В программу «Детский вопрос» на радио Россия позвонила радиослушательница:
-Здравствуйте! Я звоню вам из Санкт-Петербурга. У меня такой вопрос. Я потеряла сына и поэтому хотела бы взять на воспитание ребенка. Я с этим вопросом обратилась к священнику, и не к одному, и получила отрицательный ответ. Священник не советует мне брать ребенка из детского дома. Поэтому у меня возникли сомнения и, не найдя однозначного решения, я обратилась к вам с просьбой о помощи…
Об отношении Церкви к усыновлению «ДВ» беседует с прот.Димитрием Смирновым и прот.Аркадием Шатовым:
протоирей Димитрий Смирнов: Не усыновляют трусы
– Отношение церкви к процессу усыновления. Насколько мы поняли, люди оказываются в диаметрально противоположных ситуациях, и либо у церкви нет единого отношения к этому явлению, либо на местах трактуют по-разному. Нам бы хотелось в этом вопросе разобраться. Часть священников, насколько мы поняли, к процессу усыновления относится отрицательно, говоря о том, что это некий крест человека, пусть маленького человека, но это – его крест, и он должен его нести, и не стоит вмешиваться в промысел Божий. Другие, наоборот, говорят, что это благое дело, и дают благословение будущим родителям на усыновление детей. Естественно, возникает вопрос: какова все-таки позиция церкви к процессу усыновления детей?
– Известно, народная мудрость гласит: не тот родитель, кто родил, а тот, кто воспитал. Процесс усыновления благословляется церковью, и, безусловно, это благо, и в последнем обращении Патриарха к Епархиальному собранию, Патриарх об этом говорил и призывал вообще всех, кто имеет такую возможность, брать на воспитание сирот, потому что, необычайный позор нашего народа, помимо четырех миллионов абортов, которые совершаются каждый год, – из-за этого мы вымираем, – у нас миллион сирот, – такого количества не было даже после войны. Это говорит о том, что та советская власть, которая воспитывала человека, превратила его из самого доброго народа в самый жестокий, потому что такого нигде нет в мире – такого отношения к детям. Может быть, в какой-то степени затронуло это и духовенство, потому что они плоть от плоти своего народа.
Действительно, маленький человек – он тоже крест несет, безусловно, но ведь Господь-то призывает нас помогать тому, кто несет крест. Симон Киринеянин помог нести крест Cамому Христу. Этим он прославлен в Евангелии, и две тысячи лет его имя во всех церквах с благодарностью повторяется. И сколько написано с фресок изображений именно с этим – как один человек помогает Cамому Богу нести крест. Да, он несет крест, само сиротство – это уже крест. Господь говорит: «Я был болен – вы меня посетили, Я был голоден – вы меня накормили, Я был наг – вы меня одели, Я в темнице был – вы меня посетили»… Разве это не относится к сироте, который взывает к взрослому человеку: «я сирота, вы меня усыновили?»
Общество обязано для сироты сделать все возможное, чтобы он не чувствовал своего сиротства. В идеале – это только при усыновлении. Ведь у нас огромное количество – каждая пятая супружеская пара бесплодна, потом – огромное количество женщин с нерастраченным материнским чувством, потому что из-за своей малодетности они вмешиваются в супружескую жизнь своих детей и так далее… житья им не дают, вместо того, чтобы –усынови еще одного-двоих и занимайся, и будешь прекрасной бабушкой, и все-таки это хоть неполная семья, но какое-то подобие, можно учить детей каким-то навыкам жизни, потому что 40% детей из госучреждений официально, по официальной статистике, поступают прямо в преступный мир, а потом в тюрьму, поэтому все эти органы, которые у нас занимаются сиротами, они просто куют кадры преступного мира, репродукцией этой занимаются, вместо того, чтобы действительно человеку дать полноценное семейное духовное воспитание.
Наша государственная опека торгует детьми и оборот этой торговли – пятьдесят миллионов долларов в год, – потому что цена ребеночка подскочила сейчас до восьмидесяти тысяч долларов. Если бы наше государство той семье, которая усыновила, оставляло деньги, которые оно тратило на сироту, когда он был в государственном учреждении, у нас бы усыновили всех детей! Но тогда нужно закрывать эту контору, понимаете? А это их бизнес, причем миллионный! Вот такая ситуация. И пусть кто это оспорит! Если я соврал, – подайте на меня в суд! А если он подаст в суд, я назову фамилии! И будем рубиться, и посмотрим, кто кого!
