Решением губернатора Ростовской области Василия Голубева на всей территории региона вводится режим чрезвычайной ситуации. Как сообщается, «из-за наплыва пострадавших граждан с территории Украины». Каждый день в местах пропуска границу области пересекают около двух тысяч беженцев из соседнего государства. «Данная мера позволит максимально оперативно и на законных основаниях организовать работу пунктов временного проживания и питания для пострадавших людей», – говорится в сообщении пресс-службы губернатора.
Продолжаются телефонные конференции лидеров России, Украины, Франции и Германии по урегулированию украинского кризиса. А между тем несмотря на объявленное перемирие, на юго-западе Украины продолжаются обстрелы мирных кварталов, колонн с беженцами и даже российской территории. И тысячи невинных жертв войны вновь рвутся в Россию, спасая свои жизни.
Российско-украинское приграничье
Приграничные районы Ростовской области. Лето, конец июня. Красота вокруг – необыкновенная! Колосится пшеница на бескрайних полях – такая желто-солнечная, аж режет глаза! Кое-где по полям лежат уже готовые скирды, и сладкий запах сена чуется за километры. Громоздятся темные пирамиды терриконов – отработки горных пород, привычная картина шахтерского края (наверное, про их «целебный горный воздух» говорила одиозная Джен Псаки?). Но, увы, главная примета лета-2014 в этих краях – это мятущиеся люди, оставшиеся без дома, обездоленные войной и ищущие приюта у соседей-братьев…
По дороге к Донецкому району Ростовской области
Это не Сирия, не Ливия, не Ирак и не Кувейт. Это – наша родная земля… Россия, Украина? Не важно, и здесь, и там – те же люди, различить их невозможно. Можно только разлучить. Что и сделали 23 года назад, разорвав пуповину столетних связей, горе-политики. Но люди приспособились и к этому переделу, приспособились жить «на две страны» – ну живут же как-то люди на две семьи?! Но теперь их не только разлучают, их – выживают, уничтожают, убивают. Обычных мирных людей, простых тружеников. «За что?» – вопрошают они. «За то, что родились, живут, работают НЕ ТАМ?»
Между тем провокации продолжаются: обстрелян погранпункт «Новошахтинск-Должанский», совершено нападение на КПП «Донецк-Изварино», бомбили Амвросиевку и обстреливали пункт пропуска «Успенка». Через несколько дней, буквально после нашего отъезда оттуда, артиллерийские снаряды разрывались в «Гуково» и «Краснопартизанске».
Бой шел в течение нескольких часов, был обстрелян российский пункт пропуска, жилые дома на территории России. Один снаряд попал в здание пограничного поста. Несколько снарядов разорвались в райцентре Гуково. Кроме того, снаряды ложились в мирных российских поселениях – поселке Шахта-24 и хуторе Васецкий… На погранпереходах обстреливают беженцев. Убивают коллег-журналистов. Мирные люди продолжают гибнуть каждый день. «Наши – нас убивают…» – с прискорбием констатируют беженцы.
В стране наряду с остатками регулярной армии, находящейся в ведомстве Минобороны, параллельно существуют несколько карманных армий. В подчинении МВД, помимо Национальной гвардии, – Аваковские спецподразделения «Киев-1»; кроме того, действуют отряды Яроша – так называемая Территориальная оборона, а также «черные человечки» Коломойского – наемная армия, состоящая из батальонов «Днепр», «Донбасс», «Айдар», «Азов».
Тайными тропами – подальше от дома…
Почему же именно Ростовская область стала той Меккой, в которой ищут спасение беженцы с Украины? Чтобы это понять, достаточно посмотреть на географическую карту: здесь проходит 700-километровая граница с мятежными Луганской и Донецкой областями. А значит, бегут мирные жители именно сюда – больше им бежать просто некуда.
На подъезде к российско-украинской границе
Те, кто непосредственно сталкивается с проблемой беженцев (пограничники, сотрудники МЧС и ФМС, волонтеры ростовского центра гуманитарной помощи) рассказали, что массовым исход с соседней территории стал в первой декаде июня – до этого люди тоже шли, но не такими «толпами». Причем 95% тех, кто пересекал границу вначале, составляли женщины и дети – мужчины их, как правило, только иногда сопровождали. К концу июня стали идти целыми семьями, а количество мужчин увеличилось и составило приблизительно четвертую часть тех, кто ищет спасения в России.
