Ученики 9 класса школы-интерната № 1 для обучения и реабилитации слепых детей пришли на урок труда. Я помню, как это было в моем детстве: мальчики мастерят что-то на станках, девочки в других кабинетах шьют фартуки и пекут пироги. Так готовили детей к жизни. Сейчас эта традиция продолжается, но на урок пришли дети, на ощупь отодвигая стул и привычным жестом беря в ладонь стамеску. Большинство детей этой школы ничего не видят, они, увы, слепы, но многое умеют.
«Николай Иванович, что мы делаем сейчас?» – спрашивает учителя труда 15-летний Коля, который наждачной бумагой обрабатывает торцы деревянной конструкции. «Мы делаем декоративную елочку, Коля. Она у тебя останется на всю жизнь. Ты укладывай шары, говори, сколько их у тебя поместится, а потом мы будем с тобой их приклеивать с помощью термопистолета».
Николай Иванович объясняет, что блестящие шары нужно ставить на первый план, а главное – нужно смотреть, чтобы внутри конструкции не было пустоты: «Еще один шарик сюда клади. Природа не терпит пустоты, она все равно будет чем-то заполнена». Дети «смотрят на ощупь», улыбаются, поглаживая блестящие шары, это же понятно, что они совсем другие и их нужно приклеить на первый план.
– А что ты сейчас делаешь? – обращаюсь я к Коле.
– Елку из веток.
– И какая сейчас задача?
– Я закончил нанизывать ветки на палочку деревянную, основу елки. И сейчас я должен обработать торцы веток, чтобы не было заноз.
– А кто это все придумывает?
– Это все Николай Иванович!
Седой учитель, чем-то похожий на Деда Мороза с открыток, рассказывает, что материал он находит в лесу: ветки, шишки, поленья и все, что нужно для деревянных поделок. Прежде чем что-то начинать делать, дети получают образец. «Рассматривают его руками», изучают, делают детали, потом все компонуют.
Дети сделают елку, которую никогда не увидят, и подарят ее родным. Это будет праздник, потому что елка – красивая же. Когда делаешь красивую вещь, темный мир становится понятнее и теплее, ведь будет смех и хлопанье в ладоши. И мама скажет: «Это очень красиво». А ей точно можно верить.
– Таня, когда ты начинаешь что-то делать, как ты понимаешь, какое будет в конце изделие?
– Я представляю его.
Быть учителем труда для слепых детей, наверное, непростая задача. Без специального подхода не обойтись. Николай Иванович Шашков говорит, что любовь к детям здесь важнее.
– Николай Иванович, расскажите, пожалуйста, сколько лет вы работаете учителем?
– В общей сложности почти 50 лет.
– И вы все время были учителем труда?
– Все время. Я начинал сначала мастером в ПТУ, после этого перешел в школу. В трудные девяностые мы работали в две смены, получали копейки, но работу не бросили.
– А почему вы захотели стать именно учителем труда?
– Это, видимо, любовь к труду, которую мне привила бабушка. То, как она меня воспитывала, чему научила, мне хотелось кому-то передать.
– В этой школе у вас, как и у любого другого учителя здесь, довольно специфическое направление. Это трудно?
– С нашими детьми? Нет. Должен признаться после многолетней работы в общеобразовательной школе, что в обычной школе дети больше все же потребители. Здесь дети понимают, что, если сейчас важным вещам не научатся, во взрослом возрасте будет учиться в основном не у кого, они будут потеряны, поэтому у наших детей отношение к любой учебе именно познавательное.
Им все хочется попробовать своими руками. К тому же дома часто их излишне опекают и оберегают, домашние все за них стараются делать сами. А тут им позволительно, в общем-то, все. Поэтому ребята делают все с удовольствием.
Осознание, что то, что они делают, – пригодится, для них тоже многое значит. Часто я слышу от выпускников: «Как жалко, что у нас нет ваших уроков. Так хочется помастерить». Они же толковые, с интеллектом у ребят все в порядке, нужно максимально подготовить их к жизни.
Наша школа, мне кажется, делает все, чтобы адаптировать таких детей, учитывая множество кружков и активных мероприятий. Знаете, что мне нравится? Что они уже сейчас строят планы о том, что будут делать, где работать, когда станут взрослыми.
Конечно, их это волнует, и они понимают: если будешь просто сидеть, ничего не получится. Значит, надо работать! Такое отношение у нас. Поэтому для ребят важно любое дополнительное умение, а мы рады помочь и рады учить.
