Образование для «особых детей» во Франции: подготовка к повседневности, к столкновению со взрослой жизнью. Умение читать, писать, считать к числу жизненно необходимых не относятся.
Столкновения с жизнью
… – А музыкой вы с ними занимаетесь?
Вероник не то что обижается, а как-то уходит в себя, в лице ее, таком до этого открытом, что-то замыкается. Осознаю свою бестактность: уроки музыки во Франции традиционно считаются прерогативой детей из буржуазных семей, сама Вероник в детстве доступа к ним, очевидно, не имела, а я рассуждаю о музыкальном воспитании для умственно отсталых… Но Вероник Бутона – профессионал с двадцатилетним стажем! – быстро берет себя в руки и терпеливо объясняет, что у заведений, подобных тому, которым она руководит, другие, куда более конкретные задачи. Главным направлением деятельности французских медико-образовательных центров для детей с отклонениями в умственном развитии считается воспитание в питомцах максимальной автономности для столкновения с повседневностью взрослой жизни.
Особое внимание уделяется усвоению детьми базовых правил гигиены (их учат мыть руки, чистить зубы, пользоваться туалетом либо самостоятельно менять подгузники), формированию моделей адекватного поведения в типичных житейских ситуациях (в общественном транспорте, на оживленной улице, в магазине) и выработке навыков общения (вербальных или нет – в зависимости от степени девиации), их психологической интеграции в социум. В комфортабельном, дизайнерски оформленном здании центра нет ни пианино, ни географических карт, ни репродукций картин, ни портретов великих на стенах – никаких привычных нам учебных пособий, – не видно и книг.
– Включение умственно-отсталых детей в систему школьного образования не входит в число приоритетов французской системы социальной защиты инвалидов, – подчеркивает Вероник. – Дети остаются в обычной школе до тех пор, пока их отставание не становится слишком заметным. Это происходит, как правило, не позже уровня CE2 (аналога второго класса российской общеобразовательной школы – Г. Г.), и на этом их академическое образование заканчивается. Мы не относим умение читать, писать, считать к числу жизненно необходимых. Вот, например, Люси…
Вероник указывает на девчушку, впившуюся взглядом в экран планшета с какими-то электронными стрелялками. У Люси синдром Дауна. Ей удалось продержаться в школе до девяти лет. Сейчас ей шестнадцать. Попав в реабилитационный центр, она в первое время даже вела дневник. К сожалению, навыки чтения и письма были ею утрачены. Но это не мешает Люси прекрасно ориентироваться в запутанной системе лионского общественного транспорта: она без труда узнает свой маршрут и выделяет свою остановку на электронном табло; разумно делает покупки, расплачиваясь кредитной картой, со знанием дела пользуется мобильным телефоном…
– А какой кофе она варит!
Люси понимает, что говорят о ней, поднимает глаза, обезоруживающе улыбается, сверкая скобкой на передних зубах.
Везунчики
Медико-образовательный центр Le Bouquet был основан в 1970 году, на гребне захлестнувшей Францию волны левых реформ. В респектабельном особняке, который он сейчас занимает, прежде располагалась частная католическая школа. Атрибутика закрытого и дорогого учебного заведения сохраняется до сих пор: за геометрически безупречными цветниками во дворе ухаживает специальный садовник, декоративные граффити из козявок-букашек-божьих коровок нанесены на добротные каменные, нарочито грубоватой тески стены. Правда, дортуары переоборудованы в классы, а капелла десакрализована: центр Le Bouquet работает в режиме экстерната по расписанию обычных лионских школ («Семьям с несколькими детьми удобнее, когда каникулы у них у всех приходятся на одно и то же время», – объясняет Вероник).
Le Bouquet принимает детей с умственной отсталостью, колеблющейся от умеренной до глубокой, в возрасте от шести до восемнадцати лет. В центре 93 воспитанника. 52 живут в собственных семьях, 40 – в патронатных, и лишь один – пятнадцатилетний Селим с диагнозом «синдром Аспергера» (мальчик с удивительно одухотворенным лицом, целыми днями строящий невообразимой красоты и сложности замки из кирпичиков Lego) – приезжает ежедневно из регионального детского дома. В определенном смысле питомцев Le Bouquet можно назвать везунчиками, и не только потому, что центр считается одним из лучших профильных заведений в регионе Рон-Альп. Существующие в Рон-Альп центры реабилитации (государственные и частные) в состоянии принять в сумме от 600 до 1000 воспитанников, тогда как число нуждающихся в реабилитации несовершеннолетних, по самым оптимистическим оценкам, переваливает за 3000.
