Танец как протест
К тому времени, когда всё это случилось, Анна была уже широко известна. «Нужно около десяти лет, чтобы сделать из человека танцора», – говорили учителя Анны. «Мне нужно для этого около десяти секунд», – отвечала она.
В 50-е она открыла в Сан-Франциско танцевальную студию, где не только танцевала, но и преподавала и режиссировала, – необычно, в духе постмодернизма. В ее танце могла участвовать природа, городской пейзаж, любой предмет.
Танцы для Анны всегда были больше, чем танцы. Не занятие, не профессия – образ жизни. Когда в 1960-е в США начались расовые беспорядки, Анна собрала профессиональную труппу, где вместе танцевали чернокожие и белые, поставила перфоманс «Церемония нас» и объехала с ним пол-Америки. В 1967 труппа Анны протестовала (см на фото ниже) против войны во Вьетнаме.
А в 1972 ей поставили диагноз «рак».
Раковый танец
«Помню, я нарисовала себя. На животе «оказалось» серое пятно, и оно растревожило меня. Я перечеркнула его жирным крестом, но оно не «уходило» с рисунков. Тогда я пошла к врачам, и они поставили диагноз – рак кишечника.
Я была напугана и как будто заморожена, я не чувствовала ничего. А потом…наверное, это был сон, ко мне в комнату залетела чёрная птица. Я подумала: «Это смерть, я умру!» И тут же поняла, что умирать совсем не хочется. И птица спросила меня:
– Если ты сейчас не умрёшь – зачем?
– Я хочу найти более глубокий смысл во всём, что происходит, – ответила я».
Шёл 1972 год, методы лечения тогда были гораздо менее эффективны, чем теперь, а вот доктора настроены оптимистично. Три года ремиссии. Однако болезнь вернулась.
Анна подумала: «В древние времена танец использовался для исцеления, почему бы мне не попробовать?»
Она вновь нарисовала огромный автопортрет, на нём снова было то серое пятно, которое угнетало и беспокоило. Тогда Анна собрала друзей и исполнила «Раковый танец». Танец был страшен. Анна растопыривала руки, кричала, шипела и мычала, выпуская наружу накопившийся страх. И тогда, поддаваясь лечению, болезнь начала отступать.
Сейчас Анне Халприн 97, она до сих пор преподаёт танцы, но в тот момент она задумалась, как связан танец, наши представления о себе и наше тело.
Танец как лекарство
«Когда с нами что-то происходит, мы не всегда можем это контролировать разумом, но мы можем понять это при помощи искусства.
Почувствуйте ваше тело по-новому – тело говорит о вашем состоянии больше, чем принято думать. Когда мы говорим: «Я не дышу», – это значит, мы испытываем страх или восторг. Почувствуйте своё тело, что оно говорит о вас сейчас?
Вы можете работать со своим телом двумя способами. Первый – когда ваш мозг говорит телу, что делать. Второй – когда руководит тело, когда тело говорит мозгу, что делать. Тогда движения, которые вы делаете, становятся по-настоящему вашими движениями. И когда вы двигаетесь произвольно, у вас могут рождаться ощущения помимо сознания».
Сегодня те принципы движения, которые в 1970-е Анна открыла для себя, положены в основу многих лечебных методик.
В первую очередь, это контактная импровизация, которая учит человека навыкам взаимодействия через танец, и телесно-ориентированная терапия – метод психотерапии, позволяющий выявлять вытесненные сознанием эмоции через работу с мышечными зажимами.
Внешне это выглядит просто – человек танцует. Но, по мере того, как прорабатываются мышцы, в его голове всплывают воспоминания о вещах, которые его сознание когда-то предпочло забыть. Дальше такие болезненные воспоминания можно разобрать самостоятельно или проговорить с психотерапевтом.
Несколько известных психотерапевтов начали сотрудничать с Анной Халприн ещё в 70-е.
«Я обычно задаю танцорам сюжет: «Вы должны станцевать вот такую историю», – говорит Анна. – «Но я никогда не рассказываю, КАК они должны танцевать. Это – их танец. И в голове во время танца у них должны быть три мысли: «Что я сейчас танцую? Как я это делаю? Почему я это делаю?» Тогда танцор может полностью сконцентрироваться на том, что происходит и подчеркнуть в своём танце главную мысль, которую он сам и нашёл».
«Мы танцевали разные истории, – вспоминает одна из учениц Анны, – Анна просто задавала тему, а дальше мы двигались сами. После этих танцев постепенно я начала понимать причины некоторых своих старых страхов, и то, что я часто говорю «нет» людям из страха, причём страха необоснованного»
Танец птиц
Анна продолжала ставить свои необычные перфомансы, но со временем стала реже работать с профессиональными танцорами. В её классе собирались обычные люди, рисовали и потом танцевали разные истории.
Однажды она набрала курс совсем пожилых, настолько слабых физически, что двигаться они могли только сидя.
«Мы работали с ними около года. За это время всем очень понравилась мысль, что они будут танцевать, что на них будут смотреть. По сути, они привыкли к вниманию других и не боялись больше проявлять свои эмоции, – рассказывает Анна.
– Однажды мы нашли остров посреди залива, и решили танцевать там, прямо на траве. Возникла только проблема, как поставить на траву стулья, и мы решили использовать кресла-качалки. И вот на лужайке появились 69 качалок, в которых сидели наши танцоры.
Вокруг блестела река, летали птицы. Мы танцевали этих птиц, и, надо сказать, я ещё никогда не видела такого наполненного танца.
Вообще в работе со старыми людьми есть такая особенность – ты должен быть с ними предельно честным.
Наверное, от того танца и от нашей совместной работы я получила заряд гораздо больший, чем отдала».
В другой раз Анна набрала курс, больных СПИДом.
«С тех пор прошло много лет. Не думаю, что кто-то из того поколения больных СПИДом выжил, – рассказывает хореограф. – У меня не было задачи помочь им выздороветь. В танце они выражали страх, боль от того, что их бросают узнавшие о болезни друзья и близкие. Я просто создавала место, где они могли бы раскрыться, почувствовать себя настоящими, без масок, открытыми, мужественными – и принятыми».
Против смерти
«Танец – это не медицинская процедура, ему нет места в медицине. Танец – это ещё один, параллельный способ осознания себя, – уточняет Анна.
Поскольку я сама болела, и меня оперировали, я помню, как это происходит. Врачи могут вылечить твоё тело, но ты не чувствуешь себя полностью исцелённым. Проблемы могут снова появиться, но уже на другом уровне, – например, психологическом, в общении с другими людьми».
В 2000-м году, когда её муж был при смерти, Анна поставила новый спектакль «Интенсивная терапия: размышление о смерти и умирание».
В спектакле танцоры переживали четыре состояния – боль, любовь, страдание и, наконец, смерть. Зрелище вышло непростое.
«Муж провёл месяц в палате интенсивной терапии. Я была в панике, настолько испугана, что пришла в класс и начала танцевать. Это состояние очень напомнило мне то время, когда я болела раком.
У древних евреев была архаичная форма танца, который помогал им переживать страх смерти. Во время землетрясений, когда было непонятно, кто погибнет, а кто выживет, они выходили и танцевали вместе, переживая при этом своеобразный катарсис.
Никто из нас не избежит смерти, но мы можем избежать страха смерти.
Работая с телом через танец, я поняла, что танец – это средство, которое позволяет рассказать, в каком состоянии ты находишься в сложный момент жизни, не переживая при этом осуждения».
Использованы источники:
