наступлении светлого будущего для всех людей.
Валя, их слушая, тоже мечтала. Но еще больше девочка мечтала стать актрисой. Не забываем: речь идет об идеальной женщине, мечты о сцене входят в обязательную программу. Она даже поступила – уже при советской власти – на актерский факультет Киевского театрального института, но учебу не закончила: мятежное семейство в очередной раз сменило место дислокации.
А потом судьба выкидывает фортель. Родители расходятся, и мать Валентины Александровны (ее, кстати, звали Ариадна Леонидовна, она была отчасти греческих кровей) получает задание партии – воспитывать бывших беспризорниц в трудовой коммуне имени Клары Цеткин, рядом со станцией Подсолнечная нынешней Октябрьской железной дороги.
Валентина отправилась вместе с ней. И, оказавшись среди несчастных, заброшенных девчушек, о бэкграунде которых страшно было даже и подумать, она вдруг поняла, что настоящее ее призвание – воспитание.
Куда, ясное дело, и актерство тоже входит, какое ж воспитание без игры. Тем более что воспитанницы принадлежат к столь непростому контингенту.
Валентина Александровна получает самостоятельное назначение – в Москву, в спецприемник, открывшийся в Даниловском монастыре.
Должность ее звучит так: педагог-воспитательница-клубница.
Вскоре после этого она выходит замуж. По закону жанра будущий супруг должен приехать к своей суженой на прекрасном же белом коне. Именно так все и было.
Воспитанники Даниловского спецприемника устроили очередной бунт. Валентине Александровне удалось пробраться в комнату с телефоном и позвонить своему знакомому Сергею Хмелеву. Тот выпряг прямо на улице чью-то лошадь, приехал и подавил бунт. И сделал ей предложение. И они сочетались в советской конторе. А потом почти что сразу разошлись.
Мир грез для юных заключенных
Валентина Осеева не слишком переживала свой первый неудачный семейный опыт. Не сошлись характерами – ну и ладно. Впрочем, следуем помнить, что все это происходило в двадцатые годы, когда семейный союз вообще считался пережитком прошлого.
Даже те, у кого с этим делом складывалось превосходно, находили всякие альтернативные названия простому семейному счастью. Совершенно потрясающи слова, в которых Рита Устинович сообщает своему бывшему воздыхателю Павлу Корчагину о том, что она счастлива в семье (Николай Островский, «Как закалялась сталь»):
– У меня крошечная дочурка. У нее есть отец, большой мой приятель. Все мы втроем дружим, и трио это пока неразрывно.
Словом, Валентина Александровна еще больше концентрируется на работе. А работа у нее такая, что сколько ей внимания и времени ни уделяй, слишком много все равно не будет.
Валентина Осеева постоянно со своими воспитанницами. Главная задача воспитателя – сделать из них новых людей, полностью переформатировать эту систему. Но как? С помощью назидательных поучений?
Конечно же, так ничего не получится. И совершенно неожиданно у Валентины Александровны открывается талант придумщицы. Она сочиняет истории. Экспромтом. Одну за другой. В них участвуют и вымышленные люди, и сами воспитанницы и даже воспитательский персонал.
Закончилась история – началась новая. Эта закончилась – началась игра. Игры тоже придумывались экспромтом, они также перетекали одна в другую, составляя вместе с историями совершенно фантастическое креативное пространство, завораживающее, втягивающее, не выпускающее из себя.
Современные компьютерные миры по сравнению с ними – жалкий двумерный пасьянс, глючный и подтормаживающий. Потому что там все это и впрямь было частью реальности.
В какой-то момент подключался театр. Осеева, ясное дело, все пьесы сочиняла сама, а ставились они общими силами колонии. Не забываем про сказки – их Валентина Александровна тоже придумывала.
От рассказов колонисты, а по сути своей, маленькие заключенные, просто разум теряли. А секрет успеха был так прост, что даже странно, почему никто, кроме Осеевой, до этого не додумался.
Это были рассказы про них, про малолетних слушателей и слушательниц. Но только с другой судьбой.
«Мама высыпала на тарелку печенье. Бабушка весело зазвенела чашками. Вова и Миша уселись за стол».
«Жила-была девочка. И был у нее петушок. Встанет утром петушок, запоет: – Ку-ка-ре-ку! Доброе утро, хозяюшка».
