Помочь порталу
Православный портал о благотворительности

Уметь самое простое

Антошке нужно 60 тысяч рублей ежемесячно, чтобы жить жизнью маленького школьника

В этом году Антошке исполнится десять лет

Антону Р. в августе исполнится десять лет. Антошка родился с синдромом Дауна, и, как это часто бывает в таких случаях, родители отказались от него еще в роддоме. Так что всю свою жизнь Антошка провел в интернате для умственно отсталых детей. Он не говорит, так и не научился ходить. Почти год назад Антошка переехал в частный маленький Свято-Софийский детский дом для детей с тяжелыми множественными нарушениями развития, который все называют просто Домик.

Внимание! Мы собираем пожертвования на оплату содержания Антона в Свято-Софийском детском доме на три месяца. Всего требуется 360 тыс. руб. Половину из этих средств дает Департамент соцзащиты населения Москвы. Таким образом, не хватает 180 тыс. руб.

«Как он изменился за год?» – Маша, воспитательница Домика, красивая высокая девушка с длинной косой и очень внимательными глазами, надолго задумывается.

Пока Маша думает, я вспоминаю, каким Антошка был год назад. Я приходила волонтером в Домик, рук тогда не хватало, дети только что переехали из интерната, где много лет пролежали и просидели в своих кроватях. У всех была тяжелая адаптация, взрослые были в ужасе, дети – в тихом шоке. Я приходила помогать водить детей в Центр лечебной педагогики (ЦЛП). Это была первая попытка учить детей хоть чему-нибудь. Однажды я должна была вести Антошку. Я подняла его, девятилетнего, одной рукой, а в другую кто-то из воспитателей ловко засунул мне пачку влажных салфеток. Антошка смотрел в сторону, потом быстро и недовольно зыркнул на меня и отрыгнул остатки завтрака. Все занятие он провел сидя под дверью, раскачиваясь и стуча лбом в дверь.

«Как он изменился за год? – переспрашивает Маша. – Он изменился полностью».

Когда детей только привезли в Домик, я думала, что их умственная отсталость так велика, что никогда-никогда нам не увидеть никакого прогресса. Они не то что не знали цветов, форм, я уже молчу про буквы. Они не хотели играть, даже не смотрели на игрушки.

Однажды Анна Битова, директор ЦЛП, объяснила мне, как все обстоит на самом деле. «Знаешь, ты ведь тоже не родилась со способностью фиксировать взгляд на предметах, – сказала Битова. – То, что ты начала следить взглядом за игрушкой, результат того, что мама показывала тебе эту игрушку, следила за ней взглядом сама, доставала и убирала ее. Если бы ты всю жизнь пролежала в кровати, глядя в потолок, и ты бы не очень охотно смотрела на игрушки».

Оказалось, что отклонения в развитии у детей были не из-за диагнозов, а из-за заброшенности.

Антошка стал ходить в ЦЛП. Несколько раз в неделю садился в круг с другими детьми и взрослыми. Взрослые пели: «А где наш Антошка?» А потом брали Антошкину руку, прикладывали к его груди и сами же отвечали: «Здесь, здесь, здесь».

Так Антошка понял, что он Антошка. Он смотрел сказки –трехминутные самодельные кукольные спектакли. Возился в тазу с водой. Задувал свечу.

Девятилетний мальчик играл в младенческие игры, в которые не успел поиграть в свое время. И каждая такая игра учила его элементарному навыку, который домашний ребенок обычно впитывает, не замечая, просто потому, что мама рядом.

«Теперь всё по-другому, – говорит Маша. – Даже не знаю, что именно поменялось. Всё. Антошка ходит в первый класс. Я делаю с ним уроки. Он сидит за партой, клеит карточки, делает задание в тетради».

Это сложная дефектологическая задача – сделать так, чтобы ребенок с особенностями развития мог сидеть за партой напротив учителя и удерживать внимание хотя бы 25 минут. Еще полгода назад поверить в то, что Антошка сможет делать домашнее задание в тетради сидя за партой, было практически невозможно.

Почти за год Антошка научился многому, что обычные домашние дети умеют уже к трем годам: есть ложкой и пить из чашки, обниматься, просить защиты и поддержки у взрослого, клеить, играть, качаться на качелях, собираться на прогулку.

Я спрашиваю у Маши про причины такого быстрого прогресса. Маша улыбается и своим спокойным голосом нараспев отвечает: «Можно, я по-простому скажу? Мне кажется, все дети, не только Антошка, так сильно поменялись из-за заботы и любви. Может такое быть?»

Наверное, здесь я должна сказать, что это и есть то, на что мы собираем деньги, – забота и любовь. Но это было бы нечестно. Конечно, мы собираем деньги на то, чтобы создать такие условия, в которых у взрослых хватало бы времени и внимания на любовь и заботу о каждом конкретном ребенке.

Чтобы кто-то купал Антошку перед сном, заворачивал его в мягкое полотенце и нес в кровать. Не знаю, как это получается, но от этих простых действий Антошка растет, умнеет и хорошо учится.

Антошка научился спокойно ждать: пока Настя готовит еду, он играет с машинкой
Еще год назад в это было бы невозможно поверить: все (!) дети смотрят на сцену. Раньше и минуты не могли удержать внимание
В Домике всё стараются делать так, как в семье. Перед сном – ритуал: ванна с пеной, пижама, сказка
С Глебом, лучшим другом и одноклассником
Это, конечно, интимный момент, но один из лучших за весь день. Настя вытирает Антошку после душа
Переодеваясь, Антошка подает руки и ноги, натягивает рукава, надевает ботинки
Воспитательница Маша говорит про Антошку: «Какая-то в нем появилась галантность»
Варя Заруба – одна из любимых воспитательниц Антошки и всего Домика
Уже год эти парни гуляют вот так – в двух колясках для близнецов

Дорогие друзья! Чтобы Антон и дальше мог жить в Домике, получать уход и помощь специалистов, необходимо 120 тыс. руб. в месяц. Сейчас мы собираем пожертвования на оплату содержания Глеба в Свято-Софийском детском доме на три месяца. Всего требуется 360 тыс. руб. Половину из этих средств дает Департамент соцзащиты населения Москвы. Таким образом, не хватает 180 тыс. руб.

О Русфонде
Русфонд (Российский фонд помощи) – один из старейших и крупнейших благотворительных фондов современной России. Создан в 1996 году как филантропическая программа Издательского дома «Коммерсантъ» для оказания помощи авторам отчаянных писем в «Коммерсантъ». В настоящее время открыты 20 региональных представительств фонда в России, действуют Rusfond.USA в Нью-Йорке и Rusfond.UK в Лондоне.Миссия фонда – спасение тяжелобольных детей, содействие развитию гражданского общества и внедрению высоких медицинских технологий.За минувшие годы Русфонд создал уникальную модель адресного журналистского фандрайзинга. В настоящее время фонд системно публикует просьбы о помощи на страницах «Коммерсанта» и на Rusfond.ru, а также на информационных ресурсах свыше ста региональных партнерских СМИ.
Только в 2014 году более 7,1 млн. телезрителей и читателей Русфонда, 840 компаний и организаций помогли 2805 детям России и СНГ, пожертвовав свыше 1,709 млрд. руб.
С 2011 года развивается телевизионный проект «Русфонд на «Первом», с 2013 года партнерами фонда стали региональные телеканалы ВГТРК.
За 18 с половиной лет частные лица и компании пожертвовали в Русфонд свыше  191,07 млн. долларов (по состоянию на  21.05.2015).
Соучредитель и Президент Русфонда — Лев Амбиндер, член Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека.
Российский фонд помощи – лауреат национальной премии «Серебряный лучник» за 2000 год. Награжден памятным знаком «Милосердие» №1 Министерства труда и социального развития РФ за заслуги в развитии российской благотворительности.
Дополнительную информацию о Русфонде можно найти на сайте www.rusfond.ru

Фото Алексея Николаева

Читайте наши статьи в Телеграме

Подписаться

Для улучшения работы сайта мы используем куки! Что это значит?