Жизнь обычного человека развивается по своим законам. В сосуществовании с историческими событиями надо уметь быть милосердным к своей эпохе. Об этом книга Игоря Клеха «Хроники 1999 года» (НЛО, Москва, 2010).
В декабре принято подводить итоги: минувшего года, десятилетия, всей жизни. Книга Игоря Клеха «Хроники 1999 года» подводит итоги 90-х годов прошлого века, которые мы тоже, каждый по-своему, пережили. Мемуары известного писателя и публициста – это личные воспоминания и общеисторические события: самолет Примакова, который премьер развернул над Атлантикой, отречение Бориса Ельцина, взорванные дома в сентябрьской Москве. Кажется, что это и есть итоги десятилетия, но на самом деле политические интриги, государственные трагедии, а также «Независимая газета», купленная Березовским, и жизнь литературной тусовки – лишь фон для рассказа о себе, своей семье. В этих почти аксаковских семейных хрониках и созвучие трагическому существованию огромного мира, и противопоставление ему.
Умирает мать героя, собственно, с фразы «просил же ее не умирать, но не смогла — не захотела и не сумела» и начинается повествование. Родители, которые, казалось, не очень и нужны, с которыми, опять же, как казалось, нет ничего общего, вдруг становятся важнее всего остального разваливающегося на куски мира. Эта важность «мысли семейной» подчеркивается включением в текст Игоря Клеха таких вроде бы посторонних отрывков, как «Руководство по устройству эдема» – описание жизни бабушки и дедушки героя в 1950-е годы, когда представление о советской идиллии, да еще и на хлебной Украине напоминает «Кубанских казаков» и «Старосветских помещиков» одновременно: «Больше всего на свете мой дед любил свою жену, социализм и книгу о Робинзоне Крузо».
Автор помещает в текст отрывок из тетради своей бабушки «Работы в саду, огороде и в доме»: «Первые всходы и первый стакан своей малины с молоком. Что-то побил мороз, что-то пожрал долгоносик. Дед таскает воду из уличной колонки для полива… Скворцы прилетают и улетают, корни виноградной лозы откапываются и прикапываются, зимние рамы выставляются и вставляются, то засуха, то грозы, то обледенение – листья капусты как жестяные. Дед строит новую уборную. И вдруг — театр какой-то на гастролях, бабке представление не понравилось. Каждое лето поездки на соляные озера искупаться, на Северный Донец покататься на лодке, в Брусино по грибы (бабка тоскует по лесам Псковщины, откуда родом). По пути в Сибирь в 56-м и обратно в 59-м у них останавливается наша семья, первые записи обо мне, посадили яблоньку, названную моим именем — самую урожайную».
Но вот старшее поколение уходит, собственные дети живут какой-то своей жизнью, не очень интересуясь тем, как она соотносится с родительской – дочка нашего героя эмигрирует с мужем в Израиль, с сыном ему не разрешает видеться бывшая жена. И что остается тогда человеку? Поездка от модного в те годы географического журнала – неделя в поезде Москва-Владивосток, захлопнутая дверь, когда рассказчик выходит к мусоропроводу и остается на лестничной площадке на весь день, получение российского гражданства, что, как известно, очень сложная штука, первая опубликованная книга, гонорар за которую выдали 200 экземплярами?
Как принято было писать в школьных сочинениях позднесоветского времени, «красной нитью» через все повествование проходит зубная боль. Рассказчику то выдирают остатки зубов, то делают слепки, то их подпиливают, то подравнивают. Эти мелкие подробности на фоне всего остального, что происходит в это же самое время с целой страной, кажутся смешными и незначительными. Но лишь до той поры, пока ты не вспоминаешь сам, что такое зубная боль. И тогда твое личное переживание, твоя личная трагедия, твоя личная история становятся куда более значимыми, чем все остальное. Что такое, по сравнению с твоим личным проживанием каждой минуты, три смены премьер-министров за год, имена которых, сейчас уже и не помнятся, или человек, «похожий на генпрокурора», которого так активного показывали тогда по телевизору в непотребном виде.
Еще одним фрагментом, как бы искусственно вставленным в текст, является дневниковая запись тетки рассказчика. Теткин дневник достается ему по наследству, он как будто не имеет отношения ни к 1999 году, ни вообще к нарративу клеховского мемуара. Тем не менее, без этой главки, которую автор называет «Записки тетки в жанре альтернативной истории», книга не была бы столь полной и убедительно жизненной. Дневниковые записи молодой матери повествуют, вернее, констатируют, чудо ее выживания во время Второй мировой войны с младенцем на руках. Как это было возможно, когда весь мир рушился, когда предавали даже самые близкие, и помогали, наоборот, люди почти незнакомые.
Эта мысль относится, конечно, не только к периоду Второй мировой войны. Москва, Львов, Приморье, Карпаты, Славянск – география 160-страничного произведения охватывает почти весь бывший Советский Союз, шестую часть Земли. И этот огромный мир, по большому счету, враждебен обычному человеку. Прибавим к этому апокалиптические предчувствия того года: близящийся миллениум (это ведь потом мы узнали, что новое тысячелетие наступит лишь в 2001 году) и страх перед всеобщим сбоем компьютеров, три девятки, большинству сограждан видевшиеся тремя перевернутыми шестерками: «Сумасшествие витало в воздухе… Резкая смена участи, территории, утечка ценностей, скачки из грязи в князи вели к помешательству и жизненному фиаско». И вот, на фоне всего этого разворачивается обыкновенная жизнь обыкновенного человека.
Игорь Клех подчеркивает, что несмотря ни на что, она, то есть жизнь обычного человека, есть, и она развивается по своим непонятным нам и непредсказуемым законам. В этом сосуществовании с историческими событиями надо уметь быть милосердным к своему времени, к своей эпохе. Неважно, что она непростая или ужасная, неважно, что ничего хорошего не вспоминается, когда думаешь о том же1999 годе. Писатель заканчивает свою книгу фразой: «жизнь – это не место для отдыха». Звучит после прочтения книги вполне убедительно. Но важно, в конце концов, не это. Классическая литература XIX века оставила нам множество шедевров, Серебряный век – тонкую, богатую, даже изощренную поэзию, но иногда важно прочитать книгу своего современника, чтобы еще раз осмыслить свой собственный жизненный опыт, полученный в этих исторических и географических условиях. Важно сравнить мысли современного тебе писателя со своими собственными, согласиться с ними или поспорить. Книга «Хроники 1999 года» рассказывает о времени, которое все мы помним. Мы в нем жили, и каждый день нам было тяжело, и каждый день у нас были потери, но мы продолжали жить: «Угнетала серятина за окном. Я страстно дожидался солнцеворота, как начала возрождения к новой жизни». Мы продолжаем жить и сейчас. А главное, продолжается само чудо жизни.
Анастасия ОТРОЩЕНКО