Беженцы рассказывают, что иногда детей отправляют и одних, без родителей: бывало, что ребятишки в моменты обстрела бегут с родственниками; иногда уезжали, забрав чужих детей в тот момент, когда появлялась оказия. Вот что рассказывает женщина из Луганской области: «Пришел автобус, так мы за 15 минут скорей-скорей собрались, все похватали и поехали. Позвонила их родителям, они на работе были. Я говорю: ну, что с Колей и Надей делать? А они говорят – забирайте!» Известны случаи, когда в карманы детей клали записки – кто они, откуда, куда направляются, и переправляли через границу – лишь бы спасти…
Примечательно, что особый наплыв беженцев ощущается сразу после атак авиации, артиллерийских и минометных обстрелов, применения «Града». После таких «эскапад» по гражданским объектам на пограничных пунктах скапливаются многие сотни мирных граждан с Украины. Количество беженцев в четырех ПВР МЧС (пунктах временного размещения, развернутых для них в непосредственной близости от погранпунктов), рассчитанных на 500 человек, в такие дни переваливает за тысячу! На границе скапливаются многокилометровые очереди, в ожидании перехода люди стоят долгие часы.
На подъезде к российско-украинской границе
Местные жители знают и «заветные тропки», обращаются за помощью к проводникам, которые могут помочь пересечь границу с Россией. Но, как правило, идут и едут через четыре МАППа (многосторонних автомобильных пункта пропуска), расположенных вдоль всей границы Ростовской области с сопредельной украинской территорией – «Успенская», «Новошахтинск-Должанский», «Гуково-Краснопартизанск», «Донецк-Изварино». Ну а общее количество ПВР для беженцев в Ростовской области – региональных (расположенных по лагерям, базам отдыха, пансионатам области) и муниципальных (размещенных в больших и малых городах области) за последние дни достигло 240 и продолжает увеличиваться.
Вместе с тем такое нашествие с территории Украины не может не вызывать озабоченности пограничников, правооханителей и военных. Проводить полноценную проверку «контингента» чрезвычайно трудно – ведь и в ПВР попадают далеко не все беженцы, многие спасаются у родных и знакомых. Кроме того, продолжают циркулировать устойчивые слухи об освобождении зеков из украинских тюрем.
«Донецк-Изварино»
Донецк есть и в России. Это город в Ростовской области, на границе с Украиной. Недалеко отсюда – пограничный переход, а также лагерь для беженцев, развернутый МЧС. Синий указатель: «УКРАИНА 6». Не верится, что всего в нескольких километрах отсюда идет война и погибают мирные жители. Но это так. Именно поэтому оттуда бегут люди…
Пункт пропуска «Донецк-Изварино». Российская сторона
Российско-украинская граница. Мы – на погранпункте «Донецк-Изварино». И мы единственные, кто движется на Украину! С той стороны – многокилометровая очередь, нескончаемая вереница автомобилей, минивэнов и автобусов с украинскими номерами. И даже «пешеходов»! Из Луганска, Краснодона, Молодогвардейска…
Пункт пропуска «Донецк-Изварино». Российская сторона
Мужики вполголоса рассказывают, что недалеко отсюда, в Поречье – между Изварино и Краснодоном, стоят «Грады»… А за тем бугром, в 400 метрах от него – танки… Пожилая женщина объясняет сотруднику таможни, что только переведет через границу трех девушек – внучек и племянницу, а потом сразу же вернется. «Вы откуда?» – спрашиваю. «Из Краснодона», – отвечает. «Как там у вас?» – «Ох, сыночек, стреляют!» – «Сильно стреляют?» – ««Хорошо» стреляют… Сегодня снова… И убитые есть!»
Российский офицер-пограничник, внешне чем-то похожий на ставшего в одночасье знаменитым Игоря Стрелкова, но более разговорчивый, нам не удивляется: «А, журналисты… Вы где появляетесь – там стрельба! Про «Должанский» рассказали, что его открыли, так его раздолбали. Про нас расскажете – нас раздолбают», – недовольно говорит он. Однако пропускает на территорию соседней державы. И даже недолго нас провожает, напутствуя дельными советами: «Я бы вам не советовал далеко заходить. Потому что там стоят неизвестно кто, поэтому я не знаю, как… Ну, если вы экстремалы!» – улыбается. «Перемирие? Какое перемирие?! С той стороны порядка нет. Перемирия быть не может, потому что там главарей полно, и каждый пупок мнит себя бугром!» – сетует он. И напоминает любопытным московским гостям, что съемка на границе запрещена. Мы послушно киваем…
Duty free закрыт – все ушли на фронт!