Сам народ должен опомниться, немножко очнуться от своего эгоизма, потому что если это продлится еще 20-30 лет – не будет ни нашего государства, ни нашего народа. Потому что эти огромные территории, которые нам Бог дал – не для того, чтобы мы просто качали нефть и проедали эти дары Божьи, а для того, чтобы устраивать здесь жизнь христианскую. А если мы так относимся к детям, то мы хуже язычников, хуже всяких фашистов. Величайшая христианская цивилизация не знает, как с детьми поступить! Просто это позор такой, что, я, разговаривая с Вами, чувствую, что краснею.
– Отец Дмитрий, если пара приходит в храм и просит благословения у священника на усыновление ребенка, а он не дает этого благословения, что делать в этой ситуации? Ехать в другой храм?
– Что значит «не дает»? Во-первых, он не имеет такого права, и это совершенно не его прерогатива. Другое дело, что некоторые люди, например, больные, или с головой, может, не все в порядке, услышали призыв Патриарха, откликнулись на это по доброте сердечной, но они реально не в состоянии… Ну, тогда священник скажет: «Вы знаете, мне кажется, вам тяжело..».
Тут требуется вот что: люди задумали усыновить маленького человека. Они должны прийти и попросить у священника отслужить молебен на начало доброго дела. Вот это его дело – отслужить молебен. А если они решили взять сироту, как он может этому препятствовать? Как один человек, пусть он даже священник, может властвовать над другими? Это совершенно не его прерогатива!
– Еще один вопрос – тоже был в нашей почте – могут ли приемные родители стать крестными родителями этому ребенку?
– Так часто бывает.
– Это разрешено?
– Конечно. У нас даже есть один человек в храме, который опекает около пятисот сирот, он имеет связь примерно с сотней детских домов. Его там все зовут «папа Юра». Он очень многих крестит, становится им крестным отцом. Он их всех помнит. Поэтому это вполне приемлемо. Но лучше бы, конечно, помимо этого, чтобы ребенок действительно называл «папой» и «мамой», просто забыл, что он сирота, чтобы этот комплекс сироты от него ушел.
– Отец Дмитрий, среди нашей аудитории, наверняка, найдется хотя бы одна женщина, которая совершила в своей жизни этот поступок, отдав ребенка в детский дом в силу ряда обстоятельств. Вероятно, у нее были какие-то мотивы…
–Я перед каждой женщиной, которая отдала ребенка в детский дом, готов встать на колени и поклониться, потому что десятки миллионов ее соотечественниц просто прикончили ребенка, сделав аборт, а эта дала ему жизнь.
– Но бросила!..
– Бросить – это лучше, чем убить, понимаете? Мы нация убийц, потому что через аборты прошло большинство наших женщин. Мы вполне можем говорить, что мы нация убийц. С попустительства отцов. Говорить о «той, которая бросила», какая она плохая – у меня язык не повернется ее осуждать. Ну мало ли: она голодная, или несчастная, или брошенная… Но все-таки она не убила человека!
– Женщина, пришедшая в храм, бросившая ребенка, имеет возможность получить, если не поддержку священника, то, по крайней мере, некое сострадание и понимание?
– Да, естественно! Мы все понимаем…
– Отец Дмитрий, а женщина, как Вы говорите, убившая ребенка, может искупить свой грех, усыновив ребенка?
– Искупил наши грехи Господь наш, Иисус Христос. Усыновив сотню детей, убитого не воскресишь. Чтобы как-то показать Богу, что действительно опомнилась, конечно, это надо сделать! Совершив одно зло, постараться компенсировать это другим добром. Но это – не искупить!
– А почему мужчины боятся усыновлять детей, на Ваш взгляд? Почему они не принимают чужих детей?
– Потому что они жалкие трусы, наши мужчины, потому что все они вышли из малодетных и однодетных семей, потому что они маменькины сынки. Современные мужчины получили только женское воспитание. Треть мужчин у нас рождается вообще без отцов. Они не знают, что такое мужское воспитание. А остальные до пятидесяти лет… ко мне приходит женщина, семидесяти восьми лет, в храм: «Что мне делать с моим сыном? Вот он у меня и это, и это» … Я говорю: «Да ему уже за пятьдесят! До каких же пор можно нянчить?» Все потому, что он единственный. Если бы у нее было пятеро, она бы такими глупостями не занималась. Только бы в люди вывести, подвести к ВУЗу или к профессионально-техническому училищу, а дальше, парень, давай сам. А что такое современные мужчины? Вы что, не знаете, что такое современные мужчины? Да это кисель! Я могу это сейчас Вам доказать. Пойдемте, сейчас спустимся вниз, подойдем к остановке, я сниму свой подрясник и начну приставать к женщине. Хоть один заступится? Да никогда в жизни! Вот, почему! Но причина эта – от малодетности. В этом виноваты и мужчины, и женщины. Замкнутый круг получается. Нам нужно его разорвать!..
