Оказывается, танцы и спорт помогают ребенку натренировать не только руки и ноги, но и мозг, чтобы потом легче справиться с письмом, чтением, счетом, рисованием. А чтобы человек заговорил, нужно не только заниматься с логопедом, но и попадать в такие ситуации, в которых нельзя не общаться.
Своенравная фея
Соне 17 лет. Помимо синдрома Дауна у нее родовая травма. Беременность у мамы была тяжелая, развилась плацентарная недостаточность и гипоксия плода, в результате у девочки погибла часть коры лобных долей.
«Ваш ребенок не видит, не слышит и не будет говорить никогда!» – твердили родителям врачи.
К счастью, подозрения в слепоте и глухоте не подтвердились, но не говорила девочка до 12 лет. «Говорить не будет!» – повторили врачи в восемь Сониных лет, когда перепробовали все методики, но девочка молчала.
В «Танцующий дом» Соня пришла 10 лет назад. Несмотря на то, что в старшей группе школы инклюзивного творчества собрались танцоры с ментальными особенностями, интонации хореографа Сергея Фурсова напоминают, скорее, обычное балетное училище.
– Почему у нас первая линия опять развалилась?
– Кто с кем стоит в парах, это я должен за всех помнить?
– Почему все забыли? Не номер, а какой-то кисель, собирается только к концу занятия! Вот сниму номер из концерта, будете танцевать только прошлогодний!
Вместе с особенными танцорами в рядах стоят ассистенты преподавателя. Они показывают и подсказывают движения, но, чтобы успеть в музыку, ребятам нужно уметь очень многое – запомнить последовательность движений, быстро перестраиваться.
Внешне это выглядит как репетиция, но на самом деле все два часа танцоры буквально сражаются – со своими телами, со своей не слишком совершенной координацией, со своей забывчивостью. Ведь опоздавший на свое место в танце подводит команду!
И это еще не все – говорят, по четвергам у старшей группы проходит самый настоящий балетный станок!
По образованию Сергей Фурсов не только педагог-хореограф, но и дефектолог, так что танцы танцами, но он-то точно знает, что на самом деле на его занятиях ребята тренируют мозг.
Но когда Соню впервые привели в танцкласс, никто не был уверен, что она сможет танцевать. Соня в семье – маленькая звездочка, ее любят и мама, и папа, и две старших сестры. Со своим «звездным» запросом Соня пришла и в школу танца: кружилась, как хотела, по залу, а педагоги тщетно пытались ее поймать.
«Помню, на одном из первых занятий заболели ребята из группы и Соня была одна, – вспоминает Сергей Фурсов. – Вместе с ней пришел ее папа и старшая сестра. Обычно на занятия мы родителей не пускаем, чтобы ребенок не отвлекался и учился самостоятельности. Но тут без родных никак не получалось. И вот мы втроем все занятие водили вокруг Сони хороводы.
– А давайте сделаем так! – переводил желание по-своему танцующей Сони папа.
– Давай сначала мы сделаем наше, а потом повторим твое? – И только так у нас что-то получалось».
Соня ко всему идет очень маленькими шагами
Для успешной учебы любому ребенку важно освоить два навыка – научиться слышать постороннего, нового для них взрослого – педагога – и уметь работать в группе. Оба навыка обычные дети, как правило, осваивают к школе – иначе в классе ребенок работать не сможет.
У особенных детей все сложнее – и развитие идет медленнее, и социального опыта меньше. Иногда дети с синдромом Дауна не ходят в детский сад, поэтому вообще не представляют, что такое быть в группе. То же самое начинается и на занятиях танцами – пока педагог стоит в метре от ребенка, тот прекрасно повторяет движения, но стоит учителю отойти или отвлечься на кого-то еще, ученик перестает понимать, чего от него хотят.
С маленькой Соней непросто было лет пять – приходилось то буквально гладить ее по головке, то строго объяснять правила. Со временем задания становились длиннее и сложнее, и в какой-то момент Сергей решил, что девочка вполне может заниматься без родителей. Тогда мама с папой с занятий исчезли, у Сони началась «взрослая жизнь», тем более что приближалось время очередного концерта и надо было ставить номер.
В это же время неожиданно произошел прорыв в занятиях Сони с логопедом – девочка заговорила. Сначала слогами, потом короткими словами.
«Несмотря на приговор врачей, мы ждали этого много лет и не прекращали занятия, – говорит Людмила, мама Сони. – У Сони такая особенность – ко всему надо идти очень маленькими шагами».
По мнению Сергея Фурсова, любая двигательная активность, в том числе танцевальная, способствует созреванию коры головного мозга. А созревание коры – это трамплин для развития всех высших психических функций, причем даже в тех областях, которые, на первый взгляд, не связаны с движением: чтение, математика, письмо, живопись и т. д.
За координацию движений человека отвечает сенсомоторная зона мозга: она объединяет белое и серое вещество, мозжечок, зоны лобной коры, сенсорную и моторную зоны. Если представить наглядно, сенсомоторная зона опоясывает кору головного мозга от уха до уха в теменной области головы.
Каждый из этих отделов коры необходимо тренировать с помощью специальных двигательных занятий: ритмики, хореографии, упражнений на развитие баланса и координации движений, прыжков, дыхательной гимнастики. Хорошо могут помочь плавание, теннис, лыжный спорт, катание на коньках, фехтование, верховая езда.
Кроме того, необходимо развитие межполушарных связей, для которого полезно одновременно двигать руками в разных направлениях и с разной скоростью, выполнять перекрестные движения рук и ног, рисовать двумя руками одновременно; также полезно вязать, играть на музыкальных инструментах.
Вообще о связи «движение – тренировка мозга» у Сергея вышла целая книга.
Как связаны движения и развитие речи
Сейчас в свои семнадцать Соня немного говорит, немного пишет и читает. Из фразы: «Мне надо делать русский язык», – скажет чаще всего: «Язык писать», – и откроет тетрадку. Но она все понимает и активно общается жестами, знает свое расписание, сама собирает сумку.
На ее дни рождения собираются человек по 15 ребят – в том числе из ансамбля. Некоторое время назад мама выслушала даже непростой рассказ о первой любви в жизни дочери. Соня тогда соперничала с другой девочкой из группы; им понравился один и тот же мальчик.
Сергей Фурсов: «Речь и навыки коммуникации активно развиваются и закрепляются именно на занятиях в группе. Именно в группе ребенок найдет множество поводов для общения. Во время тренингов мы много раз наблюдали: если до занятия от него было сложно добиться самых простых фраз, то во время занятия в непринужденной обстановке или игровой ситуации ребенок начинал говорить, используя доступные ему способы.
Он называл свое имя, показывал на предметы, отвечал на вопросы (вербально или жестами), начинал употреблять простые фразы («здравствуйте, учитель», «до свидания, ребята», «я здесь / я на занятии / я пришел», «хочу пить», «хочу в туалет» и т. д.).
Интересный нюанс: дома у ребенка часто нет необходимости говорить о своих потребностях – если он хочет пить, то идет на кухню и пьет. А на занятии воды нет, дверь закрыта, к педагогу нужно обратиться с просьбой – все это дополнительно стимулирует речь».
Связь когнитивной функции и движения, подчеркивает и логопед Ольга Азова (кандидат педагогических наук, директор «Центра коррекции и развития ребенка» – прим. Ред.). «Все процессы обучения – будь то танцы или речь – предполагают движение как основу, – объясняет эксперт. – Моторика бывает общей, крупной, мелкой или артикуляционной, но в основе своей это одно и то же движение. Мозг у нас один, нейросети одни, и центры, которые отвечают за разные виды движения, находятся в одном и том же месте. Таким образом, логика обучения речи и танцу выстроена по одним законам сенсорной и двигательной памяти».