«Жили-были в одном доме мальчик Ваня, девочка Таня, пес Барбос, утка Устинья и цыпленок Боська».
«Мама подарила Коле цветные карандаши».
Впрочем, ничего странного здесь нет. Не каждый умел так любить, как Осеева. А без любви, естественно, нельзя почувствовать нужную интонацию.
В Валентине Александровне чудесным образом сошлись все необходимые для воспитателя качества. Осеева писала: «Воспитатель должен быть хоть немного артистом… И еще писателем, потому что, случись какая-нибудь история, не будешь же напрямик читать ребятам длинную нотацию…
Нотация – это без пользы: сиди, слушай и дрыгай ногой… А если вдруг задуматься и сказать: «А вот, ребята, мне припомнился один случай, очень похожий…» И рассказать почти такую же историю, но чтоб не рассусоливать, а то все пропало. И чтоб до сердца дотянуть».
При этом она постоянно чем-нибудь подкармливала своих воспитанников. Эта привычка сохранилась у писательницы до конца жизни. Нина Константиновна, вдова художника Льва Бруни, вспоминала, что ей как-то раз довелось ехать с Осеевой в одном купе дальнего поезда, и Валентина Александровна беспрерывно угощала свою спутницу шоколадом.
– Я съела так много шоколада еще только один раз в жизни, – признавалась впоследствии Нина Константиновна. – На юбилее Корнея Чуковского.
Большая Детская Литература
В 1937 году воспитанники колонии насели на свою любимую Валентину Александровну так, что ей пришлось капитулировать. У них было всего одно требование – отнести же, наконец, свои литературные труды в какое-нибудь издательство или хотя бы редакцию.
У тридцатипятилетней выдающейся писательницы с многолетним литературным стажем появляется первая журнальная публикация – рассказ «Гришка». А еще спустя три года выходит ее первая книга – «Рыжий кот».
И начинается война.
Валентина Александровна вместе с сыном (не забываем, что всадник на белом коне все же был) эвакуируются в Башкирию. За считанные месяцы писательница осваивает башкирский язык и приступает к переводам поэта Мустая Карима на русский язык. Продолжает писать сказки и детские стихи. Здесь ничто ее не отвлекает от литературной деятельности.
Страшные военные годы неожиданно оборачиваются своего рода болдинской осенью.
По прибытии в Москву Валентина Александровна уже не возвращается к воспитательской деятельности. Она теперь принадлежит Большой Детской Литературе. Приступает к своему самому серьезному и самому известному произведению – «Васек Трубачев и его товарищи». Затем следует повесть «Динка», отчасти автобиографическая.
У нее появляются новые пристрастия – хороший чай, хорошее красное вино в небольших количествах. Скромность, впрочем, остается при писательнице. Анатолий Алексин вспоминал, что когда в 1952 году два детских писателя получили одинаковые премии – Осеева за «Трубачева» и Николай Носов за повесть «Витя Малеев в школе и дома». Николай Николаевич, что называется, носился всюду со своим триумфом. Когда же поздравляли Веру Александровну, она смущенно спрашивала: «Зачем?»
Спустя год писательница неожиданно второй раз в жизни вышла замуж. Ее избранником сделался инженер человеческих душ и просто инженер-изобретатель Вадим Дмитриевич Охотников, автор ряда разработок в озвучивании звуковых фильмов и нескольких научно-фантастических романов, на три года моложе Осеевой.
Лучше всего, впрочем, ему удавалось амплуа любящего супруга. Отправлял жене такие телеграммы, от которых девушки-телеграфистки теряли ощущение реальности происходящего.
Соседи по подъезду тоже были в шоке – они до этого не видели, чтобы пятидесятилетние так жарко целовались прямо во дворе.
Да еще эти странные стихотворения.
Мама, ноги у меня
Все равно что два коня!
Я их утром запрягаю,
Я сапожки обуваю,
Зашнурую, запрягу
И бегу, бегу, бегу!
Счастье это неземное длилось целых одиннадцать лет. А потом Охотников скончался. Сама писательница умерла спустя еще пять лет – в 1969 году, от рака легких. Она всю жизнь очень много курила, да все крепкие папиросы, и вот результат.
