Рядом с Ирой Поволоцкой человеку хорошо. Это стало мне ясно, как только мы познакомились и я написала на ее узкой прохладной ладони пальцем свое имя. Хотя, когда на встречу шла, страшно волновалась: до этого никогда не общалась со слепоглухими людьми. Оказалось — волновалась зря.
Мы сидим напротив друг друга в кафе и разговариваем. То есть как разговариваем: за меня с Ирой говорит ее подруга и переводчик Марина с помощью дактильной азбуки: левая рука Иры всегда над правой рукой Марины, которая с помощью специальных положений пальцев, соответствующих каждой букве алфавита, складывает слова. Ира же отвечает мне сама, рассказывая о себе и своей жизни. Ира почти не видит и не слышит: слух она потеряла в четыре года, после болезни. А зрение ненамного восстановилось после операции в детстве — тогда она могла видеть в очень сильных (+14) очках. Сейчас Ира ловит глазами только световые пятна и яркие цвета, а читать может с помощью специальной техники — брайлевской строки (устройство, предназначенное для отображения текстовой информации в виде шеститочечных символов азбуки Брайля. Такие дисплеи делают возможным использование современных компьютеров незрячими и слабовидящими людьми). Но она сделала все, чтобы не сидеть на месте и «не сходить тихо с ума», как она написала однажды в своем дневнике.
Психология и сочувствие
Ирина Поволоцкая — обладатель нескольких профессий. Она поступала на истфак МГУ, но не вынесла обилия марксизма-ленинизма. Сразу после школы выучилась на архивиста: экзамены сдавала наравне со своими слышащими однокурсниками, без всяких поблажек. У нее есть и специальность психолога — она училась в Московском городском психолого-педагогическом университете:
— Меня всегда интересовала психология. И так сложилось, что практически всегда я «работала» с людьми — выслушивала, помогала разобраться с проблемами, подсказывала, как найти выход из сложившейся ситуации. Много читала литературы по психологии личностного роста и вообще по психологическому консультированию.
Американский психолог Карл Роджерс писал о таком способе общения с людьми, как эмпатический, от английского слова empathy — сочувствие, сопереживание, умение поставить себя на место другого. Этот способ предполагает на время вхождение в другую жизнь, деликатное пребывание в ней без оценивания и осуждения. Человек, которому не чуждо состояние эмпатии, интуитивно улавливает то, что другой сам едва осознает, но при этом не предпринимает попыток вскрыть совершенно неосознаваемые чувства, которые могут оказаться для него травмирующими. И несомненно, что эмпатия — полное приятие собеседника, чудесное умение и желание чувствовать, смотреть так, как никто другой, — врожденное качество Ирины.
— Бог дал мне этот дар, — говорит она. — если я не буду им пользоваться, то он иссякнет, уйдет.
Ира — писатель и художник. Ее прозаические миниатюры и стихи публикуются в интернете, а в картинах, ярких и удивительных, созданных при помощи компьютерной графики, мало четких и понятных всем образов материального мира.
— Я не рисую «букеты на столах» или «домики в деревне». Через цвет и форму я передаю то, как воспринимаю мир, — говорит она.
Выставки картин Иры проходили в Москве, в Хорватии и Болгарии. В прошлом году ее работы заняли первое место в номинации «Творчество» конкурса «За качество жизни инвалидов». Однако сегодня Ира не рисует — не может из-за резко ухудшившегося в 2008 году, во время учебы в университете, зрения. Но она не сдается — пока есть возможность познавать что-то новое, она ее не упускает.
Жизнь как чудо
Во время своего рассказа она упоминает мужа. К сожалению, то, что у человека с ограниченными возможностями все хорошо в личной жизни, пока вызывает удивление.
— Мы познакомились в интернете, на одном форуме, переписывались. Потом встретились. Встреч было несколько. В общем, мы поняли, что будем жить вместе, — Ира говорит, чуть сбиваясь, волнуясь.