В магазине Duty Free на российско-украинской границе
Сразу за российским постом – стоящий особняком магазин. На нем аршинными красными буквами: Duty free. Рядом со входом в магазин, у порога – россыпи стреляных гильз. Поднимаю одну. Похоже на калибр 7,62х39, так называемый Short Russian, но без маркировки – происхождение туманно… Судя по отсутствию клейма, могла быть изготовлена до 1942 года, но это вряд ли. Впрочем, тут нужна экспертиза…
В самом эпицентре военных действий в «дьютике» я еще не отоваривался! Заходим в магазин. Ряды полок с заморскими товарами создают впечатление, что мы попали на другую планету. Но милые девушки, работающие там, возвращают на родную землю – рассказывают, как свистели пули и рвались мины, как бежали беженцы, как ранили людей – и военных, и гражданских. Некоторым беженцам, говорят, пришлось убегать через поля…
Обстрел таможенного поста в ту пятницу начался после десяти вечера. Погранцы, таможенники и сотрудники МЧС вывели из-под обстрела больше двух тысяч беженцев, пропустили десятки машин – в «ускоренном режиме»! «Пули прямо тут, у нас над головами летали… А погранцы ихние – в Россию ушли. А куда им деваться? Вернутся – их там расстреляют», – рассказывают девушки. Смеркается, и сразу после нашего ухода «дьютик» закрывается – так поздно после той пятницы девушки уже не работают…
Мимо машин, автобусов и беженцев, ожидающих своей очереди к КПП, идем к переходу «Изварино», к зданию таможни с трезубом и желтой по голубому фону надписью: «Украiна». В течение недели основные погранпункты со стороны Украины по границе Ростовской области – «Изварино», «Должанский», «Краснопартизанск» – были заняты ополченцами Юго-Востока.
На украинском переходе – боец в бандане и с калашом, снаряженным двумя перемотанными синей изолентой магазинами. На наши расспросы отвечает односложно, потом по рации связывается со своим начальством. Но начальство к общению с московскими гостями не расположено. Теперь обитатели Украины, такие разговорчивые ранее, с незнакомыми людьми общаются довольно неохотно…
Временное пристанище
Начальник лагеря полковник Виктор Панченков объясняет, что ПВР «Донецк» предназначен для тех, кто только что пересек границу, кому предстоит здесь зарегистрироваться, получить первую помощь, оклематься и двигаться дальше. На все это у беженцев обычно уходит дня два-три, максимум пять. Как правило, не больше. А после того – или в другой ПВР здесь же, в Ростовской области, или в другой город-регион, или к родственникам-друзьям-знакомым (или даже незнакомым), готовым их принять. «Мы отправляем вертолетом, автобусами в Курск, Тверь, Воронеж, Саратов… В Нальчик даже – по всей стране», – говорит он.
Беженцы с Украины
Отец Владимир Татаркин, благочинный этого округа, рассказывает: «Люди бегут, в чем были – босые, порой грязные, без документов. И мы их тут принимаем, расселяем, кормим, даем нуждающимся одежду и все необходимое». Много пострадавших от осколочных ранений ополченцев, но их сразу увезли в Ростов, также много инвалидов, есть парализованные. Поэтому очень важный вопрос – гигиена, нужны детские и взрослые памперсы. Кроме жилой палаточной зоны, здесь есть туалеты, душевые кабинки, три полевые кухни, палатка-столовая, организована походная часовня. Помогают все, кто может и чем смогут – гуманитарку везут из Ростова, Москвы и других городов, много делают местные жители. Все бескорыстно, и самоотверженность этих людей поражает.
Начальник ПВР «Донецк» полковник Виктор Панченков и благочинный Донецкого округа Шахтинской епархии священник Владимир Татаркин
Беженцы с Украины
Конечно, тяжело разлучиться с близкими, бросить все, остаться без дома, перед лицом неизвестности. Все здесь – на нервах, бывают и срывы, инциденты. «Ведь люди разные бывают: мы им даем тушенку, а они говорят – что это? Дайте мясо!» – разводит руками отец Владимир. Но в основном, конечно, все принимают с огромной благодарностью, со слезами.
Пункт пропуска «Донецк-Изварино». Украинская сторона
Вот еще одна специализированная палатка – медицинский пункт. Правда, врачи признаются, что люди в лагере к их помощи прибегают редко: это феномен, известный еще по рассказам ветеранов войны. В экстремальных ситуациях организм мобилизуется, болячки отступают. Несмотря на холод, дождь, снег солдаты на передовой обходились практически без ОРЗ и ОРВИ… Тот же «эффект» – и в лагере МЧС: беженцы находятся в состоянии сильнейшего стресса, а потому почти не болеют. Это подтвердила педиатр Наталья Николаевна: «Медицинскую помощь в основном детям оказываем», – говорит она.
«За что?»