– Спасибо Вам большое. Я думаю, что наша беседа будет очень полезна…
– Рады стараться. С Богом!
Сиротство – это крест, и усыновитель помогает сироте нести его, как Симон Киринеянин помог нести крест Самому Христу. На илл.: Несение креста. Икона XVIIв, Москва
Протоиерей Аркадий Шатов: Надо стоять насмерть
– В наш храм, уже, наверное, больше пятнадцати лет тому назад пришли люди, которые занимались детьми-сиротами и попросили о помощи. Мы вместе с ними стали ездить в различные детские дома, и с этого началась наша работа с теми детьми, которые потеряли родителей.
– Ваша цель: направить в будущем этих детей в лоно Церкви или просто помочь им адаптироваться в современном мире?
– Мне кажется, что одно другого не исключает, потому что во все времена христиане были самыми лучшими гражданами любого государства. Они никогда не были бунтарями, никогда не были лентяями, они были тружениками, они вставали на защиту Отечества, когда это было нужно. Мы стараемся воспитывать в наших детских домах, конечно же, граждан Отечества Небесного, но еще раз я повторяю, что это не мешает им быть гражданами Отечества земного.
– Отец Аркадий, как Вы относитесь к тому, что при первой же возможности государство старается вернуть ребенка из детского дома его кровным родителям, тем самым, которые однажды его уже предали?
– Детский дом старается заменить ребенку семью. И хотя и говорят, что лучшее воспитание человек получает в семье, но это правило, которое имеет исключение. Если семья неудачная, то, мне кажется, лучше ребенку быть в детском доме. Этот довод противоречит современной тенденции передавать ребенка обязательно в кровную семью. Семья – это некая такая оранжерея, где воспитывается ребенок. Ребенок в семье защищен от прямого воздействия зла, в семье у ребенка воспитываются добрые качества. Но кровная семья, к сожалению, далеко не всегда может обеспечить нормальное воспитание и обучение ребенка.
– Воспитывать детей – занятие непростое, и гарантировать, что человек обязательно вырастет хорошим, святым, не может никто…
– Воспитанный в грехе может выбрать добродетель, воспитанный в благочестии может выбрать, в конце концов, грех. Поэтому у нас тоже есть, конечно, дети, которые, к сожалению, оставили детский дом и стали жить не очень хорошо.
Но есть и добрые примеры. Есть девочка, очень трудная, очень тяжелая. Она вскрывала себе вены, била воспитателей… Она сейчас насельница монастыря, она держится, хотя ей трудно очень, но она живет в монастыре. Есть еще одна девушка, которая пришла в наш детский дом маленькой девочкой, одна из первых наших насельниц. Она сейчас учится в богословском Свято-Тихоновском университете. Вышла замуж за студента этого богословского университета, как мы надеемся, будущего священника. Есть девочки, которые учатся в нашем училище сестер милосердия и будут медсестрами, сестрами милосердия. Так что такие примеры у нас есть. Очень важно, конечно, не терять связи с этими детьми, потому что когда они покидают детский дом и оказываются предоставленными сами себе – это очень опасный момент. Нужно им помогать, поддерживать, если они этого хотят, конечно.
– Отец Аркадий, нас наверняка будут слушать люди, которые всерьез задумались над тем, чтобы принять в свою семью ребенка, оставшегося без родителей. Как вы считаете, необходимо ли верующим усыновителям благословение священника?
–Крайне необходим совет, можно советоваться не только со священником, но и с психологом православным, нужно обязательно советоваться с педагогами, потому что это очень серьезное, трудное и ответственное дело. Мне рассказывали усыновители, что когда они воспитывают своих собственных детей, они в каком-то раздражении, в гневе могут дойти до дна своей души. Каждый человек слаб, у каждого человека бывают какие-то трудные моменты. Можно накричать на ребенка, можно ударить его. Я не говорю, что это нужно, но бывает и так, к сожалению. Так вот, с родными детьми они доходят до дна, а с детьми не родными, они говорят, этого «дна» не чувствуют. То есть, у них нет естественной любви к ребенку, нет естественной связи с ним, и пока она еще не образовалось, особенно в первый период, когда они только взяли ребенка, они могут дойти до чего-то даже худшего по отношению к нему, чем к своим собственным детям. Это очень трудное дело, очень трудное. Поэтому надо относиться к этому очень и очень осторожно. Раньше этого не было, потому что раньше люди жили большими семьями. И раньше детей усыновляли, брали к себе близкие или дальние родственники. Сейчас усыновители берут совершенно чужого ребенка. Что в этом ребенке заложено? Говорят, что в ребенке заложено, то заморожено. В каком-то возрасте вдруг начинают проявляться какие-то инстинкты, какие-то качества души. И родители не всегда бывают способны с этим справиться. И поэтому нужно обязательно помолиться и взять благословение, прежде чем решаться на такой подвиг, подвиг великий, благодатный, конечно. Подвиг – это жертвенная любовь, но нельзя брать на себя больше, чем ты можешь.
– А что вы им советуете?
– Я советую исходить из ситуации. Я советую, во-первых, подумать, помолиться, все взвесить и представить себе такую ситуацию: вот этот ребенок, которого вы взяли, стал наркоманом, стал пьяницей, стал вором. Вы не бросите его? Вы будете продолжать его любить? Вы будете с ним заниматься? Возьмите самую худшую ситуацию. Вы готовы к ней? Все нужно взвесить. И свои материальные возможности, и свои душевные возможности, и идти к этому, мне кажется, нужно очень медленно: познакомиться, взять на выходные, проверить, как это будет получаться. И нельзя взять первого попавшегося, все-таки с ребенком должна быть какая-то связь. Если не духовная, то хотя бы душевная. Это тоже очень важно.
– Иногда бывает так, что родители, взяв малыша, отдают его обратно в силу различных обстоятельств, давящих на них. Можно ли, вовремя одумавшись, поняв, что тебе не под силу это испытание, вернуть ребенка? Или получается так: раз взял ,,крест», так и неси по жизни?
– Жизнь настолько многообразна, что не укладывается ни в какие рамки и не может быть сведена ни к каким рекомендациям. Известно очень много случаев отказа, и такие отказы есть и среди православных людей, когда люди берут на себя крест непосильный. Они берут ребенка, о котором они ничего не знают…
Конечно, всякое возможно, и иногда хуже ребенку оставаться в семье, где утеряна любовь, где с ним не могут справиться. Может быть, лучше отдать его в детский дом. Я понимаю, что это очень вредит ребенку, это дополнительный стресс, дополнительная ломка. Ребенок сиротеет второй раз. И, конечно, это влияет на его психику, влияет на его сознание, это ломает просто его жизнь. И прежде чем брать ребенка, нужно все это как следует продумать… Но продумать все невозможно, в жизни может быть всякое.
– А часто к вам приходят женщины, в свое время отказавшиеся от детей или сделавшие аборт? Хотят они искренно покаяться в тяжком грехе? Может, у вас был личный опыт общения с ними?
– Люди, которые отказались от своих детей, ко мне не приходили. Я знаю только одного ребенка, от которого отказались родители. И знаю этих родителей, которые отдали его в наш детский дом.
А женщин, которые сделали аборт… К сожалению, женщины среднего, пожилого возраста, почти все делали аборты. Это очень частая ситуация. И, конечно, когда они приходят в первый раз на исповедь, они не каются до конца, они не понимают, что они сделали. Это осознание приходит, только если человек начинает ходить в храм. Они начинают понимать, насколько страшен, черен, мрачен этот грех детоубийства, который они совершили. Сначала, да, они считают, что это плохо. Но что было делать? Не было денег, муж был пьяницей, врачи не отговорили. Сказали, что ребенок болен или еще что-то такое. Находят себе оправдания, которые мешают им покаяться по- настоящему. Осознание приходит только потом, к сожалению. Но хорошо, что оно приходит, потому что если это осознание не придет до конца жизни, человек по-настоящему в этом грехе не покается, то он поймет это уже на Страшном Суде. Обязательно поймет, что он сделал и увидит это, и будет плакать, и будет страдать, но будет уже поздно. Каяться уже будет тогда нельзя.
– Отец Аркадий, почему, на Ваш взгляд, сейчас в России такое количество беспризорников и детей-сирот? В чем корень проблемы?
– Никакие экономические меры, никакое принятие новых законов, изменения на уровне правительства, программы какие-то – ничто не поможет, если души людей вновь не обратятся к Богу. Причина в человеческом грехе.
– А что же делать тогда?
– Каяться. … Нужен всенародный подвиг покаяния, нужно всенародное обращение к Христу. И каждый на своем месте, на своем посту должен стоять насмерть. Умираю, но не сдаюсь. И бороться с тем злом, которого в мире так много. Если таких людей будет много: подвижников, вставших на границы этого добра и зла, тех людей, которые борются со злом – то возможно возрождение России. Каждый такой солдат – это один в поле воин, он спасется сам и вокруг себя спасет очень много людей. Нельзя не противиться злу, иначе это зло захлестнет и наших детей, и нас. Нужно стоять насмерть, не боясь, без уныния трудиться, совершать ежедневную работу, ежедневный подвиг борьбы с этим злом, тогда ситуация может измениться.
Источник: Социальный проект «Детский вопрос» на радио Россия