– У вас есть какой-то специальный подход к вашим детям?
– С ними нужны ласка и любовь. Если с детьми общаться грубо, поставить стенку между собой и ребенком, с позиции и высоты учителя на них покрикивать, они замкнутся, будет расти взаимное недопонимание. Я утром развожу их по всем классам, желаю хорошего дня. Они делятся со мной чем-то важным, понимают, что моя душа для них раскрыта.
Когда приходят ко мне на урок, мне важно, чтобы они понимали, что идут к доброму человеку. Тогда будут раскрепощенные, веселые, творческие уроки.
К детям до 6 класса, у которых еще нет урока труда, я тоже захожу, здороваюсь, они уже ждут, когда перейдут в шестой класс и будут посещать мои уроки. Стараюсь строить доверительные, теплые отношения.
– Как слепого ребенка научить забивать гвозди? Есть ли секрет?
– Сначала любой инструмент я стараюсь подать в виде какого-то животного, образ которого у детей уже сложился. Допустим, если это пила, я им говорю: «Не суйте руки в пасть крокодилу! У него полный ряд зубов». И дети представляют эту ножовку в образе морды крокодила. Если мы берем пассатижи или кусачки, то есть кусающий инструмент, я им говорю, что это, к примеру, собака.
– Но многие, в силу своих особенностей, не видели этих животных никогда…
– Они гладили домашних животных, знают и любят их, мы с ними часто говорим о животном мире, о птицах, обо всем. А если ученик берет молоток, я объясняю, за какую часть нужно его взять: «Не бери его за шею, близко к ударнику, ты его задушишь». Они понимают такие образные выражения.
Когда забивают гвозди, на слух понимают, что гвоздь крепко забит или же согнулся. Сначала долго забиваем гвозди в пенек, а потом применяем в любом деле. Бог милует, сколько лет работаем – ни одной травмы.
– А какой интерес делать невидящим детям новогодние игрушки?
– Они делают их не для себя, а для того, чтобы кого-то порадовать. Поставят свою елочку на стол, и уже новогоднее настроение будет создано.
– А как дети воспринимают праздник?
– В основном – через запахи, еду, смех, песни и хорошее настроение.
Наши дети не чувствуют себя ущербными. Например, при школе есть совершенно уникальная база отдыха, где они по вечерам садятся у костра, поют песни, жарят те же сосиски. У них игры, квесты, столько всего. Ездят в театры, посещают музеи, живут довольно насыщенной жизнью. Нет времени на то, чтобы грустить.
– Хорошо, вернемся к занятиям. Как незрячего ребенка научить чувствовать инструмент, на ваш взгляд?
– Как и любого человека. Например, купил человек машину, как его научить чувствовать педали? Первое время он долго нажимает на сцепление или на газ. Так приходят навыки. Постепенно эти навыки вырабатываются автоматически. У каждого из детей на рабочем столе стоят небольшие ящики-лотки, в них все необходимые инструменты. В зависимости от того, что нужно, ученик протягивает руку и берет нужный инструмент.
У нас золотое правило: что берется правой рукой – кладется справа, что берется левой – слева. Все, что требуется редко, – ставится впереди. Если ты что-то уронил, не наклоняйся резко, чтобы не удариться головой. И еще – мы не делаем бесполезные вещи. Мы всегда стараемся сделать то, что пригодится.
– Во взрослой жизни получается ли применять навыки, которым дети научились у вас?
– Конечно, и я для этого очень стараюсь. Если человек в детстве научился кататься на велосипеде, даже когда будет стариком, посади его на велосипед – он поедет.
– Допустим, выпустился ребенок из школы. Дальше что?
– Дальше – попал в такие условия, где надо что-то делать, а у него в голове уже это заложено. Он будет этим пользоваться, вспомнит, как что делается.
– Он сможет сам что-то сделать?
– Они уже сейчас гордятся: «Я с дедушкой этим летом скамейку сделал, мы парник делали, я помогал, я пилил». У нас есть ручная дрель, станок, другие инструменты. Мы на всем потихоньку работаем. Я стараюсь давать ручные инструменты, чтобы дети работали теми инструментами, которые в жизни пригодятся.
В итоге дети владеют ножовкой по древесине, рубанком, молотком, заворачивают шурупы. Они могут отличить крестовую отвертку от отвертки с прямым шлицем, самостоятельно подбирают нужные инструменты. Я им показываю, как, например, работает выжигательный аппарат, как можно изменить цвет древесины с помощью паяльной или газовой лампы. Много всего.
