За год Мосгортур, крупнейший оператор детского отдыха в России, организовал более 10 инклюзивных смен, на которых вместе с обычным детьми отдыхали дети с нарушениями опорно-двигательного аппарата, слуха, с синдромом Дауна.
О том, что такое инклюзия в детском лагере в понимании Мосгортура, как встречаются обычные дети и дети с особенностями, какие испытания и открытия их ждут, нам рассказала специалист компании Виктория Стронина.
Она курирует инклюзивные проекты, начиная от поиска источника финансирования, подготовки детей к лагерю, привлечения консультантов, подбора педагогического персонала, адаптации программы до непосредственного ведения смены в режиме реального времени.
Виктория находится в постоянном контакте с родителями, со специалистами по тому или иному виду нарушений здоровья, с вожатыми, с теми, кто готовит программу смены.
Стереть границы
Виктория Стронина, специалист компании Мосгортур
– Инклюзия – процесс двусторонний. Дети, и «обычные», и «особые», пытаются жить в одном коллективе, познают, благодаря друг другу, что-то новое и начинают смотреть на многое по-другому. Учатся общаться и понимать друг друга.
Например, на сменах, где отдыхают дети с нарушением слуха, мы организовываем кружок жестового языка для всех желающих. Слышащие дети с интересом учат новый язык, пробуют общаться с глухими и слабослышащими сверстниками.
К концу смены ребята выучивают несколько простых жестов и общение становится более комфортным для всех.
Вообще, цель любой инклюзивной смены – стирание границ между детьми.
– А как обычные дети реагируют на сверстников с особенностями, когда видят их впервые?
– Кто-то поначалу сторонится их. Но после бесед, которые проводят вожатые в своих отрядах, ребята понимают, что перед ними – такие же дети, как они сами.
Малыши практически не обращают внимание на различия, и порой обижаются на поступки своих друзей с инвалидностью.
Например, был такой случай: подружились мальчик нормы и мальчик с синдромом Дауна. Ребята трогательно общались до того момента, пока однажды на огоньке (ежедневном подведении итогов в отряде) ребенок с синдромом Дауна не «сдал» своего друга вожатому – тот втихаря играл в игру на телефоне.
Ребенок с синдромом увидел это и с искренним удивлением во всеуслышание спросил, почему его приятель играет, если на огоньке это запрещено?
Естественно, ребенок нормы посчитал такой поступок предательством. Пришлось объяснять, что друг не предавал, а в силу своего восприятия мира выразил удивление тем, что не соблюдаются правила, о которых ежедневно говорят вожатые. Ребята помирились и расстались тепло, обменявшись контактами.
Дети постарше различия видят, но не концентрируются на этом. А вот подросткам уже нужно все объяснять. Чем больше они узнают, тем меньше у них тревоги, вызванной тем, что они сталкиваются с тем, что незнакомо и поначалу непонятно.
– А как готовят к смене детей с особенностями, например, с синдромом Дауна? Они же явно более ранимые.
– Да, отправлять ребенка с синдромом Дауна в лагерь на смену длиной в 21 день без подготовки неправильно. Это доставит сложности, в первую очередь, ему самому. Ведь попадая в новую среду с незнакомыми посторонними людьми, с новым условиями жизни, он испытает огромный стресс и может повести себя вне принятых рамок. Может толкнуть или начать навязчиво обнимать другого ребенка – часто это для него единственный доступный способ взаимодействия.
Но травматичной для других детей инклюзии быть не должно. Пространство инклюзии должно быть комфортным для всех – не только для детей с инвалидностью, но и для детей нормы. Ни один ребенок не должен уезжать из лагеря со словами: «Ужас какой! Никогда больше сюда не приеду!»
И поэтому подготовительный этап «солнечной» смены занимает, порой, больше времени чем сама смена. Нашим партнером на этом этапе выступает благотворительный фонд «Даунсайд Ап».
Очень важно еще до смены познакомить детей с их вожатыми, чтобы они привыкли к ним и начали доверять. Нужно, чтобы место знакомства было привычным для детей, чтобы они чувствовали себя комфортно. Для этого мы организуем совместные городские выезды с вожатыми и без родителей в «Мастерславль».
Обязательно нужно познакомить детей с тем местом, в которое они едут, показать, где они будут жить, мыться, есть, куда будут раскладывать свои вещи. Для этого подходят мини-смены – выезд в лагерь на выходные. После нее родители и специалисты понимают, готов ли ребенок к условиям лагеря.
– А живут дети вместе?
– Распределение детей по отрядам происходит индивидуально, исходя из потребностей ребенка и степени его подготовки к лагерной смене.
