Полиглот из деревни
Педагог Валентин Гаюи родился в 1745 году на севере Франции, в городке под названием Сен-Жю-ан-Шоссе. Впрочем, тогда это еще была деревня, а отец Валентина был небогатым крестьянином-ткачом.
Мальчику легко давались иностранные языки. Он без особого труда окончил один из парижских вузов и поступил переводчиком в министерство иностранных дел. Это был очень ценный сотрудник – он знал несколько европейских языков, несколько восточных и даже три мертвых – древнееврейский, греческий и латынь.
А на сороковом году жизни – неожиданный поворот биографии. На одной из многочисленных ярмарок Валентин увидел, как его якобы просвещенные соотечественники издеваются над слепыми. Их за какие-то французские гроши заставляли играть на расстроенных музыкальных инструментах и по перевернутым нотам. А на лица им надели громадные картонные очки.
Тогда же ему повстречалась вполне преуспевающая незрячая пианистка-виртуоз. И Гаюи, случайно оказавшись на ее концерте, изумился – каких же вершин мастерства может достичь слепой.
Это была Мария Терезия фон Парадис, композитор и исполнитель из Австрии. Как раз в то время она совершала европейское турне, в которое, конечно же, входил Париж.
Гаюи писал, что «сблизился со знаменитой артисткой с целью педагогической: проследить на этой талантливой личности процесс умственного и музыкального развития слепой от рождения».
Мария Терезия не была слепой от рождения. Она потеряла зрение в четыре года. Но, вероятно, Валентин решил, что это не принципиально.
Вскоре ему на церковной паперти попадается слепой мальчик Франсуа де Лезюер. Гаюи, ранее не проявлявший склонности к филантропии, на собственные средства открывает училище для незрячих и слабовидящих, и Франсуа становится его первым учеником.
Валентина ждала блестящая карьера в министерстве. А он все бросил, и в 1784 году организовал в собственном доме «Мастерскую трудящихся слепых». И сам же начал в ней преподавать, притом безо всякой материальной поддержки от кого бы то ни было.
Окружающие вообще не понимали, что там происходит. Ведь это было первое учебное учреждение для незрячих. Не только во Франции – вообще в мире.
Рельефный шрифт
Гаюи набрал дюжину слепых детей. Все они были бездомными – о домашних и так было кому позаботиться, а эти несчастные фактически оказались обреченными на смерть.
Больше того, он изобрел для них специальный рельефный шрифт с крупными буквами. Примером, образцом для подражания послужил аббат л’Эпе – соотечественник, незадолго до этого разработавший французский язык глухонемых.
Принцип же рельефных букв возник после такого случая. Гаюи подал слепому нищему монету, а тот сразу же назвал ее достоинство. Определил на ощупь.
Сегодня этот шрифт считается предшественником брайлевского. Им пользовались вплоть до 1824 года – до изобретения шрифта Брайля, с точками. А первые экземпляры книг, набранных этим шрифтом, были изданы все в том же доме Валентина Гаюи, в типографии, созданной на его собственные деньги.
Педагог постоянно твердил о «необходимости чтения для слепого, без которого в уме незрячего только беспорядочная груда смутных понятий и представлений».
Со временем училищу начало помогать одно французское благотворительное общество. Дальше – больше. И уже сам Людовик XVI, вдохновленный успехом Гаюи открывает училище на 30 человек. Вскоре число воспитанников превышает сотню, а деньги идут из казны.
Но наступает Великая французская революция, которая оказывается совсем не великой для парижских слепых. Финансирование прекращается. У Гаюи опять всего один помощник – его скудный кошелек.
Эта загадочная страна Россия
Между тем слава об удивительном педагоге долетела до России. Шел 1803 год. Император Александр I только-только взошел на престол. Его намерения самые добрые, он хочет привести страну к процветанию.
Александр приглашает Гаюи в Петербург, чтобы там обустроить большое училище для слепых и слабовидящих. Валентину очень дорого все то, что он создал в своем Париже, но, увы, денег все меньше и меньше.
А в России – надежное государственное финансирование, поддержка самого царя. Это богатая и щедрая страна, там можно развернуться в полный рост.
Гаюи решается не сразу. Он колеблется, но в результате принимает приглашение. Оставив парижскую школу на попечение собственных учеников и взяв с собой помощника, тоже слепого, тифлопедагог отправляется в Россию. С ним едут рельефные книги, ноты, географические карты и глобусы, а также необходимое типографское оборудование.
