В прессе всё чаще вспыхивают скандалы по одному сценарию – учитель поднял руку на ученика. Происходящее комментируют для «Милосердия.ru» эксперты, находящиеся «по разные стороны баррикад».
Евгений Ямбург, академик, директор Центра образования №109 (Москва):
Учитель – выжигающая профессия, а тут еще майские указы
– У нас не только учителя стали бить учеников, но и ученики стали бить учителей и друг друга. Таких случаев в прессе много, а ещё больше туда не попадает. И таким дракам есть сразу несколько причин.
Во-первых, эмоциональное выгорание учителей. Исследования показывают, что профессиональное выгорание среди школьных педагогов в два раза выше, чем в МВД. Учитель – это просто выжигающая профессия.
В последние годы выгорание усугубилось выполнением «майских указов» 2012 года. Намерения, конечно, были благие – чтобы зарплата учителей была средней по региону. Беда в том, что там написано «зарплата», а не «ставка».
Школы обязаны эти указы выполнять, но, чтобы их выполнить, учителя надо нагрузить на 35-40 часов в неделю.
А это значит, что математик или словесник должен в месяц проверить до десяти тысяч контрольных и тестовых работ.
И это – немыслимое перенапряжение, которое тоже сказывается.
Кроме того, сегодня массовому сокращению подверглись такие важнейшие в школе специалисты как школьные психологи, дефектологи, социальные работники. Это делалось не специально.
Представьте себе: вы – директор школы. Вы обязаны выполнить майские указы, и эта ситуация каждый месяц мониторится отчётами. Если вы что-то не выполнили, вас могут уволить без объяснения причин.
Кого вы будете увольнять в этих условиях? Конечно, не учителя физики. Пострадают «лишние люди» – психологи, логопеды, дефектологи. То есть, ситуация с детьми становится всё сложнее и сложнее, а мы гоним из школ тех, кто отвечает за их «неодинаковость».
Невротизированы все
Дети сейчас изменились по очень многим параметрам, и прошлые периоды – те же 80-е годы – не надо сравнивать с тем, что есть сейчас, – считает Евгений Ямбург:
– По данным Союза педиатров, только 12% нынешних детей абсолютно здоровы. Это не значит, что все остальные – глубокие инвалиды, но у них есть особенности – задержки в развитии, синдром дефицита внимания. А на первом месте здесь идёт психоневрология. Это не всегда психические диагнозы, но часто – особенности.
В обществе вообще невероятно возрос невротизм. Невротики теперь все – родители, дети. В детском сообществе всё это индуцируется, причём даже в детском саду.
Наше собственное микроисследование показало, насколько сейчас невротизированы уже четырёхлетние дети. Конечно, они ещё не понимают многого, что говориться вокруг, но они – очень тонко чувствуют. А у нас кругом – одни враги.
Наше население, а даже не только дети, нуждается в длительной терапии. Потому что включаем мы телевизор – а там в ток-шоу взрослые орут друг на другу, никто никого не слышит. И то, о чём писал Окуджава – «святая наука расслышать друг друга» сегодня не существует.
Нельзя исключить провокации со стороны учеников
Другая сторона вопроса состоит в том, что похожие эксцессы были и в 80-е, и в 70-е, и даже в 60-е годы. Но это не попадало в прессу.
– Я совершенно не оправдывают учителей, которые поднимают руку на учеников, – их надо выгнать из профессии, говорит академик Ямбург. – Но я внимательно наблюдаю то, что снято на видео, с которых начинаются скандалы. Бывает, идёт учительница, ничего ещё не произошло, а её уже снимают. Значит, что-то этому предшествовало, какая-то провокация. А сегодня набрать лайки – это круто. И набираться эти лайки могут разными способами.
Сегодня даже интеллектуально сохранный ребёнок вполне может сесть посреди класса и начать громко ругаться матом – и каковы ваши действия, господин учитель?
Тронуть хоть пальцем такого ребёнка нельзя, хотя, по идее, его надо взять за шкирку и вывести из класса. Но как только вы так сделали – вы попались, и вас уже снимают.
Вопрос не в том, кто виноват, а что делать
– Так что дело не в вопросе «кто виноват?» Виноваты все, – считает Ямбург. – Вопрос в том, что делать. А делать нужно много. Это и усиление психолого-медико-педагогических служб, и разгрузка учителей, которые захлёбываются.
Быстро эту проблему не решить – она требует постепенных шагов со всех сторон, но начинать разбираться надо.
Катерина Дёмина, детский и семейный психолог: родители просто начали жаловаться
– Раньше родители твёрдо знали, что учительница – это последняя инстанция, и, если она тебя бьёт, значит, она права. Теперь я бы осторожно сказала: некоторые люди начинают считать, что детей бить нехорошо.