Например, дети с синдромом Дауна и дети с двигательными нарушениями жили группами по несколько человек в отряде с детьми нормы.
Дети с нарушениями слуха на смене были в отрядах, сформированных только из глухих и слабослышащих детей. Хотя у нас на одну из смен приехала девочка с легкой тугоухостью, и мы вместе с ней решили, что ей будет лучше в отряде со слышащими детьми.
– А где же стирание границ, главная цель инклюзии?
– Если вас сейчас поместить в лагерь олимпийского резерва, где все быстро бегают и высоко прыгают, и сказать: «Делай так же, как все!» – как вы себя будете чувствовать? Думаю, не очень хорошо. Вам придется отстаивать себя, свое право быть такой, какая вы есть, приговаривая: «Ну, зато я хорошо пишу и фотографирую классно». А если не получится себя отстоять, если сил не хватит, если у вас характер не бойцовский?
Так или иначе вы будете искать того человека, который будет таким же, как и вы. Не надо лишать детей с ограничением здоровья возможности для объединения – у них много общих маршрутов.
И им комфортнее жить рядом с тем человеком, который не только принимает его особенности, но и разделяет их. Поэтому у нас на инклюзивной смене никогда не было одного ребенка с ограничением здоровья – всегда едет минимум несколько человек.
Чтобы стереть границы, важнее вытащить талант особенного ребенка наружу, чтобы он почувствовал себя увереннее, чтобы поднять его авторитет в глазах других детей.
Например, у детей с нарушением слуха много талантов: у них очень умные ручки во всем, что касается поделок. Они первые в спорте, здорово танцуют – только нужно сделать так, чтобы они ощущали ритм, нужна хорошая музыкальная аппаратура. Хит наших «сурдосмен» – жестовые песни. В них с удовольствием участвуют все.
Катастрофа для всего лагеря
– Предупреждаете ли вы родителей, что вместе с их обычным ребенком в лагерь едут необычные дети?
– В этом году мы спорили на эту тему и пришли к выводу, что этого делать не нужно. На нашем сайте есть сообщение о том, что Мосгортур выступает за инклюзивный подход, что у нас отдыхают разные дети – с разными заболеваниями, с разным цветом кожи, из семей и из детских домов, – и к этому нужно быть готовым.
Зачем специально предупреждать об этом? Неужели инклюзия – какая-то опасность? Нет. Прошли те времена, когда людей с ограничениями прятали от общества.
Не предупреждать родителей – для нас самих определенный шаг. В прошлом году мы делали рассылку родителям, обзванивали всех, чьи отзывы были негативными, – для нас самих все было новым, мы тревожились, не знали, с какими трудностями столкнемся.
К нам на обычные смены для льготников, которые мы организуем по госзаданию, с каждым годом приезжает все больше сложных детей. И лучше бы о них кто предупредил – и прежде всего, нас. Каждое лето мы встречаем в лагерях детей с серьезными отклонениями в поведении, часто тяжело чем-то травмированными, часто с психиатрическими нарушениями.
– А как они туда попадают? Разве это возможно?
– По закону, противопоказанием для лагеря являются психические расстройства и расстройства поведения в состоянии обострения или опасные для окружающих и самого больного. То есть ребенок с психиатрическим диагнозом, находящийся в состоянии ремиссии, может отдыхать в оздоровительном лагере.
Но бывает, что ребенок приехал в лагерь в состоянии ремиссии, а там среда другая, чужие дети, перевозбуждение плюс смена климата – и кризис. Ребенок в истерике катается по полу, громит мебель, бьется головой о стену, встает на подоконник, разговаривает с вымышленным врагом. Его приходится держать четверым взрослым…
Такие случаи, к сожалению, происходят из года в год. При этом ребенок может оказаться в лагере с совершенно чистой справкой, где не указаны никакие диагнозы, а на месте выясняется, что ребенок не в состоянии жить в условиях лагеря.
– Как вы действуете в таких случаях?
– Прикрепляем к ребенку индивидуального вожатого, который к концу смены выжат, как тряпочка, которого самого нужно в санаторий отправлять. Он, в первую очередь, следит, чтобы ребенок был безопасности и не причинил вреда себе и окружающим, старается найти подход к ребенку, насколько возможно стабилизировать его состояние и ввести его в жизнь лагеря.
В очень трудных случаях, когда, ребенок представляет угрозу для других детей и для самого себя мы везем его на психиатрическое освидетельствование. Если детский психиатр выносит заключение, что ребенку не рекомендовано пребывание в лагере, то мы актом оформляем его отчисление.
