«Перемена после завтрака, 3-й класс. Я разговариваю по телефону в туалете, смотрю из окна на школьный двор, и вдруг заходит эта компашка во главе с Леной. «Ты что тут стоишь?» – говорит она мне. Достает мой пенал, бросает его в унитаз, я за ним, и она макает меня туда с головой. Помню, я просто умылась, кофтой вытерла голову и вернулась на урок».
Во втором классе Саша перешла в новую школу. Хороший класс, уверяли ее родителей. На деле оказалось, что все ребята общаются небольшими группами и компаниями, а новенькая здесь лишняя и принимать ее к себе никто не собирается. Вскоре из-за своей физической особенности Саша стала удобным объектом для травли, к которой в старших классах подключились даже некоторые учителя.
Сейчас девушке 22 года, после 9-го класса она ушла из школы в колледж и окончила его с красным дипломом по специальности «графический дизайнер». Мы записали ее монолог о пережитом буллинге.
«Забей, ты нормальный человек»
Я родилась с обвитием пуповины, у меня тугоухость. Сейчас – 3-ья и 4-я степень тугоухости на оба уха, тяжелая, пограничная с глухотой.
Со слуховым аппаратом я хожу с четырех лет. С ним я слышу все так же, как и другие люди без проблем со слухом. Аппарат на батарейках, если они сядут, то я сразу начинаю паниковать. Стараюсь держать запасные под рукой, чтобы была возможность поменять их, но иногда приходится обращаться к незнакомым людям, например, чтобы понять в транспорте, какая сейчас остановка. К счастью, сейчас с этим очень помогает телефон.
Я стараюсь делать прически, которые закрывают аппарат, но иногда бывают такие моменты, когда люди заходят за спину и как бы заглядывают туда, где он закреплен, – такое часто было в школе. Это, мягко говоря, неприятно: хочется сразу закончить разговор и уйти.
Сначала у меня было отрицание, я долго не принимала свою особенность. А сейчас мне все равно, что про меня говорят, я просто сразу укажу направление: идите лесом. Не все рождаются «цветочками», кто-то слепой, кто-то глухой.
Родители хотели отдать меня в детский сад для слабослышащих, но выбрали логопедический поближе к дому. Там у меня появилась первая подруга. Мы с ней хорошо играли, общались, она была первая, кому я рассказала о своей особенности, о ней знали только воспитатели и нянечки. Ее это не удивило и не напугало, наоборот, она сказала: «Забей, ты нормальный человек». Кстати, так же говорила и моя подруга Аня – мы познакомились в первом классе и дружим до сих пор. Помню, в школе она была первой, кто спросил у меня про слуховой аппарат: «Это у тебя, чтобы ты слышала? Не продолжай, забей, все хорошо».
Но именно в детском саду я встретилась с Леной, той самой, которая травила меня потом в школе. Она узнала, что я плохо слышу, и стала ко мне цепляться. То игрушку отберет, то конструктор. Построишь домик – она ломает. Делаешь зарядку – толкает. Воспитатели не замечали или, может, думали, что мы так играем.
«Обмакнули ершик в унитаз и ткнули мне в лицо»
В 1-м классе ко мне относились нейтрально. Но во 2-м классе из-за моих особенностей здоровья родители решили перевести меня в другую школу, чтобы я была там под контролем младшей сестры. Захожу в класс и понимаю, что прошлое преследует меня: там училась Лена.
Вскоре вокруг нее собралась компания: два брата-близнеца, Вадим, Маша и Сабрина. Фактически, они «дружили против меня», Лена давала им задания, например, иди урони ее пенал, и они это делали. Либо сама Лена брала мой пенал и кидала с третьего этажа, а я бегала и доставала. При этом я ее никак не провоцировала. Просто захожу в класс, и она сразу начинает. То заберет мой портфель и убежит, а я за ней, то порвет тетрадь с домашним заданием. Могла и во время завтраков что-то опрокинуть на меня. После того случая в туалете был еще эпизод: помню, Лена подошла ко мне сзади, схватила за волосы. Кто-то дал ершик, который уже обмакнули в унитаз, и все она мне ткнула в лицо.
В 3-м классе был один – всего один – день, когда она ко мне не приставала, но обычно передышки не было. Скоро у меня появился страх. Если Лены не было в классе, я могла спокойно учиться. Она придет – я прятала все в рюкзак и держала его крепко в руках. Но даже таким образом ей все-таки удавалось у меня его вырвать и кидать всему классу. В средней школе я могла при этом еще и пощечину получить.
Я не знаю, почему Лена поступала так со мной. Наверное, чувствовала ко мне отвращение и считала, что, раз я не такая, как она и ее друзья, то вообще не должна появляться в их школе. Друзей в классе у меня так и не появилась, тусоваться я могла только с одноклассницами сестры. На переменах я приходила к ним, мы общались с девочками, что-то смотрели вместе в телефоне, обсуждали фильмы и сериалы. Но звенел звонок – я и возвращалась в свой класс.