По мнению Ольги Азовой, есть несколько моментов, на которые следует обратить особое внимание при обучении особого ребенка (в нашем случае, танцами):
Во-первых, важно, чтобы занятие чем-то ребенку нравилось. Во-вторых, в обучении должны быть повторы: обучаясь танцу, человек многократно повторяет одну и ту же фигуру, пока ее не запомнит – так же он повторяет звуки при обучении речи. Иногда, чтобы разучить какое-то движение с особым ребенком, специалисты по адаптивной физкультуре проделывают его с ним до 1000 раз.
Третье условие – при выполнении нового движения не должно быть многозадачности. Отвлекающие факторы неуместны.
Четвертое – любая коррекционная задача при любом нарушении (будь то аутизм или синдром Дауна) исправляется путем сформированного подражания. И этот принцип опять таки есть в танцах. Танец подразумевает двигательное взаимодействие, как и, например, в ABA-терапии. Движение стимулирует нейронные сети, и таким образом, даже очень сложные дети приобретают новые навыки. Делается это путем многократного повторения.
Еще один аргумент в пользу связи движения и речи – в ответ на мышечную стимуляцию в мозге вырабатываются особые белки миокины и дофамин. Миокиновая и дофаминовая поддержка улучшают работу мозга.
Таким образом, двигательное развитие словно бы готовит почву для речевого – связь между этими двумя процессами достаточно очевидна.
Специалист подчеркивает: для того чтобы речь развивалась дальше, у ребенка непременно должен быть мотив, программа, контроль.
От маленькой пчелки до главной роли
Иногда считается, что люди с синдромом Дауна улыбчивы, простодушны и любят обниматься. На самом деле они разные – кто-то общительный лидер, кто-то застенчивый, закрытый. Среди участников старшей группы «Танцующего дома» обниматься не принято: молодые люди приветствуют друг друга, как взрослые мужчины, – крепкими рукопожатиями. Даже если кто-то зашел на урок с опозданием, обязательно обойдет всех друзей и очень серьезно пожмет руки. Конечно, занятию это немного мешает, но дружба – это важно.
Между собой ребята активно что-то обсуждают, могут поспорить. Потом показывают друг другу прыжки и позы, и понимаешь – в коридоре перед занятием идет оживленная дискуссия, как надо делать тот или иной элемент, который учили в прошлый раз. Кто-то с гордостью показывает, как здорово у него получается.
В начале занятия ассистент просит Соню встать рядом с собой и провести для ребят разминку. Через несколько минут Соня начинает не только показывать движения, но и наводить дисциплину. Сначала крохотный пальчик указывает на кого-то из ребят, потом девушка строго грозит тому, на кого показала. Девочка с преподавателем впервые в жизни ведет разминку и по ходу без слов решительно раздает указания: «Ты! Не балуйся! И ты тоже не балуйся!»
За прошедшие годы Соня выходила в танцевальных номерах сначала в заднем ряду, потом – в основном составе танцоров. А через несколько лет ей неожиданно дали главную роль.
«Мне нужно было срочно заменить солистку в танце «Зачарованный сад», – рассказывает Сергей. – И я, честно говоря, растерялся. Номер непростой – девушка там танцует на авансцене, движения сложные, на нее равняются остальные танцоры и от нее зависит успех танца. Даже не помню, как пришло решение попробовать Соню – и у нее получилось!»
Идея номера сложная – девушка попадает в зачарованный лес и вокруг нее в ярких блестящих костюмах начинают кружиться то ли волшебные существа, то ли воспоминания. Некоторое время она танцует с ними, но потом понимает, что все это – только сон.
«Помню, – надо было как-то понятно объяснить Соне, про что этот танец, – вспоминает Сергей, – и я перешел на ее язык. Говорил что-то про то, что она – волшебница, а мы все – эльфы. Но мне кажется, с тех пор она стала танцевать этот номер как-то по-другому, взрослее».
Заканчивается второй час репетиции. Громкий голос Сергея Александровича диктует танцорам последовательность элементов пантомимы:
«Подняли головы, посмотрели на небо. С какой эмоцией мы смотрим на небо?! Туда, между прочим, душа улетает! Изобразили эмоцию! Перестроились на финальную позу!»
В финале номера девочка Соня сбрасывает с себя путы волшебного сна и выходит в реальность.