– А что для ребят – цвет?
– У них есть представление цветоощущения, что солнце – яркое, что погода бывает пасмурной, рано темнеет и т.д. Стараются жить обычно. Знаете, как они говорят между собой? «А ты смотрел этот фильм?» Они его не смотрели, они его слушали, но никто так не скажет.
Про заготовку поделки они скажут: «Я рассмотрел». Я раньше как-то говорил: «Возьми, изучи». А потом понял, что это слово «изучи» не подходит для них. «Рассмотри». Дети пальцами все рассматривают, для них глаза – это пальчики.
– Есть ли у вас определенные неукоснительные правила в обучении и в работе?
– Есть. Например, никогда не ставить «тройки» девочкам. И ни один ребенок не должен уходить с урока с пустыми руками. А чтобы что-то унести, нужно что-то сделать.
– Что для вас эта школа и ваши ученики?
– Все. Это моя жизнь.
Сейчас лиши меня этого – и я не жилец. Думаю, общение с детьми не дает человеку стариться. Какие у них души молодые, таким же молодым душой чувствуешь себя и ты. Мне, случается, говорят: «У тебя в душе дите сидит. Ты не расстался с детством». Это как-то ободряет, окрыляет.
Мне это нравится: ходить на работу, приносить людям пользу, понимать, что ты нужен и востребован.
– На ваш взгляд, могут ли дети чему-то научить? Особенно такие дети?
– Они могут научить терпению, потому что их терпению порой просто можно позавидовать. Жизнелюбию, потому что наши дети очень любят жизнь. Взаимовыручке, они выручают друг друга, помогают друг другу во всем, они рады идти на помощь, навстречу. Общаясь с нашими детьми, понимаешь, что люди не должны оставаться одни. Человек обязательно должен быть рядом с кем-то.
– На ваш взгляд, что такое мудрость и в чем она выражается?
– Мудрость – это умение прощать. Это умение помогать слабым. Мудрость – не показывать слабому, что ты сильнее его. Твоя помощь не должна быть навязчивой и должна исходить от сердца. Мудрость человека в старости – в понимании проблем другого человека. А вообще, я считаю, что любая просьба, обращенная к человеку, должна получить ответ. И ответ должен быть таким, каким бы ты сам хотел его услышать.
– А если вспомнить ваш самый первый урок в этой школе? Каким он был?
– Мы начинали с нуля, располагались в маленьком тесном помещении, из мебели были только столы. Мне захотелось придумать такую поделку, которая могла бы пробудить детей, дать какой-то толчок к творчеству.
До моего прихода этого предмета здесь не было вовсе. И мы начали работать с полосовым металлом, это небольшие металлические полоски, и мы сделали первые маленькие подсвечники, в которые тут же поместили свечки. И помню, я сказал: «Пусть эти маленькие свечки отогреют сердца ваших мам».
– За время работы здесь что на вас произвело самое сильное впечатление?
– Допустим, идешь по коридору, по одному сказанному слову, оброненному тобой, дети тебя уже узнают и кричат: «Здравствуйте, Николай Иванович!» Меня это поражает. Потом, в актовом зале у нас часто проходят концерты. Так вот, иной раз, присутствуя на таком концерте, встаешь и выходишь, потому что комок у горла, слезы давят. Такие они умницы и трогательные невозможно. Я прихожу домой и говорю, что такое ощущение, будто ангелы босиком по душе пробежали.
– А чем, на ваш взгляд, ребята уникальны?
– Уникальны своей добротой. Среди них очень мало жестоких людей.
– Мне кажется, ваши занятия – не просто урок труда или наработка важных навыков, а что-то большее.
– Урок уроку рознь. Допустим, у нас бывают моменты, когда девчонки говорят: «Николай Иванович, а можно мы споем?» Да ради Бога! Многие, конечно, возможно, меня за это осудят: что это за вольности такие, на уроке у него дети поют. Ну и пусть поют!
– А что бы вы пожелали своим ученикам?
– Чтобы они никогда в жизни не оставались одни, и чтобы они всегда были востребованы. А мы, учителя и родители, сделаем все для того, чтобы, выйдя в большую жизнь, они не потерялись.
– Что самое трудное и самое радостное в вашей работе?
– Я не испытываю трудностей в своей работе. А радость в том, что делаешь нужное, полезное дело, учишь детей тому, чему тебя когда-то научили. Кто-то должен это делать. Как без этого?