И вот наш герой в Петербурге. Он не молод, ему 60, а через месяц будет 61. Седьмой десяток. Зато Гаюи полон сил и стремлений. Он набирает штат преподавателей – таких же благородных и прекраснодушных. Набрав, рапортует об этом в министерство народного просвещения. И получает неожиданный ответ: «В России нет слепых детей».
Можно представить его состояние. Как говорят эти странные русские, kak obuhom po golove.
И началось все то же самое, что и на родине. Только теперь в чужой стране.
Козни пьяницы Бушуева
Педагог отправляется в привычное путешествие по приютам и прочим местам, где можно встретить несчастных. Вопреки утверждению министерских чиновников (видимо, распорядившихся бюджетом школы по собственному усмотрению), ученики нашлись довольно быстро.
Первое время Гаюи не только обучал их сам, но и кормил на собственные деньги. Фактически, они находились на полном иждивении Валентина.
И в 1807 году царь, наконец, утверждает штат, устав, а главное, бюджет Санкт-Петербургского Института рабочих слепых.
Как мы видим, педагог полностью перенес название своей первой школы. Разница – в рамках переводческой вольности. При этом если «Мастерская трудящихся слепых» была первым образовательным учреждением для незрячих в мире, то Санкт-Петербургский Институт рабочих слепых – первым таким учреждением в России.
К сожалению, в новом институте могли обучаться исключительно мужчины. Но Валентин, рискуя, принимал и женщин. У него, например, обучалась слепая помещица Анна Измайлова. Анна Тимофеевна освоила профессию наборщицы.
В 1808 году в институт Гаюи явилась с проверкой комиссия. Впечатление осталось весьма положительным: «Слепые воспитанники обучены чтению, письму, географии, истории, языкам, музыке, печатанию, пению и разным ремеслам – плетению корзин и стульев, вязанию сетей, вышиванию, наборному делу».
Альтернатива была неприглядная. В худшем случае – валяться пьяному в грязи у входа в церковь. В лучшем – скитаться по ярмаркам и скулить там надрывные песни. Здесь же воспитанники, несмотря на отсутствие зрения, становились самостоятельными и уважаемыми людьми с хорошей профессией и внятными перспективами.
Но, несмотря на все на это, трудностей хватало. Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона сообщает: «Одиннадцать лет провел Гаюи в Петербурге, без устали трудясь на пользу слепцов, недополучая своего жалованья, терпя всевозможные притеснения от чиновничества и, в частности, от своего же помощника – пьяницы Бушуева, писавшего доносы на своего руководителя».
Хлебнул, что называется, сполна.
Не дать потонуть в праздности и в пороках
Валентин Гаюи руководил своим Санкт-Петербургским детищем до 1816 года. Пережил в русской столице вторжение в страну собственных войск. А в 72-летнем возрасте оставил дела и вернулся в Париж.
Не просто так вернулся, а с наградой – орденом Святого Владимира 4-й степени, полученным от русского царя «За ревностное усердие».
Перед отъездом Гаюи издал очерк «Краткое изложение, служащее проспектом второго издания Опыта по воспитанию слепых». В нем педагог изложил основные принципы воспитания и обучения слепых.
Первое правило было таким: «Необходимо дать возможность всем слепым заниматься трудом, избавив их от опасного и тяжелого бремени праздности, способствующей усвоению худых привычек и пороков».
И дальше – раскрытие темы. Труд должен приносить реальную пользу обществу. И, разумеется, достойно оплачиваться. Следует всячески развивать институт поводырей, в первую очередь за счет благотворительности. Каждый незрячий должен при желании иметь возможность заниматься науками и искусствами. Для этого необходимо иметь большое количество книг и учебных пособий. Но нельзя забывать и о радостях, об удовольствиях, об утешении. Деятельность трудолюбивых слепых нужно приводить в пример зрячим.
И так далее.
* * *
Гаюи умер в 1822 году в Париже, в бедности и всеми позабытый. По злой иронии судьбы великий тифлопедагог незадолго до смерти ослеп.
На его могиле установлен скромный гранитный памятник. Деньги на памятник собрали ученики Гаюи – слепые музыканты и ремесленники.
Его шрифт был забыт – вытеснен более удобным шрифтом Брайля. Основанный им Институт рабочих слепых передали в ведение Императорского человеколюбивого общества, и он превратился в обычную богадельню.
Очерк «Краткое изложение, служащее проспектом второго издания Опыта по воспитанию слепых» актуален до сих пор.