Все, прибывшие сюда из-под обстрелов и авианалетов, из районов боевых действий – Донецкой и Луганской областей, испытали сильнейший стресс. Поэтому больше всего забот в лагере у психологов, которые не понаслышке знают, что такое «посттравматический синдром». Хотя, конечно, проблем здесь хватает у всех – люди спят по несколько часов, урывками. Но у психологов Ростовского отделения по ГО и ЧС работы, действительно, выше крыши. Однако рассказывают о ней неохотно. Можно сказать, вообще не рассказывают – они люди военные, то есть подневольные, за излишнюю откровенность могут и погон лишиться. А потому отделываются общими фразами.
В пункте временного размещения МЧС «Донецк»
По взмыленному виду и усталым глазам и так понятно, ЧТО им приходится выслушивать, из каких психических состояний людей выводить – ведь все беженцы взвинчены невероятно. Большинство из них стараются себя сдерживать, но, объясняют психологи, это еще хуже – им лучше «выговориться», «выплеснуть» из себя те переживания и страхи, что накопились за последние месяцы. Этим-то психологи здесь и занимаются.
Юлия Черновол – психолог, офицер МЧС, поясняет: «Мы их здесь регистрируем, помогаем наладить связь с домом, с родственниками в России, если есть. Объясняем поэтапно, что надо делать; выслушиваем, кто куда ехать хочет; помогаем найти родных; работаем с каждым индивидуально».
В пункте временного размещения МЧС «Донецк»
Да, помощь психологов этим людям действительно нужна. МЧС часто использует винтокрылые машины для транспортировки переселенцев с Украины. По прибытии в лагерь люди радуются, дети играют… До тех пор, пока один мальчик не кричит: «Вертолет!» Улыбки с лиц слетают – дети реально испугались. Это типичная ситуация. Психологи говорят, что дети невероятно пугаются грома: это для них – сигнал о начале обстрела, о том, что нужно прятаться, бежать в подвал. Причем, возможно, помощь психологов необходима не только беженцам. Вот рассказ женщины-беженки, от которого нельзя не содрогнуться. При переходе через КПП ее сын, четырехлетний Артемка, спрашивает у российского пограничника на российской границе: «Дядя, а вы нас не убьете?»
В пункте временного размещения МЧС «Донецк»
Тяжелее всего видеть глаза этих людей. В них – невыразимая боль от пережитого за этот короткий, но такой долгий для каждого из них срок. И в каждой паре глаз (стариков, людей зрелых, молодых и совсем юных) застыл немой вопрос: «За что они нас ТАК?»
Озверевшие
…Да, со многими пообщались мы за эти несколько дней. И такого наслушались – как поется в песне, «мама не горюй»… По свидетельству многих беженцев, сторонники «Правогого сектора» ведут себя дико, невообразимо… О том, что они отбирают все, что им нужно или нравится, и говорить не приходится. «У соседа моего в Старобельске – пекарня. Так нацгвардия каждый день по 40 буханок хлеба забирает у него. И ходят по домам – водку, самогонку, закуску требуют и девок», – рассказывает один из беженцев.
Другой собеседник – Алексей из Перевальска, приехал с женой и двумя маленькими сынишками, пяти и двух лет: «Работал на шахте Радодонежского, но она закрылась, потому перешел на шахту Петровеньки-1, ее крышует партия «Удар», но шахтеры ее не поддерживают, поэтому ушли. Мы с друзьями работали по копанкам, но там жизни тоже нет. Буквально пару дней назад мы поехали на копанки под Краснодоном, так к нам на котлован боевики приехали с украинским флагом, начали стрелять по нам. Мы быстро в «дырки» потикали, попрятались там. Так хорошо, что они гранату в «дырку» не кинули… Отобрали у нас КРАЗ… Но мы потом в «Газельку» прыгнули, а они гнались за ними на БТРе. Но на блокпосту ополченцы нас отбили – двоих убили, а водителя ранили…»
Такие рассказы мужиков из этого шахтерского района уже никого не удивляют. «Хорошо, что у нас в Перевальске ополченцы есть. В поселке Счастье ополченцев нет, так боевики ходят и тупо отстреливают мужиков от 20 до 40 лет, – рассказывает Алексей. – Там беременную женщину зарезали – сказали, «чтоб не родила сепаратиста»».
Мне рассказывают о зверствах: изнасилованиях, изуверствах, бессмысленной, но преднамеренной жестокости… От подробностей – волосы дыбом. Мира, судя по всему, установить не удастся долго – ТАКОГО не прощают…
…Наблюдаемый нами на границах Ростовской области «украинский исход» – почти библейский. Дай Бог, чтобы народу этой страны не пришлось скитаться по пустыне все 40 лет. И чтобы трагедия эта закончилась бы как можно скорее!..
Другие статьи по теме:
Украинский исход: границу с Россией пересекают тысячи беженцев
