6 апреля Президент подписал указ «О внесении изменений в Закон Российской Федерации «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» и Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации». Поправки, направленные «на обеспечение прав и свобод граждан, страдающих психическими расстройствами, в том числе их права на судебную защиту», обещают радикально изменить систему принудительного лечения психических больных.
Повышение в праве
В 2009 году Конституционный Суд счел неконституционными ряд положений Гражданского процессуального кодекса РФ в отношении прав пациентов с психиатрическим диагнозом, и вот теперь, кажется, найден некоторый баланс между правовым и принудительным полем в психиатрии. Поправки запрещают выносить заочное судебное решение о недееспособности гражданина на основании одного только акта психиатрической экспертизы, теперь суду потребуется личное присутствие гражданина или его законного представителя. Повестка в суд должна вручаться гражданину тоже лично в руки – или, во всяком случае, должна осуществляться такая попытка. Если же гражданин не хочет или не может явиться в суд, то суд придет к нему сам – в больницу ли, в квартиру, может быть, и в пенитенциарное заведение, если потребуется. Ну и, пожалуй, самое главное – человек, подвергнутый такой госпитализации, получает право (лично или через выбранных им представителей) обжаловать решение суда в апелляционном, кассационном и надзорном порядке.
Джек Николсон в роли «хорошего» пациента психиатрической клиники. Жертва системы. Фильм «Пролетая над гнездом кукушки»
Поправки замечательные и долгожданные. Можно надеяться, что они не только повлияют на повышение гуманитарного статуса пациентов, но смогут предотвратить какое-то количество преступлений, особенно в сфере недвижимости. Сегодня главные жертвы отечественной психиатрии – не мучительно разыскиваемые журналистами «инакомыслящие», а по преимуществу объекты квартирных гешефтов, престарелые владельцы золотых квадратных метров, которым не повезло с внуками и племянниками или просто милыми, участливыми попечителями. «Законный представитель» мог сдать дедушку с самыми начальными признаками возрастной деменции в соответствующее учреждение – и все, концов не найдешь, вполне еще дееспособный человек мигом превращается в пожизненно «обеспечиваемого». Новые поправки должны, по идее, исключать непоправимость таких ситуаций, и даже при известном скепсисе в отношении исполнительской части (как оперативно сможет состояться выездной суд? что делать добросовестному законному представителю, если его доверитель пойдет против него), – новацию стоит приветствовать.
Но вот пошел общественный резонанс – и феерически выстрелили правозащитники. Либерализация законодательства немедленно вдохновила представителей Независимого правозащитного центра на заявление, что в России следует закрыть все психоневрологические интернаты, а вместо них нужно «создавать условия для поддерживаемого проживания. Нет необходимости и в существовании психиатрических больниц как специализированных закрытых лечебных учреждений. А психиатрическую помощь, считают правозащитники, можно оказывать и в отделениях обычных больниц», – пишет газета «Аргумента недели». Эта восхитительная геростратическая инициатива – переселить хронически больных из интернатов (многие из которых, пусть и не все, представляют собой хорошо налаженные и даже вполне гуманные реабилитационные комплексы) – в отделения обычных больниц (зачем? на какой срок? с какой целью?) только на первый взгляд выглядит воспаленным бредом. За ней стоит определенная идеология, – звучная и очень привлекательная. По какой-то печальной инерции обществу трудолюбиво внушается, что пресловутая «принудительная госпитализация» – базовая проблема отечественной психиатрии.
О, если бы было так.
Когда зарежут – обращайтесь
Зачин бунинской баллады «Мушкет» («…Встал, жену убил, сонных зарубил своих малюток…») воспроизводится в криминальной хронике с удручающей регулярностью. Два года назад вышел на свободу гражданин, с 1996 года находившийся на принудительном лечении после убийства жены и дочери. Осталась младшая дочь – когда папа убивал маму, ей было два года. В конце прошлого года состоялась встреча. Выздоровевший папа завел девочку на территорию маслозавода – и все, больше нет девочки. Три года назад в Ступино Московской области выпустили из психиатрической больницы пациента, приговоренного к тому же принудительному лечению за убийство, – он и ждать не стал, прямо-таки в день освобождения пошел на вокзал и зарезал троих. В хрониках убийств и нападений на священников тоже хватает душевнобольных фигурантов, совсем недавно расстреляли священника в Чувашии, до того – нападали с ножом на священников в Зеленограде и Воронеже, – все – психически больные люди. Года два назад я писала про многодетную семью из Петербурга: молодые родители и трое маленьких детей с дедушкой, шизофреником и алкоголиком, в 15-метровой комнате многонаселенной коммуналки. Освидетельствовать дедушку на предмет поврежденного разума, что позволило бы семье встать на льготную жилищную очередь, было ну никак невозможно: добровольность, гуманность, непринудительность, – а по сути – глубокое безразличие к ближнему кругу больного. Кормящая мама несколько дней пикетировала Смольный, пытаясь привлечь к своим детям государственное внимание (в конце концов с огромными послаблениями семья получила новую коммуналку по договору социального найма). Надменная позиция «когда зарежут – обращайтесь», занятая государством, уже стала источником многих трагедий, ждать ли новых? Выходит, что ждать.
Конечно, и речи нет о том, что все психические больные социально опасны и должны быть как-то поражены в правах. Но и говорить о проблемах российской психиатрии исключительно в контексте только сострадания к пациенту уже невозможно. Есть пациенты, от которых нужно защищать общество или, по крайней мере, их близких. И ни нынешнее законодательство, ни общественная дискуссия не задаются вопросами этой защиты. Те, кто совершил преступления или превратил жизнь своих близких в невыносимое ожидание трагедии, не внезапно сошли с ума, они уже получили «психиатрическую помощь», и их, недолеченных или перелеченных, признали безвредными, и ответственности никто не понес. Требовать от кого-то какой-то ответственности за решения в этой сфере не очень принято, ибо негуманно, гуманнее, конечно, опускать глаза, ссылаться на фатум и бормотать про посох и суму.
Уже безумие крылом
Три года назад принудительная вторичная госпитализация жительницы Мурманска Ларисы Арап в психиатрическую клинику внезапно стала поистине мировой сенсацией. В военно-морской Мурманск ломанулись европейские правозащитники, и СМИ радостно всклокотали о возрождении «карательной психиатрии» – ведь пациентка оказалась журналисткой, автором статьи с названием – сюрприз! – «Дурдом» – госпитализация была объявлена общественностью наказанием за свободу слова. Независимая ассоциация психиатров провела экспертизу и признала болезнь – действительной, однако госпитализацию – незаконной (суд состоялся позднее положенного срока). О том, что «незаконность» процедуры еще не делает больную женщину здоровой, европейская правозащита не вспомнила, с упоением перепечатывая сообщения пациентки о том, как персонал «ночью пытался ее убить», и ощущалось в этом какое-то мародерское упоение. Ни одна резня, ни одна трагедия «с другой стороны» на такой сочувственный резонанс рассчитывать не может по определению – общественность днем с огнем ищет рудиментарную «карательную психиатрию» и инакомыслящих на аминазине, а проблемы защиты обывателя как бы и не существует для нее.
Теперь вот ничтоже сумняшеся предлагают окончательно доломать систему, ликвидировать психоневрологические интернаты, «дестигматизировать» психических больных, не задумываясь, нужно ли это самим больным, и куда они денутся после пребывания в «отделениях обычных больниц», да и каким окажется это пребывание? Хрестоматийный конфликт «прав человека» и здравого смысла, лозунга и прагматики имеет место практически во всех секторах общественной и социальной сферы, но именно в таком трепетном деле, как психиатрия, этот конфликт особенно опасен. Не замечая его – слишком легко и за собой не заметить, как «уже безумие крылом души накрыло половину…».
Евгения ДОЛГИНОВА