Родителям детей, от которых отказались общеобразовательные школы, приходится порой годами ходить по инстанциям и отстаивать право детей на обучение и помощь в социальной адаптации. В патронатных семьях трудности с образовательно-воспитательной интеграцией детей, объявленных «необучаемыми», приводят к разрыву более чем половины опекунских контрактов. «Выбракованных» отправляют в приюты общего содержания (специальных интернатов для умственно отсталых во Франции нет), не располагающих возможностями индивидуальной работы с нестандартными воспитанниками.
Название «медико-образовательный центр» в применении к Le Bouquet в известной мере условно. Врач-терапевт туда приходит раз в неделю на три часа – проверить общее соматическое состояние питомцев. Постоянный контроль со стороны психиатра или невропатолога не предусмотрен. За коммуникативную помощь детям и подготовку их к самостоятельной жизни отвечает коллектив из двадцати специально обученных воспитателей (при отсутствии во Франции государственных учебных заведений, готовящих специалистов данного профиля, в качестве дипломов государственного образца признаются сертификаты, выдаваемые некоторыми частными училищами).
По словам Вероник, у нее не возникает проблем с набором персонала: в условиях отчаянной французской безработицы каждая вновь открывающаяся вакансия привлекает с десяток квалифицированных соискателей. С некоторых пор Le Bouquet не испытывает и проблем с финансированием, хотя печально известные реформы системы французской социальной защиты с урезанием всех возможных дотаций, инициированные еще Шираком и продолженные Саркози, не обошли стороной и его. Определяющую роль здесь играют отлаженные механизмы сотрудничества с различными благотворительными ассоциациями, особенно с ассоциацией родственников и друзей детей с отклонениями в развитии (A.D.A.P.E.I). Ядро этой ассоциации в Лионе (ядро, конечно, текучее, меняющееся со временем) – несколько состоятельных и влиятельных семей, имеющих детей с проблемами в интеллектуальном развитии. Их помощь реабилитационным центрам в сборе средств – не только и не столько материальная, сколько организационная и информационная – основана на личном интересе (помогая центру, они помогают и своему ребенку – воспитаннику центра), а потому надежна.
Конечно, у этой идиллии есть и обратная сторона: при такой схеме финансирования неизбежно получается, что центр в каждый конкретный момент «перепрофилируется» под находящихся в нем детей благотворителей, и это отражается на критериях отбора в него новых воспитанников. Например, сейчас в Le Bouquet «предпочтение» отдается детям с определенными видами аутизма. А несколько лет назад именно по настоянию одной из дам-патронесс центр окончательно прекратил набор детей с серьезными нарушениями моторики.
Мечта работодателя
Однако венцом усилий A.D.A.P.E.I в Лионе и по сей день считают учреждение сети ресторанов быстрого питания, не менее трех четвертей работников которых составляют бывшие выпускники Le Bouquet. Уникальность этого начинания в том, что сеть Helene Rivet представляет собой чуть ли не единственное в регионе предприятие, использующее по преимуществу труд людей с серьезными отклонениями в интеллектуальном развитии и приносящее при этом реальную прибыль. Интересуюсь у заведующего, Мейди Муанара, молодого парня с хитрым блеском в глазах, явно вынесенным из неблагополучного пригорода: доволен ли он своими подопечными. Мейди с подкупающей искренностью отвечает, что это, разумеется, зависит от диагноза. Но если бы была его воля, то он набирал бы исключительно сотрудников с синдромом Дауна – причем не только в специализированные рестораны, но и вообще повсюду. «Вежливость, высокая профессиональная этика, умение дословно следовать инструкциям и при этом – никаких карьерных поползновений. Не работники – мечта!»
Захожу на кухню. Там затишье: четыре часа дня, обед уже прошел, до ужина еще далеко. За ближайшими ко мне столами старательно трудятся аккуратные, упакованные в пластик, как в скафандры, юноши и девушки: художественно оформляют повидлом и шоколадной крошкой уже выпеченные и остывшие тарталетки к открытию кафе-бара в пять. Смотрю на готовую работу: не все, конечно, идеально (все-таки сказываются проблемы с координацией движений у сотрудников), но и откровенного брака немного. А у одной из девушек (мне ее представляют как Соню, сама она и глаз не поднимает – так сосредоточена!) подход по-настоящему творческий: на ровном кремовом поле тарталеток она рисует то рожицы, то цветочки, то солнышки, то деревья, то буквы алфавита. Сонины тарталетки расходятся на ура. Студенты близлежащего факультета медицины считают, что они приносят на экзаменах счастье.
Галина ГУЖВИНА