Дамиру 40 лет, он немного старше жены, работает детским тренером по боевым искусствам. Он делает все, что когда-то, до потери зрения, делала Ира: готовит, например, сопровождает супругу на прогулках — в общем, служит проводником во внешний мир. Они вместе уже восемь лет.
Во время общения с Ирой я постепенно забываю, что она не видит и не слышит меня, и вместо переводчицы Марины вдруг начинаю обращаться сразу к ней. Ведь мы обе хорошо понимаем друг друга. О таком друге, как она, мечтает каждый, с нее можно брать пример
— сколько мужества надо иметь, чтобы вставать после каждого удара судьбы и идти к цели. И еще помогать другим, хотя бы просто самим фактом насыщенности своей жизни. Да, Ира — состоявшийся взрослый человек, со своими интересами и планами. Для нее по-прежнему важно общение с людьми, а сейчас еще и танцы. Она учится фламенко.
Можно относиться к этому скептически: зачем, мол, слепоглухой женщине танцы? В нашей стране и зрячим-то людям не всегда до этого. Ира сама сразу и отвечает на этот вопрос:
— Для меня танцы и вообще творчество — это смыслообразующее, я не могу жить только физическими потребностями. Кажется, что инвалиду все это не нужно, но совершенно точно могу сказать, что без творчества, без самореализации нет человеческого в нашей жизни.
А еще это — замена рисованию, которое теперь недоступно.
— Можно было бы работать фломастерами, но после возможностей компьютерной графики мне этого мало, — говорит она. — Если не видишь результата своей работы, то становится неинтересно.
Слушать музыку руками
И вот мы в одном из столичных танцевальных клубов — педагог Элеонора Кристаллинская уже ждет нас. Она специализируется на фламенко, и только она согласилась учить Иру.
Ира «смотрит» на движения учителя руками — ощупывая колени и руки Эли, запоминая, а потом воспроизводя. Сейчас танец уже почти готов, в руках у Иры веер, и в своей длинной юбке и гранатовых бусах она похожа на настоящую испанку. Она танцует в большом зале, где висят зеркала — но они ей не нужны, она видит иначе.
— Во фламенко есть нечто особенное, глубокое, природное, естественное, — делится своими впечатлениями Ира. — Веер похож на крыло бабочки, и работа с веером очень хорошо помогает ощутить свою связь с природой.
Конечно, Ира сбивается и ошибается, но это не страшно. Эля похлопывает ее по руке, отбивая ритм, весьма рваный и специфичный. Ира смеется:
— Когда я танцевала танго и вальсы, строго структурированные танцы, было намного легче, ведь там нужно было просто считать.
Этот самый ритм, с долями и полудолями, под гитарный перебор, необходимо почувствовать. Ира стремится к этому изо всех сил — после занятий танцует дома. Однако фламенко и для слышащих людей не прост: Марина, которая танцует вместе с Элей и Ирой, ошибается тоже. Но мелкие неудачи не расстраивают ученицу. «Опять я сбилась», — просто говорит она и начинает сначала, проживая свой танец по-настоящему, всерьез, как путь. Борясь за него, как настоящий воин.
— Сложный ритм, который я не слишком хорошо слышу, — настоящий вызов, — объясняет Ира. — Только когда он зазвучит внутри, тогда я смогу попадать в ритм.
Когда урок заканчивается, Элеонора совершенно искренне говорит, что Ира — самая способная ее ученица: «Она занимается совсем недавно, с мая этого года, и уже такие результаты, — это потрясающе!»
У Иры есть мечта — освоить еще и барабаны: она улавливает их ритм очень хорошо, поэтому хочет научиться играть на бонгах. Но до ее осуществления далеко — нежелание сидеть взаперти, как большинство инвалидов, Ира с Дамиром оплачивают сами.
Наталья ВОЛКОВА