Ещё десять лет назад, на первом же приёме, когда ещё не идёт речь ни о каком доверии, люди спокойно признавались: «Да, мы его лупим, всё равно не помогает, сделайте что-нибудь», – без малейшей тени смущения. Сейчас бить детей стало не очень прилично, и родители начали жаловаться на учителей.
«Учитель с большим стажем» – часто человек, который оторвался от реальности
– Учителя никогда не были «готовы к детям», – говорит Катерина Демина. – Но обратите внимание: среди пострадавших нет старшеклассников, максимум – ученики средних классов. То есть, привязываются к «мелким». Это история про «я могу тебя ударить, и мне за это ничего не будет».
У учителей часто остаётся абсолютная власть. И, если перед нами – «учитель с большим стажем», нередко это означает, что человек давно оторвался от реальности и парит в небесах собственной непогрешимости, а вокруг него всё меньше людей, которые могут ему сказать, что он делает что-то не то.
Как только в сознание войдёт мысль, что «будет» – например уволят, посадят, – ситуация, я уверена, сразу изменится. И способы взаимодействия, и вежливые слова найдутся.
Учителя не умеют отличить плохое поведение от болезни
Профессиональный уровень педагогов сейчас настолько низкий, что они не справляются ни с девиантным поведением, ни с детьми с особыми потребностями, ни, наоборот, с детьми одарёнными, – утверждает Демина.
– Знаю случай, когда у ребёнка на уроке случился нервный срыв. И его просто закрыли в подсобке, и даже не позвонили маме. Ребёнок сидел там несколько часов, пока мама не пришла за ним, как всегда после уроков. То есть, никому даже в голову не пришло вызвать скорую, например.
Современные учителя не могут отличить плохое поведение от начинающегося приступа эпилепсии или последствий соматической болезни. В своё время, когда я, сама педагог по первому образованию, училась в пединституте, у нас был про это целый учебный курс. А сейчас это как будто перестало быть вменено в обязанность учителя.
Кроме того, учителя совершенно не имеют представления о возрастных нормах, не умеют отличить норму от девиантного поведения или от последствий жестокого обращения. Нас, опять же, специально обучали, как понять, что ребёнка бьют дома, и как с этим разбираться.
Про инклюзию, которая повсеместно объявлена у нас в школах, надо понимать, что это – не инклюзия, а кидание с гранатами под танки. Настоящая инклюзия устроена совсем иначе. Инклюзия – это когда делают образовательную среду, комфортную для всех, а не когда ребёнка с особыми потребностями просто сажают в общий класс.
Школа перестала быть социальным лифтом, поэтому старые дисциплинарные методы никто не готов терпеть
Но причины столкновений глубже, – считает Екатерина Демина:
– Нынешняя классно-урочная система сформировалась в Англии и Германии в эпоху промышленной революции. Тогда в мире понадобилось огромное количество клерков. И когда чуть позже Англия и Германия стали захватывать трансконтинентальные рынки, стало жизненно необходимо, чтобы эти клерки были обучены единообразно.
Школа в этих условиях была огромным конкурентным преимуществом, потому что человек, умеющий читать и писать, имел гораздо больше шансов найти работу, чем тот, который умел только доить коров. Поэтому детей школили, били – ведь образование было их шансом на кусок хлеба с маслом.
Школа была социальным лифтом, и родители, и ученики это знали. Ещё 30-40 лет назад знаменитая формула «учись, а то дворником станешь», была вполне реальной.
Но мир изменился. За последние 20 лет он стал информационным и цифровым. И почти ничего из того, что сейчас проходят в школе, не применимо на практике.
Раньше учитель был единственным источником информации. Та дисциплина, которую требуют на уроках: «Сели ровно, все смотрим на меня, слушаем», – работает только в этих условиях. Но теперь у каждого в кармане лежит прибор размером с ладошку, в котором скрыты все знания мира.
Роль учителя в процессе образования должна была сильно поменяться, и в тех странах, где заказчиками образования выступают родители, это произошло. Теперь в некоторых странах учебный процесс построен ровно наоборот: дома читаем новый материал, в классе – учимся его применять.
Кроме того, появился ряд компетенций, которые очень нужны ученикам, а у учителей их нет. Умение работать в команде, находить информацию, понимать себя настолько, чтобы написать резюме.
Нынешние казусы с учителями происходят от отсутствия умений, чувства собственного бессилия и очень высокой внутренней агрессии, которая должна куда-то прорываться. Учителей жалко – их фактически выпустили против стада бизонов с одним только даром убеждения.
Я очень сочувствую нынешним учителям, которые, вместо того, чтобы работать с родителями и детьми, вынуждены часами заполнять бумаги. И, наконец, слияние школ в комплексы, которое сейчас происходит в Москве, ухудшило ситуацию ещё во много-много раз. Почти каждый год меняются правила игры, никто не успевает к ним приспособиться.
Главная задача образования сейчас должна состоять в том, чтобы определиться, кого мы готовим и хотим получить на выходе из школы. Но этим, похоже, никто не занимается.