«Приходила полиция, но это закончилось ничем»
В 5-м или в 6-м классе, не помню точно, Лена меня избила. Я лежала в больнице, с тех пор у меня металлическая пластина в ребрах. Папа подавал заявление в полицию, Лену вызывали к директору для воспитательной беседы, приходили домой.
Но все это ничем не закончилось: полиция проверила семью, увидела, что там все благополучно, и дальше разбираться никто не стал. Просто на какое-то время Лена и ее компания перестали меня избивать. Могли испачкать мелом, посмеяться. С одной из девочек из этой компашки я потом училась в колледже. Когда я спросила, почему она так поступала, услышала, что Лена им угрожала, мол, не будешь делать то, что я велю, и с тобой будет так же.
Однажды на перемене я меняла батарейку в слуховом аппарате. Лена увидела, отобрала его. У меня сразу паника, потому что аппарат стоит 700 000 руб. Я за ней, она его просто кинула на лестничную площадку. К счастью, он не разбился, только деталь отлетела.
Через какое-то время к травле подключились некоторые учителя. Особенно мучила меня преподаватель русского и литературы. Она занижала оценки, демонстративно показывала всему классу мою работу со словами, что я, мол, не слышала задание. Это было в первый раз, когда учителя стали указывать на мои проблемы со слухом. Перед экзаменом в 9-м классе она прямо подчеркивала: «Видишь, ты даже не можешь ничего нормально объяснить. Что ты будешь говорить на экзамене?» Проблемы были и с учителем биологии. Только историк меня никак не выделяла и относилась хорошо.
Из-за буллинга я легко могла заплакать, случались нервные срывы. Потом стало страдать здоровье, например, я могла уснуть на уроке из-за стресса, чувствовала постоянную слабость, у меня упал гемоглобин, так что даже проходила специальное лечение. К 9-му классу я была уже на пределе.
«Нечего бояться»
Не знаю, почему тогда родители не забрали меня из этой школы. Возможно, дело в том, что тогда пришлось бы вместе со мной переводить и сестру. В нашем районе не было хороших школ, и значит, нужно было бы ездить куда-то далеко от дома. Родители считали, что просто надо потерпеть и доучиться, хотя я рассказывала им о том, что происходит в классе. О том, что в школе есть психолог, я даже не знала – может быть, тогда бы я сразу обратилась за помощью…
ОГЭ я не сдавала, только специальный внутренний экзамен, математику и русский язык. Моя инвалидность позволяет сделать такой выбор. Вместо выпускного я закрылась в комнате и расплакалась. Это было огромным облегчением, от ощущения свободы даже потряхивало немного. Я думала: все, у меня есть аттестат, и теперь мне нечего бояться.
После школы поступила в колледж на специальность «графический дизайнер». Группа попалась хорошая, конфликты случались, но со школой это не сравнить. Я везде ходила совершенно спокойно и уже не держалась за свой рюкзак. Могла приехать к первой паре, когда занятия начинались со второй, просто чтобы поболтать с ребятами.
У меня были хорошие оценки, и в результате – красный диплом. Я начала себя чувствовать совершенно по-другому, для меня это был начальный этап становления моей уверенности в себе. Я стала заниматься тем, что мне действительно нравится. Помню, сижу в 12 ночи, делаю какой-нибудь логотип, и душа горит. В колледже была куча положительных эмоций, мы могли ходить на выставки, устраивали чаепития, и все были такие творческие. Тут я обрела общение, у меня появились друзья с общими интересами.
Я стала задумываться: а ведь школа меня не сломала! Хотя единственный плюс, что я получила от этого буллинга, это то, что у меня теперь твердый внутренний стержень. Хотя я все-таки хочу дать совет родителям: в первую очередь, нужно анализировать состояние ребенка. Если он приходит побитый, если вы знаете, что происходит буллинг, нужно обращаться к администрации школы, писать заявление в полицию, а если это продолжается – надо менять школу, чтобы у него не было травм, чтобы он спокойно окончил 11 классов и была перспектива на будущее.
Лену я встретила недавно, буквально в прошлом году. Выхожу из подъезда, а мимо идет эта персона. Она начала меня оскорблять, и я сразу как будто под горячую струю попала: снова страх и паника нахлынули, я боялась, что все вновь повторится. Говорю, извини, мне надо идти, а она мне: «Ну иди-иди, ищи новое убежище». И в этот момент эмоции взяли вверх над страхом. Я успокоилась, хотя она и угрожала мне, мол, ударила бы прямо тут, но вокруг камеры. Просто неисправимый человек!
Рисунки Екатерины ВАТЕЛЬ