Но, к сожалению, родители далеко не всегда спешат забирать своих детей, особенно если лагерь далеко, в Крыму, например, тогда общими силами лагеря ведем ребенка до конца смены.
Как решать эту проблему – пока непонятно. Если предлагать какие-то законодательные меры, то под ограничения попадут дети с инвалидностью, которые могут при определенных условиях отдыхать в детском лагере. Требовать у всех справку из психдиспансера?
– Много ли таких детей?
– На самом деле, единицы. Но появление такого ребенка – катастрофа для всего лагеря, стрессовая ситуация. Особенно, если ребенок с явными отклонениями в поведении ведет себя вызывающе, демонстративно, травмируя этим других.
Когда о таком узнаешь, начинаешь переживать за обычных детей – а должны ли они в принципе знать и понимать, что бывают такие отклонения? Полезный ли это опыт для них? Не знаю. Как мама могу сказать, что мне не хотелось бы, чтобы мой ребенок сталкивался с травмирующими чужими особенностями.
– Почему же родители не предупреждают о таких особенностях своих детей? Что ими движет – ведь такие вещи быстро становятся видны?
– Прежде всего, для каждого родителя его ребенок абсолютно нормальный.
А мотивы бывают самые разные. Маме не хватает сил, она «сдает» ребенка в лагерь, чтобы на какое-то время забыть о нем и отдохнуть.
Бывают родители-экспериментаторы: «Мы знаем, что у ребенка есть особенности, мы хотели попробовать, таким образом социализировать. А вдруг получилось бы?»
А бывают просто легкомысленные родители, которые не задумываются о потенциальной опасности для ребенка и окружающих.
– И что же делать?
– Правильный путь, мне кажется, такой: заинтересовать родителей говорить об особенностях своих детей.
Мы спрашиваем об особенностях ребенка не для того, чтобы его не взять в лагерь, а для того, чтобы сделать отдых максимально плодотворным и комфортным – в том числе и для окружающих его детей. Если родители это понимают, то раскрываются. А открытость дает нам иные возможности.
Например, одна мама оповестила нас загодя, за месяц до отправки в обычный лагерь, не на инклюзивную смену, что у ее девочки ампутирована рука. Мы сразу же продумали, как с ней правильно нужно себя вести вожатому, в каких случаях ей помогать.
Или едет к нам ребенок, перенесший лейкоз, – ему нельзя загорать и долго быть на солнце, мы продумываем, что вожатому нужно иметь запасное парео и панаму, следить за тем, чтобы ребенок всегда находился под тентом.
Конечно, я понимаю родителей – им хочется, чтобы их крошка отдохнул, побывал в новой среде, но нужно при этом максимально объективно оценивать возможности своего ребенка.
– Больше ответственных родителей или безответственных?
– Конечно, ответственных! Таких 98%. Но очень важно, чтобы оставшиеся 2% сотрудничали с организаторами отдыха. Важно сформулировать для них, что ребенок должен уметь, приезжая в лагерь, каков должен быть уровень его социализации.
На инклюзивную смену, где были слабослышащие дети, к нам по льготной путевке приехали трое очень сложных мальчиков с инвалидностью. Всю жизнь они провели в ДДИ, двое из них перенесли тяжелые операции и только недавно научились ходить – и все недавно были взяты в семью.
Для такой тяжелой истории мальчишки были очень хорошие: сами ели, одевались, могли помыться с минимальной помощью, более или менее разговаривали, но каждому из них был нужен индивидуальный тьютор круглые сутки, даже ночью. Они совершенно не могли жить в общем режиме лагеря, не говоря уже об отрядной жизни. Это было тяжелейшим испытанием как для самих детей, так и для вожатых.
Мы попросили маму забрать мальчиков, но выяснилось, что ей это делать совершенно не хочется. По ее мнению, мы обязаны были так организовать отдых, чтобы оставить ее приемных сыновей на смене. «Какие они тяжелые? Вы тяжелых не видели! Им же положена путевка в лагерь, вот и работайте», – говорила нам она.
Мы выдержали полсмены, но потом нам все-таки пришлось отправить их домой. Теперь мама жалуется на нас во все инстанции.
– Значит есть дети, для которых дорога в лагерь закрыта?
– Есть дети, пока не готовые. Те трое мальчишек, которых мы вынуждены были в этом сезоне отправить домой, в будущем, когда адаптируются, смогут у нас отдыхать.
Есть дети, которые могут отдыхать в лагере в сопровождении тьютора, но пока эта схема еще только в проекте. Слишком много вопросов.
